Забинтована марлей, оставшись опять нагой,
На любовь и на боль безраздельно, как мать щедра,
И вжимаясь мне в грудь вместо окрика в спину «стой»,
Моя жизнь пахнет ливнями, словно твоя рука. 
Сытым телом собрав придорожную пыль земли,
Зацепившись за каждый взгляд и за каждый столб,
Укрывая собой разностишья степной разлив,
Мое горе заштопано, словно бы твой подол.
В полузвон-полушепот сигая с худой груди,
Из монеток-молитв превращаясь в огромный шар,
Голубой, голубой, как небес пересвет вдали,
Мои песни прозрачные, словно твоя душа.
Неотрывно, внимательно, глядя во все насквозь,
Превращаясь в загар из звезд, в тишины завал,
И вбивая в ладони последний беззвучный гвоздь,
Мои ночи безлунные, словно твои глаза.
Я хотел бы смешать золу всех ушедших дней,
С натяжением новых, грядущих времен и жил,
И тебе подарить. Я хотел бы, молчи, не смей,
Глубоко, одержимо хотел бы тебя прожить.

Аль Квотион