Дети Красного Солнца
 

                
                
                
ыновей у Владимира было, как мы знаем из Ветхого Завета, - 12. В счёт шли только сыновья пяти "законных" жён, а толпы детей восьмисот подруг никто и не потрудился сосчитать. Вот кто были эти 12 сыновей:

1. Вышеслав - от скандинавки Оловы,
2. Изяслав - от Рогнеды,
3. Святополк - от жены Ярополка, отнятой Владимиром у побеждённого брата,
4. Ярослав - ещё один сын Рогнеды,
5. Всеволод - опять сын Рогнеды (видно, князь навещал-таки опасную подругу в изгнании!),
6. Святослав - от "чехини" Малфриды - чешской княжны или пленницы,
7. Мстислав - от неё же или от Адели,
8. Станислав - от Адели,
9. Судислав - не ясно чей,
10. Позвизд - тоже непонятно,
11. Борис и
12. Глеб - дети царевны Анны.

        Всем сыновьям Владимир раздавал города, потом отнимал их, перемещал княжат с места на место. Первые два сына умерли. Старшим стал Ярослав Хромой. Он был хромой натурально - в прямом смысле этого слова. Это потом уж, став великим князем, он заставил Писца переписать его в Ярослава Мудрого. Да и правда, - как мы увидим, - оказался неглуп.
        Пока же возник неприятный казус. Владимир был венчан по-христиански только на Анне. Остальные 4 жены с крещением Руси потеряли законность и пополнили ряды памятных двадцати сороков "подложниц". Их детям, конечно, было обидно числиться в ублюдках по милосердным церковным правилам. Они затосковали. Особенно нервничал Святополк. - А ну, - думал он, - как на самом деле я сын не Владимира, а злодейски убиенного Ярополка? - законного сына Святослава и князя киевского? Терзался парень. Владимир для профилактики нет-нет, да и сажал его в тюрьму.
        А тут ещё наш Писец соловьем разливался о социально близких Борисе и Глебе: "Аки цвет в юности!...Светятся царски!...", - и прочие эпитеты и литературные гиперболы. Подействовало это и на Владимира. Стал он старшего из младших - Бориса двигать в наследники. Но не тут-то было!..
        Владимир умер в Берестове в ностальгии о 200 тутошних "блудях", дорогих его сердцу непритязательной простотой... Возникла сложная интрига. В Киеве под надзором находился Святополк, оттираемый от престола. Борис увёл киевские полки где-то повоевать. Греки, обсевшие умирающего Владимира и отпустившие ему перед смертью грехи молодости, побоялись перемены власти и веры. Факт смерти князя был скрыт. Ночью его тело закатали в ковёр. В полу терема прорубили дырку. Спустили тело в высокий подпол - в подставленные сани. И - под видом багажа - поволокли в Киев. Вы, наверно, догадались, что снега в июле, хоть и 1015 года, а все же не было. Но таков был русский обычай - везти покойника в санях по любой погоде. Была даже присказка: "Уж сидя на санях", то есть, будучи при смерти. Итак, тело Владимира было заперто в киевской церкви. Утром неожиданно для Святополка по княжьему двору забегали, захлопали крыльями чёрных риз, завыли в голос, зазвонили в колокола. Думали, что народ, ошеломлённый потерей милостивца, поступит по его воле, задвинет старшего, "блудного" сына и будет дожидаться с войны "законного" Бориса. А нам было всё равно! Да и Святополк - не лыком шит! Уселся на батькин трон и ну командовать, раздавать подарки, распоряжаться на похоронах!
        - Папу, значит - в мраморный гроб, да чтоб с позументами, да с воинскими почестями! - С тех пор на Руси замечено: кто возглавляет комиссию по похоронам старого царя, тот и есть новый царь! Справили весёлые поминки. Писец наш там был, мёд-пиво пил, двусмысленно записывал, что люто граду тому, где князь юн, любит вино пить под гусли с молодыми советниками. Не понравилось греческим учёным русское веселье и самостоятельное размышление. Крепко запахло гражданской войной.
        Войско Бориса стало радостно потирать руки: айда, князь, на Киев! Сядешь на престол отцовский! И мы вокруг тебя. Но князь был вялый. По молодости буквально понимал христианское смирение. Стал длинно рассуждать, что не поднимет руку на брата.
        - Какой он тебе брат?! - горячились дружинники. Но не переубедили князя, плюнули и пошли по домам. Святополк, не поверив в долгосрочность братских чувств, решил поступить по отцовскому, равноапостольскому примеру: убить брательника, и нет проблем! Вся история, весь опыт, всё воспитание придворное доказывали Святополку, что любовь - любовью, смирение - смирением, но пройдет время, и советники греческие науськают Бориса...
        Послали наёмников из верных слуг. Подкрались ночью к походному шатру Бориса. Его уже кто-то предупредил, и он молился всю ночь, вместо того, чтобы бежать. Дали ему домолиться и лечь спать. Завалили шатер и стали копьями тыкать в лежанку Бориса. Но на Борисе сверху оказался его отрок Георгий. Поэтому Борис остался жив, хоть и тяжело ранен. Перебили всю дворню. Отрезали голову этому Георгию, чтобы снять с его шеи подарок Бориса - тяжелую золотую гривну. (Такие гривны из серебра, бронзы, золота поначалу отливались в форме "женского детородного органа", и женщины диких племен носили их на ремне или цепи - на бёдрах; цепь - пояс, подвеска - под животом. Самые смелые дамы надевали гривны на шею. Так они и превратились в шейные металлические обручи с подвесками и рельефными формами. Гривны были дороги, поэтому ходили как деньги. Название это прилипло к деньгам и используется простодушными киевлянами по сей день. Происходит слово "гривна" предположительно от слова "грива" - не иначе, как по кучерявости волос, изображавшихся ранее в верхней части подвески)...
        Раненого Бориса в беспамятстве повезли к Святополку, и тот милосердно велел добить его.
        Чтобы покончить с христианским престолонаследием, Святополк вызвал Глеба из его волости "к больному отцу" и послал ему навстречу убийцу-повара. Глеба зарезали в лодке. Вся его молодая дружина разбежалась.
        Борис и Глеб пали и получили звания святых. Церковь нашла в них три мотива для поучения. Во-первых, - христианскую покорность. Режь меня, я не против. Теми, кто был так доступен, стало очень легко управлять. Во-вторых, - признание молодыми князьями права на престол старших, хоть и не вполне православных. Это создавало прецедент, формировало стержень для строительства Империи, для жесткого порядка престолонаследия. В третьих, - благостные лики Бориса и Глеба будто бы разоблачали дикую, дохристианскую мораль, служили вечным укором сильным и дерзким. Просто свиньями должны были себя чувствовать те, кто обижал маленьких. Но не чувствовали! Все внутренности у нашего руководства были заняты своим, известным нам Чувством.
        Война разгоралась!
        Святополк успел ещё спугнуть из древлянских лесов брата Святослава, тот бросился бежать на родину матери - в Чехию, был настигнут и убит в Карпатах.
        - Придется всех братьев перебить и править самому, - мечтал Святополк.
        В это время в Новгороде Ярослав Хромой готовился к войне с отцом. Пригласил варяжских наёмников. Но отец всё не шёл, и варяги от безделья и воздержания стали безобразничать. Новгородцы их перебили. Ярослав обманом зазвал зачинщиков к себе и вероломно поубивал - до 1000 человек! На другой день получил письмо из Киева о тамошних делах. Надо было спасаться от Святополка. Но Ярослав не побежал, он был сын Рогнеды! Быстро и мудро помирился с новгородцами: что поубивал, то простите, а пошли со мной на Киев, чтоб вам снова туда дани не платить!
        Ярослав с 40.000 новгородцев (опять Писец округлил до сорока!) и уцелевшими варягами пошел на брата. Тот позвал на помощь печенегов. Стали по берегам Днепра. Гордые новгородцы, обзываемые через реку "купцами" и "ремесленниками", обозлились и поклялись убить каждого, кто ночью не поплывёт с ними на ту сторону мстить за оскорбления! (Надо сказать, что Новгород на протяжении всей истории даёт нам примеры благородства славянской культуры, особой, высокой этики, политического кругозора, стойкости. Новгород предстает призраком утраченного: такой могла бы быть Россия! Такими могли быть мы!...). Но Ярослав, не надеясь на простой героизм, искал привычных путей.Был у него агент в стане Святополка, он донёс, что Святополк стоит на холодном месте - меж двух заледеневших озёр, и поэтому вынужден весь день поить войско для сугреву. Ночью по совету предателя Ярослав и оскорблённые новгородцы переплыли Днепр, оттолкнули лодки, - чтоб не побежать, - и напали на перепившуюся дружину врага. Печенеги благоразумно наблюдали убийство пьяных с другой сторону озера. Похмельное стадо было выгнано на лёд и, - правильно! - провалилось. Святополк бежал в Польшу.
        Ярослав сел княжить в Киеве. Новгородцев щедро одарил: всем по 10 гривен, даже смердам - по одной! Хошь пропей - хошь носи на здоровье...
        Но братское чувство не утихало. Святополк привёл на Русь поляков. Ярослав без боя бежал в Новгород. Поляки хамили киевлянам и надоели Святополку. Он тихо подзуживал на них киевлян. Пришлось полякам бежать. Они прихватили имущество Ярослава, двух его родных сестёр (Опять Рогнеда! Плодовитое изгнанье!...) и всех бояр. Казначеем при трофеях у оккупантов пристроился известный нам Анастас!...
        Ярослав в Новгороде стал укладывать вещи на лодки - бежать в Скандинавию. Новгородцы порубили лодки. Собрали деньги - больше, чем князь им подарил. Сказали: хотим ещё бить Святополка. Пошли на Киев. Выгнали Святополка. Тот нанял печенегов. Ярослав вышел им навстречу. Сошлись на месте убийства Бориса. Тут уж Святополк никак победить не мог. Кровь заполнила окрестные ручьи. И опять Святополк побежал в Польшу...
        Так бы и крутилось это колесо (У попа была собака!...), но тут Святополк умер при невыясненных обстоятельствах.
        В живых ещё оставалось два брата Ярослава - Мстислав и Судислав. Идея монархии нравилась мудрому Хромому и он не торопился братьям ничего давать. Мстислав - жёсткий рыцарь, похожий на деда Святослава, пришёл разбираться из Тмутаракани, где жил геройскими делами - грабежами да набегами. Был уже 1023 год. Мстислав с хазарами и касогами разгромил варяжское войско Ярослава, тот опять бежал в Новгород. Мстислав, впрочем, был человек порядочный, в Киев не пошёл. Написал брату: иди в Киев, а я возьму левый берег Днепра. Ярослав перемудрил - не поверил. Собрал огромное войско и через год пришёл на юг.
        - Ты чего с войском, Слава?
        - Мириться пришёл, Славик! - Помирились. На условиях Мстислава. Тот сел в Чернигове, и стали жить в "братолюбстве".
        - Была тишина великая в Земле! - сыто царапал Писец.
        Мстислав умер в 1035 году геройски - на охоте. Ни один из князей не оставил по себе такой восторженной памяти в летописях. Он был дорог россиянам богатырским, бесхитростным характером. Его поведение не омрачалось никакими подлыми уловками. В летописи о нём нет никаких поздних вставок и подтасовок в угоду церкви или Империи. Как документальный факт, а не былина, приводится такой эпизод. Перед битвой с касогами, когда два войска уже стояли друг против друга и горячились, вышел вперёд касожский вождь Редедя. Он был огромен, накачан и нагл. Хотелось ему покрасоваться перед своими и укрепить авторитет.
        - Эй, Мстислав! Чего людей губить? Высылай кого-нибудь покрепче - поборемся. Кто победит - возьмёт жену, детей и землю другого, - широкий жест - забота о рядовых бойцах...
        Вышел сам Мстислав. Он, как и дед, был коренаст, и бицепсов под рубашкой у него не видать было. Касоги стали смеяться, отпускать по поводу князя хамские шуточки. Но в долгой схватке один на один Мстислав поднял и расшиб Редедю о землю. Потом зарезал его. Уговор был исполнен - Мстислав стал князем касожским, вождем огромного войска, с помощью которого потом усмирил Ярослава и контролировал всю левобережную Украину.
         Таких бы всех нам князей!

Сергей Кравченко