Девочка в зеленом пальтишке и неуместных красных варежках идет по улочке, мурлыкает под нос, сметает носочками ботинок снег и широко улыбается. А вдоль дороги стоят деревья: зимние, тонкие, хватающее бледное небо черным кружевом паутинных ветвей. Нищие деревья, голодные до света и тепла, стоят на паперти улицы, по которой идет девочка. Идет в мой дом. Звонок. Открываю. Раскрасневшиеся щеки, озорные глаза и на шапке тает снег. А в красных варежках — ветки. Самые обычные ветки. Смотрю на этот нелепый веник, а она протягивает их мне — как огромное сокровище. Зачем же ты, девочка? Зачем пришла ты в мой дом? Разве не чувствуешь ты, что свет здесь давно погас, что все остыло, покрылось инеем, уснуло, замерзло? Зачем тянешься ко мне своим горячим личиком, зачем целуешь в бледные, сжатые губы? Темно в моем доме, зябко и тихо. Посмотри, во мне самом не осталось того, что так пело, что тянуло тебя ближе — танцевать душой под это пение. Зачем этот букетик, этот смешной, неумелый подарок? Стою, ищу слова и смотрю на маленькие веточки в красных рукавичках, на маленькое солнышко в ее глазах. А она щебечет без остановки, она то смеется, то строго морщит нос, она стряхивает пыль, ищет вазу, шумит и живет. И дом тоже нехотя оживает, начинает дышать. Вот и сердце забилось. Мое? Я не знаю. А она не замечает этого, ставит свой букетик в воду и радуется. Просто так. Просто потому что она такая. А на принесенных ею ветках — почки. На улице февраль, а на них почки. И тогда я понимаю: в этих тоненьких веточках заключено обещание будущего. Не слабая надежда, а бесконечная уверенность в нем. И именно в этом дар этой девочки, именно это она принесла в мой дом. И я ловлю себя на том, что тоже улыбаюсь. Счастье мое… Слышу тебя, понимаю. Спасибо тебе. Просто я иногда перестаю верить, что зима закончится. А она всегда точно знает, что впереди — весна. 

Аль Квотион