В своём гнезде ей было хорошо. Тихо, спокойно, по-домашнему уютно. Снега заметало мало. Ветер терялся в ветвях. На большом дереве. Отличный обзор. Старая ворона гордилась своим гнездом. Многие важные птицы завидовали ей – вороне это льстило. Сумела. Смогла. Всё сама.

Вот уже третий день ворона не покидала своего гнезда. Такого ещё никогда с ней не случалось. Страшно разболелась старая рана на крыле. И надо бы лететь искать пропитание, да не было сил. А чем дольше будешь сидеть без еды, тем меньше их останется – ворона это понимала.

– На погоду, – успокаивала она себя. – Ничего, это пройдёт.

Вчера весь день шёл снег. А сегодня, 31 декабря, к вечеру поднялся ветер.

– Точно на погоду. – Вороне хотелось верить в лучшее.

Всю свою сознательную жизнь ворона трудилась. Всегда. И одна. И когда была в стае. Она не понимала, как это можно сидеть в гнезде, ничего не делать и смотреть на дорогу. А уж когда появились дети, совсем забыла о покое. Сплошные заботы. Весь день мотаешься, а ночью всё те же мысли: как выжить завтра.

Дети – это и смысл, и цель. Наверное, и предназначение. Всё для них. Всё ради них. И покормить, и защитить и жизни научить. Хорошее гнездо опять же надо. Да мало ли чего надо, когда есть дети.

Но дети выросли, стали самостоятельными, а этим летом вообще улетели. В большой город. Навсегда.

Стало много свободного времени. Стало просторно в гнезде. Меньше стало забот.

Внешне ворона не изменилась. Разве что стала чуть менее беспокойной. Всё больше молчала.

Иногда же на ворону накатывало, и тогда она начинала говорить сама с собой:

– Вот ведь, прожила жизнь, а даже и не влюбилась ни разу по-настоящему. Да я не жалуюсь, только чё вот к чему вспомнила, дура старая! Никогда и не было у меня такого, чтобы кто-то пел мне серенады под деревом. Ещё чего – стыд-то какой! «Вся жизнь – борьба», – так учили нас старые вороны. Тут уж не до любви. Эх, замучили воспоминания.

В большой город дети, как и все её сородичи, улетели в самом начале лета. По правде говоря, и её звали. Но как бросить родное гнездо?! На кого оставишь? Ворона вздохнула. Вся жизнь здесь прошла. Дети здесь выросли. Да что там говорить.

Большой город. Он всегда их манил. С детства только и разговоров, что было о нём: «Ах, сколько там еды! Ах, какие там свалки, как хочется всего попробовать! Живут же городские вороны!».

Ну что же, когда-нибудь обязательно наступает такой момент, когда дети улетают из родного гнезда. Для того и живём.

Нет, были и у вороны когда-то и друзья, и подруги. Так не бывает в жизни, чтобы уж совсем никого. Была большая, дружная стая.

Кто-то жил рядом, с кем-то вместе добывали еду. С кем-то выросли в одном дворе. Да все потом куда-то подевались. Друзей много судьба даёт в детстве и совсем никого в старости. Был ли в том какой-то специальный промысел или не был, ворона не знала. Просто ей бывало иногда немного грустно. Но она гнала её, тоску, иначе было совсем не выжить.

– Ах, да не люблю я эти современные помойки: машина за машиной, бульдозеры, люди кругом – нет, не моё это всё, измучилась бы я там, – сказала ворона громко самой себе. И тяжело вздохнула.

В чём-то она понимала молодых. Трудно стало жить. Еды мало. На помойках всё теперь в пакетах. И увозят быстро. Три помойки облетишь, пока корочку хлеба отыщешь. А в большом городе огромная современная свалка – живи, не хочу. Весело, сытно. Перспектива. Есть, куда расти. Всей стаей туда и сорвались.

– Для молодых жизнь – это будущее, – продолжала вслух размышлять ворона. – А мы, старые, живём прошлым. С будущим нас примиряют лишь наши дети. Сама ж такая была в молодости. Всё рвалась куда-то улететь. На маму каркала постоянно. Ну что теперь... Давно все потеряли друг друга

Покружила стая над гнездом, каркнули пару раз – не поняла: попрощались или обещали вернуться – и улетели. Ворона обвела взглядом своё гнездо: крепкое, надёжное, для большой семьи. Сколько счастливых дней здесь прошло – и не сосчитать.

Ворона потрясла головой: морок ненадолго отлетел. Ветер раскачивал дерево, но гнездо держалось крепко, надёжно. Только в нём ворона себя чувствовала в полной безопасности.

Но как же всё-таки хочется есть. Ворона потянулась и поглядела вниз.

В ограде, рядом с домом, уже стояла наряженная ёлка; дети заканчивали лепить снеговика.

– Значит, сегодня всю ночь не будет покоя, – подумала ворона. – До утра никто не угомонится.

Но не это обеспокоило ворону: ночами она и так почти что не спала. У снеговика вместо носа торчала огромная красная морковка. Завораживающее зрелище. Потрясающе!!!

– Вот это да! Вот не ожидала! Прежде бы и смотреть не стала на эту морковку, а теперь глаз не отвести. Стащить бы её немедленно, но как? До утра и думать об этом нечего: ночью в доме спать не будут. Эх, хотя, если бы не крыло, рискнула бы – я бедовая. – Ворона уселась поудобнее в гнезде.

Опять стало вспоминаться давнее. Вспомнились тёплые сытые дни. Вспомнилось лето. Не это, другое – давно прошедшее. В гнезде полно детей. Об отдыхе можно только мечтать. Но о нём и не думалось.

Внизу, во дворе, тогда на травку выбрался ёж. Прижился у хозяев. Бездельник. Баловень судьбы. Не любила я его. Да вот пообщаться не было возможности – всегда хозяева рядом. А тут такой случай.

Во дворе тихо было, ни души. Светило солнце, от земли поднимался тёплый пар.

– Ну что, ёж? Старый стал – не спится тебе днём? Или совсем страх потерял? – Вороне отчего-то стало смешно.

Она быстро осмотрелась кругом – можно! И легко спланировала рядом с ежом. Тот и испугаться не успел.

Только-только собралась она его клюнуть – давно уже хотелось вороне узнать, какой он на вкус – как услышала: из дома несутся люди. Хозяйка, дети – бегут, кричат, руками машут. Кинули с разбегу в ворону веником, но не попали.

– Кеша, Кеша, иди скорее к нам! Иди, маленький!

Подхватили ежа на руки.

– Села я на забор, помню, и гляжу на этот цирк. Ну удивляюсь! Чего они только в нём нашли? Ни клюва, ни крыльев, ни пёрышка. Одни колючки. Тьфу, смотреть противно.

Ворона посмотрела ещё раз повнимательнее на людей и на ежа сначала одним, а потом другим глазом, и, не удержавшись, заорала во всё горло:

– Я вам не ёжик! Только троньте меня! Сразу забудете про спокойную жизнь!

Но все уже ушли, ежа утащили. На ворону никто не посмотрел. Она посидела одна, орать было не на кого. Неожиданно ей стало обидно. Зло каркнув, и, захлопав крыльями, ворона полетела к своим.

«В этом дворе никогда не поймёшь, – думала она потом, – чего ждать и к чему готовиться. Тогда хозяйка ежа от смерти спасла, а потом, тем же летом – и меня из собачьей пасти вытащила. Спасибо, конечно, хозяйке, но до сих пор не понимаю я, почему она так поступила».

Воспоминания всё накатывали и накатывали:

– Младшенький мой – родился тем летом – умница был и красавец. Больше всех я им гордилась. И учила его не зря. Очень он уж был смышлёный, всё на лету хватал. «Зря в драку не лезь, – говорила я ему, – но своего не отдавай. Не делись ни с кем и никому не верь. Главное в жизни – это еда. Всё, что добудешь, тащи к себе в гнездо. Примечай всё первым и не разрешай к себе приближаться. Но и не улетай суетливо, как мелкая птица – будь достоин своего оперенья. А уж если каркать на кого начал, то делай это так, чтобы все кругом оглохли. Вот тогда выживешь! Вот тогда я буду за тебя спокойна».

Но однажды она сама сплоховала – долго потом этого ворона не могла себе простить. Как младшенький выпал из гнезда, она и не увидела – заболталась с подружками.

– Зарекалась же хвастаться! Но нет – вот и получила в наказанье. Как только обнаружила, что нет его, любимого, в гнезде, – крутилось у вороны в голове прошлое, – тут же кинулась к нему вниз, на землю.

А он молодец – всегда я в него верила – заполз под доски у забора и замер. Всё бы и обошлось тогда, да вижу: несётся собака – щенок ещё совсем – и сразу к нам.

Его-то я быстро научила жизни: вмазала со всей силы ему клювом по носу. Визгу было аж до самой помойки – хорошо урок запомнил. Но две взрослые собаки услышали. Только и успела я крикнуть своему, чтобы затаился и молчал. А сама уже и с жизнью попрощалась: против двух псов никому не устоять.

Но хозяйка спасла: крикнула на них с крыльца, те и отступились. Закрыла она собак на другой половине двора. Нас оставили в покое.

Ничего, выжили. Крыло вот только с тех пор плохо работает – успела всё же одна меня крепко цапнуть – да и болит сильно в плохую погоду.

Хорошо, хоть кошки тогда не оказалось рядом – та ещё гадость! – от неё под досками не скроешься».

Хлопнула дверь, заскрипел снег. Воспоминания тут же улетели. Ворона повернула голову: во двор вышел хозяин с метлой.

– Метёт и метёт по десятому разу, – заворчала ворона. – И чего метёт? Если и завалялась где корка хлеба, так найди её теперь попробуй в снегу. Размёлся. Покою от него нет ни днём, ни ночью.

«А ёж-то сейчас спит в доме под полом, – подумалось вороне. – Тепло там, сухо. И о еде думать не надо. Но всё же чужую судьбу на себя не примеришь, нет. Меня хоть сыром обкорми, я туда под пол не полезу.»

Во дворе появилась хозяйка. Она долго и внимательно смотрела на гнездо. Ворона съёжилась, насколько могла, и совсем скрылась из вида. Хозяйка подошла к дереву, разглядывая снизу гнездо со всех сторон. Ворону это пугало. Она от страха почти перестала дышать.

– Ну чего пялится, вражина? И чего ей от меня надо? Может, ёжик сдох там у них под полом, а меня хотят крайней сделать? Никто же не признается, что он подох от обжорства.

Хозяйка походила под деревом, покачала головой и вернулась в дом.

Стало темнеть. Пришёл вечер. Суета во дворе чуть утихла.

– Крыло болит – никак не уснёшь. – Ворона положила голову на край гнезда. Отсюда отлично виден двор, ограда, хозяйский дом. Бесполезная ёлка – там совсем нечего съесть; у вороны вдруг сильно заколотилось сердце: морковка у снеговика по-прежнему на своём месте. Это было чудесно!

– Холодает, однако, – ворона снова подняла голову. – Прошлой зимой – плохой был год, голодный – много ворон, подружек моих, замёрзло. Мороз – это тьфу, плевать, была бы еда. С едой зимой не страшно.

На помойку с утра бы слетать. Сложно там теперь стало, всегда куча собак. Хотя что их бояться: пикируешь слёту внутрь бака – и ты победитель!.. Ну да, с моим-то крылом сейчас как раз и спикируешь! Башкой об асфальт!

Как там мои-то в городе? Посмотреть бы хоть одним глазочком. Какие гнёзда они свили? Подсказать бы, да и помочь. Ну да вроде, всему их научила. Не пропадут.

Сон всё же одолел старую ворону. Она задремала в гнезде, повесив клюв. Мороз уже не казался ей таким отвратительным. Хотя и во сне хотелось есть.

– Карла! Карла! На, на! На, Карла, на! Лети сюда.

Ворона открыла глаза и глянула сквозь ветки гнезда на стоявшую внизу хозяйку. Была глубокая ночь, но во всех окнах в доме горел свет. Он и уличный фонарь хорошо освещали двор.

– Ага. Щас! Полетела! Всё бросила!

Хозяйка ещё немного постояла, поглядела вверх на дерево и тихо ушла.

Ворона подняла голову повыше, повернула её боком, чтобы лучше видеть, и посмотрела вниз. Рядом, где лишь недавно стояла хозяйка, на сложенных досках у забора, на большой, очищенной от снега фанере, лежала еда.

Зрение – спасибо ему – ворону ещё не подводило. Большая куча хлебных корок, сало, колбасные обрезки! Ворона не могла оторвать глаз. Сыр!!!

– Бог ты мой!!! – У вороны закружилась голова. Она заёрзала в гнезде. – Достать! Достать! Достать! Как достать?!

Ворона свесилась наполовину из гнезда и стала изучать обстановку.

«Спланировать на нижнюю ветку, – план сам собой родился в голове, – да и на забор можно: там ещё не опасно. А оттуда до досок смогу и доскакать».

Во дворе стало тихо. Все люди, как по команде, исчезли: скоро полночь – поняла ворона. Надо решаться. Ворона выпрыгнула из гнезда, привычно расправив в полёте крылья. Раненное крыло работало, хоть и причиняло боль. Но было радостно. Ворона снова почувствовала себя птицей. Пара мгновений – и она уже сидела на фанере.

– Главное: ничего не оставить врагам. Что смогу съем, а остальное надо перетаскать в гнездо.

Не обращая внимания на боль в крыле, ворона усердно трудилась. И скоро на фанере не осталось даже крошек.

Наевшись и забравшись обратно в гнездо, где теперь было много еды, ворона счастливо провалилась в сытый сон.

Несколько дней мучений тут же забылись и унеслись в прошлое. Ворона спала и видела себя молодой, сильной и красивой. Во сне ей было тепло и светило ласковое солнце. А вокруг, чудилось ей, были её дети и очаровательные внучата-воронята.

Ворона сладко спала, прикрывшись крылом, и не слышала, как во двор высыпали из дома люди, послышались крики, смех, защёлкали петарды и загремел салют. Наступил Новый год!

Разноцветные огни взлетающих ракет красиво освещали дом, двор, деревья и большое гнездо. Ворона крепко спала беззаботным сном. Она не слышала, как люди весело поздравляли друг друга с праздником, желали счастья и исполнения всех самых сокровенных желаний.

Все мечтают о счастье. Каждый его ждёт. А нужен до него бывает всего один лишь маленький шаг.

Игорь Костин