Роман Багдасаров

 СВАСТИКА:

СВЯЩЕННЫЙ СИМВОЛ

 Этнорелигиоведческие очерки

Белые Альвы
Москва 2001

Первое в России полномасштабное исследование, посвящённое символизму свастики. Привлечён обширный археологический, исторический, этнографический, религиоведческий, искусствоведческий материал, охватывающий период, начиная от палеолита до наших дней. Автор даёт собственное определение свастики и родственным ей фигурам. Для их классификации применена оригинальная система, базирующаяся на теории симметрии.

Исследования свастики затруднены тем, что она была избрана эмблемой Национал-социалистической партии Германии, вошла в государственный герб Третьего Рейха, а после Второй мировой войны ассоциируется с нацистским и профашистским движением. Из-за этого в Европе и США время от времени пытаются полностью запретить употребление этого символа. Автор предостерегает от подобного подхода, видя в нём неминуемый ущерб для мировой культуры. Во многих религиях Востока свастика является ключевым символом. Кроме того, однонаправленное движение вокруг центра наблюдается во многих природных, макро- и микрокосмических явлениях (вращение галактик, адгезия клеток). Поэтому маргинализация свастики ведёт к искажённому восприятию реальности. Фашизм и свастику следует окончательно разделить.

Во II главе даётся обзор научных интерпретаций свастики с начала XIX в. до наших дней. Подробно излагается теория Ст. и Р. Фридов в связи с ритуалами в Шанти-Нагар (Сев. Индия). Отдельные разделы посвящены символике свастики в индуизме, джайнизме, буддизме, боне (II-III глл.).

Автор полагает, что первоначально свастика появилась в составе ромбо-меандрового орнамента (мезинская культура, XXV-XX тыс. лет до н.э.). С этим орнаментом была связана идея существования и блага, поддерживаемых неведомыми для человека высшими силами. Чтобы привлечь эти силы, на тело временно наносилась свастическая татуировка. На пороге мезолита и неолита свастика выделяется в отдельный знак и начинает обозначать вращение звёздного неба: суточное и годовое. Обычай свастической татуировки сохраняется, а затем переходит на одежду, что наблюдается во многих традиционных культурах вплоть до нашего времени.

Особое внимание уделено использованию свастики в археологических культурах территории России-СССР:
мезинской (Украина), трипольской, тисской (Украина, Молдавия, Румыния), сероглазовской (Северный Прикаспий), энеолитических стоянках Прикамья и Северного Поволжья, Томско-Чулымского региона. Подробно анализируется свастиковидная схема Аркаима, арийского города XVII-XVI столетия до н.э. (Челябинская обл.). Показывается связь между символами свастики, мандалы и лабиринта. Из культур бронзы Кавказа затрагиваются куро-аракская, протоколхская, триалетская, севано-узерликская, кармирванская (кизылванкская), где применялись разновидности свастики. Бронзовый век лесной полосы России представлен фатьяновской, поздняковской, андроновской культурами. Активно использовали свастику скифы и родственные им этносы вплоть до Дальнего Востока.

Использование албанами V-IV вв. до н.э. свастики для маркировки священного хлеба и на пиренейских алтарях находит своё продолжение в IV-VI главах с связи с символикой христианской литургии в Восточной и Западной Церквях. По мнению автора эта маркировка базировалась на древней космологии. Освещены вопросы бытования свастики в греко-римской культуре, иудаизме, Китае, Монголии, ковроткачестве, воинский символизм, сопоставление свастики с символами коня, скарабея, лотоса (теории У.Х. Гудьира, Джилл Перс), птицы, быка. Анализируется средневековая нумизматика Средней Азии (Хорезм, Чач, Пенджикент, Согд), употребление свастики африканскими племенами, индейцами Северной и Южной Америк. Попутно затрагиваются представления о происхождении символов, священном огне, меандре (III глава).

В IV главе дан подробный обзор значений, которые свастика имела в раннем христианстве (символ св. Причастия, благодати) и исламе (священные имена Бога, Пророка, Имама Али; символ Творения). V глава посвящена христианскому (в основном православному) символизму свастики, для сравнения привлекаются также буддийские и исламские метафизические концепции. На многочисленных примерах доказано, что свастика представляет геометрический символ Святого Духа — третьей ипостаси Святой Троицы. Сакрализация ветра, огня и воды в христианской традиции указывает на преемственность с древними традициями и культами. Анализируется христианское богослужение, архитектура, монументальная и станковая живопись, декоративно-прикладное искусство, книжная миниатюра, надгробия, граффити и т.д.

VI глава (написана в соавторстве с известным учёным Геннадием Дурасовым) содержит историко-этнографический материал, открываясь обзором символизма свастики у славян, балтов, утро-финнов, народов Сибири и болгар. Затем авторы углубляются в вопросы традиционной культуры русских. Проявление действия Святого Духа осознавалось русским этносом посредством стихийным и энергетических носителей (ветра, огня, дыхания, священной благодати). Для символизации этих процессов использовалась как спиралевидная, так и прямоугольная свастика, что зависело от материала на котором она изображалась (резьба и роспись по дереву, камню, ручное ткачество, бисероплетение, вышивка, хлебопечение и т.п.). Классифицированы многочисленные теории русских и советских учёных, с которыми авторы нередко полемизируют.

VII глава затрагивает мистический и эзотерический аспект символизма свастики, который, как настаивает автор, связан с сакральной фигурой мирового автократора. Для народов дореволюционной России (особенно, бурят, калмыков и др., традиционно исповедывавших буддизм) такой фигурой представлялся последний император Николай II Александрович. И сам Николай и его супруга, царица Александра Феодоровна, вплоть до своей трагической гибели придавали символу свастики огромное значение и, вероятно, хотели ввести его в число государственных эмблем.

Оригинал исследования  http://bagdasarovr.narod.ru/swastika.htm#predislovie