XX Век начинается

                
                
                
тсель, дорогие читатели, мы сменим научный метод. Не будем больше измерять Историю в царях. Слишком быстро понеслось время, и царская жизнь, - она всего одна-то и осталась, - будет тормозить наш бег.
К тому же, события последнего века так многообразно описаны, так разрисованы на холстах и телеэкранах, столько раз топтаны в театральных очередях, что нового о них сообщить почти нечего. Теперь нам с вами остается только проскользить прощальным взглядом по делам отцов и дедов - реальных, а не иносказательных, - и подбить итоги.
                Впрочем, скользить мы будем не равнодушно, а проверяя разработанную нами за минувшие 10 веков Имперскую Теорию. 20-й век очень наглядно ее иллюстрирует. Так что, синтез окончен. Займемся анализом, - достойно ли нынче мы почиваем на лаврах, все ли предусмотрели на будущее? Начнем.
                Первой остановкой в 20-м веке будет у нас Первая Русская Революция 1905 года. То есть, надо нам обозреть ее окрестности - с начала века и до 1907 года, когда революционный дым превратился в обычный российский пар.
                Самой интересной достопримечательностью этого полустанка, как мы уже заметили, является террор.

                Определимся: терроры известны разные.
                Первую разновидность - государственную - привез, как вы помните, в нашу кунсткамеру из Европы Император Петр. Он испытал новинку на стрельцах. Аналогичными опытами занимались и до него. Иван Грозный тут был просто виртуозом, но, как и многие другие российские естествоиспытатели, запатентовать действенное название на свое имя не удосужился. Государственный террор иван-петровского образца осуществляется законной властью по отношению к нерадивой и подозрительной части национальной элиты или народа вообще. Это террор сверху вниз.
                Второй по звучности тип террора - террор Великой французской Революции. Он происходил во Франции примерно тогда, когда мы в России для достижения трона охотнее использовали дворцовый переворот. Французский террор поныне вызывает икоту и устричную отрыжку у сытых мира сего. Этот тип террора свершается на переломе общественных формаций, посреди гражданской войны. Он имеет четкую межпартийную направленность: режут конкурентов и примкнувших к ним обывателей. Это - террор направо и налево.
                Далее следует наш, эсэровский террор - против царя и его окружения, потом чуть-чуть - против бывших красных товарищей, кинувших эсэров на революционном скачке. Это - террор "униженных и оскорбленных", оттертых от власти. Террор снизу вверх.
                Потом Красный террор - против эсэров и всех прочих, нечаянно уцелевших. Мы с вами можем легко классифицировать Красный террор на основании вышеназванных типов. Это - террор комплексный. Он срабатывает сверху вниз, поскольку красные наши уже у власти. Но он бьет и вбок, так как борьба за власть еще не окончена. Он добивает и снизу вверх, подчищает тех, кто выше по интеллекту, экономическим возможностям, наследственному праву, историческим заслугам.
                Еще существует легенда о Белом терроре. Но это, скорее, - литературный оборот, типа "женщина в белом", "белой акации цветы иммиграции" и т.п. Белый террор - обычные эксцессы военного времени.
                Переучет окончен.
                Про эсэровский террор мы уже начали рассказывать в позапрошлой главе. Далее последовала такая развеселая хроника:
                15 июля 1904 года член Боевой организации С.Р. Егор Сазонов в Петербурге взрывает бомбой министра внутренних дел В.К.фон Плеве. Количество попыток, предшествующих "успеху", в наше повествование не вмещается. Сазонов, паче чаянья, оказывается не на виселице, а на каторге. Потом ему еще и срок скостят. Это убийство "очень нужно было России".
                В воскресенье 9 января 1905 года священник Григорий Гапон привел народ крестным ходом к царскому дворцу. Людям хотелось пообщаться с государем, доложить ему, что да как, попросить послаблений в быту и на производстве. Провокация Гапона была личной, охранка его еще не успела завербовать. Нахрапистость, вождизм Гапона были безмерны и безоглядны, ему хотелось вести массы любой ценой.Тут бы людям насторожиться: когда это церковь возглавляла протест? Но поп Гапон был таким громогласным оратором, так умело строил пустые по сути фразы, что даже прожженные эмигрантские кружки застывали в оцепенении после его муссолиниевских эскапад. Где уж простым людям сомневаться, - поверили! Поверивших собралось до 140000 - как на Куликовскую битву!
                Войско православное встретило ходоков жестким огнем. Косили всех подряд, без разбора пола и возраста. Было убито свыше 1000 человек. Еще 2000 - ранено. Пусть треть из них просто затоптала толпа, и то выходит, что 2000 пуль попали в цель. Впрочем, промахнуться по такой большой цели было трудно.
                Но не только в отместку за это, а по текущему плану революционной борьбы, утвержденному ЦК ПСР, 4 февраля 1905 года в Москве милый, восторженный мальчик Иван Каляев по кличке "Поэт" рвет на части московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича, дядьку царя. Тут и вовсе произошла трогательная история. Великий князь был закоренело-голубым. Его жена красавица-немка Элла (Елизавета Федоровна) по этой наивной причине "не могла иметь детей". Сами понимаете, что могла бы, если б захотела, но не от великого князя, а от кого-нибудь левого. Например, от левого эсэра-боевика Ваньки Каляева. Но дама эта была самых честных правил, поэтому дружное семейство приютило двух племянников, Машу и Диму, - последний, великий князь Дмитрий Павлович, еще встретится нам на дороге террора, когда подрастет. В первый раз Каляев перехватил карету губернатора по пути от Никольских ворот Кремля к Большому театру, но в карете с князем Сергеем сидела Елизавета и дети. Каляев опустил руку с бомбой, - пожалел! Потом выследил князя на выезде из Кремля и разнес в щепки. Его так и взяли - всего утыканного щепками.
                Елизавета Федоровна навестила Ивана в тюрьме.
                "Мы смотрели друг на друга с некоторым мистическим чувством, как двое смертных, которые остались в живых...", - писал из тюрьмы Каляев. Княгиня дала ему для облегчения иконку, обещала молиться. Она будто бы даже просила о смягчении участи Каляева, но тут все изгадила пресса. Стервятникам удалось выхватить и опубликовать искаженные обрывки диалога княгини и зэка. Каляева в газетах выставили полным подонком, он распсиховался, изругал княгиню в письмах и на процессе. В итоге получил вышку. Елизавета впоследствии стала у нас святой: она вела подвижническую жизнь, занималась благотворительностью, была сестрой милосердия в войну. Соответственно и благодарность народную заслужила. В 1918 году народ сбросил ее живьем в шурф сибирской шахты вместе с другими второстепенными членами царской семьи. Это произошло в одни дни с расстрелом царя, - красные добивали Романовых по всем двоюродным линиям. На дне шахты изломанная Елизавета последними своими движениями поправляла кровавые волосы на голове племянника...
                Тут я хочу привести кусок речи Каляева на процессе. Эта речь очень многое дает для понимания психологии террора. Нам это понимание очень важно ныне, как присно, так, теперь уж, - и во веки веков.
                "...Я не подсудимый перед вами. Я - ваш пленник. Мы - две воюющие стороны. Вы... - наемные слуги капитала и насилия. Я - один из народных мстителей, социалист и революционер. Нас разделяют горы трупов, сотни тысяч разбитых человеческих существований и целое море крови и слез, разлившихся по всей стране потоками ужаса и возмущения...". И далее, в том же духе, совершенно искренне Иван проповедовал революционный джихад, идеи антиглобализма в отдельно взятой стране, демонстрировал несгибаемую жертвенность, пророчил, что ему на смену придут толпы камикадзе и т.д. и т.п. - мы все это теперь наблюдаем ежечасно.
                Но не поняли Ивана царские сатрапы.
                И правители России Советской не приняли речь героя на свой счет.
                И теоретики всего мира не осмыслили с позиций абстрактного гуманизма этих великих слов. Не сделали на будущее своевременных и насущных выводов. И подвели нас к нынешней последней черте, которая совсем уж разделила народ как таковой - в мировом масштабе, и правительство как абстракцию - в денежном выражении.
                Ну, хорошо. То есть, плохо. Потому что Ивану выписали смерть. Во втором часу ночи с 10 на 11 мая 1905 года во дворе Шлиссельбурга палач, сменивший отстраненного священника, толкнул ногой табуретку...
                Боевики С.Р. разбежались по стране и спланировали тройное убийство гадов. Хотелось укокошить трижды виноватого генерала Дмитрия Федоровича Трепова (он провинился тем, что: а) был сыном клиента Веры Засулич Ф.Ф. Трепова; б) почти до Кровавого Воскресенья занимал должность московского обер-полицмейстера; и в) - со вторника 11.01.1905 стал питерским градоначальником - продолжил дело незабвенного папаши). В очереди также стояли великий князь Владимир Александрович и киевский губернатор Клейгельс.
                Но связь между группами террористов была плохая, процесс рассинхронизировался, пошел вразнобой. При зарядке бомб "на Владимира" взорвался Максимилиан Швейцер - руководитель питерской ячейки боевиков. Взрыв вещества пироксилиновой группы - "магнезиального динамита" на "гремучем студне" - высадил окна и боковые стены номера гостиницы "Бристоль", смел ограду Исакиевского собора на другой стороне улицы. Резонанс этого взрыва на фоне подвига Каляева был столь силен, что охранка проснулась, подстегнула своих агентов в партии Азефа и Татарова, перехватала массу подозрительных и сбила, в общем-то, эту волну террора. Несколько революционеров разъехалось по сибирским выселкам, смертных приговоров не было, а группу из 15 не самых последних бомбистов отпустили и вовсе - по амнистии 17 октября.
                Боевая организация была разгромлена. При деле остались только провокатор Евно Фишелевич Азеф, его зам. Борис Савинков, фанатичка Дора Бриллиант, супруги Зильберберг, Мишель Лурье, Маня Школьник да Арон Шпайзман.
                Такой одесской компанией решено было добивать намеченных врагов народа. Но дело не пошло, кто-то струсил, кому-то помешали обстоятельства.
                Революция, тем не менее, продолжалась.
                По всей стране шли перемежающиеся забастовки. В середине июня в Одессе взбунтовался экипаж броненосца "Князь Потемкин Таврический". Были убиты несколько офицеров, корабль увели в Румынию, - больше некуда было бежать.
                В Севастополе отставной морской лейтенант П.П. Шмидт провозгласил себя главнокомандующим революционным флотом и возбудил команду крейсера "Очаков". Толку от этих корсарских историй было мало. Шмидта расстреляли, моряки-потемкинцы рассеялись по загранице и революционной России. Всего-то и осталось: фильм Эйзенштейна да глава в "Золотом Теленке".
                Осенью, в начале октября произошла всероссийская политическая стачка. В ней по советским подсчетам участвовало до 3 млн. человек. Теперь люди требовали не хлеба и цыганских романсов, а политических свобод, - чтобы на 1 мая можно было спокойно прогуляться с детьми под красными знаменами.
                Отчего же нет? Пожалуйста.
                И грянула Конституция!..
                Здесь возник момент истины.
                Таковые моменты регулярно возникают в нашей истории. Несколько штук наблюдали и мы с вами.
                Истина состоит в ответе на наш вопрос: "Ну, а дальше-то что?".
                Русское правительство поступило разумно, спросив это у народа и даруя ему Конституцию. Давно пора было разрешить нам ношение бантиков. Оказалось, Конституция - это не больно, зато революционным бунтарям крыть стало нечем. За что боролись, то и поимели.
                17 октября 1905 года царь подписал Манифест о демократических свободах. Стало позволительно создавать лояльные партии, выпускать газеты, устраивать мирные шествия. На весну 1906 года был намечен созыв 1-й Государственной Думы. Массовые одобренческие демонстрации немедленно прокатились по стране. Люди в них шли те же, но знамена были другие - патриотические трехцветные.
                Ну, а дальше-то что? А дальше - работать нужно, как и прежде. Свободе слова это не мешает. Хоть в доску изматерись, таская тяжести!
                То есть, народ ничего реального не приобрел.
                А партийцы и вовсе остались в дураках. Ни постов тебе, ни денег. Ужас! Партии - и СР, и СД (социал-демократы) - погрязли в дебатах: идти ли в Думу? Там хоть какие, но кресла!
                В декабре 1905 года радикалы из московских партъячеек спровоцировали вооруженное выступление. Вооруженность взялась вот откуда. Пока эсэры честно жертвовали собственными жизнями, соц-демократы - будущие большевики и меньшевики - накапливали оружие на потом и формировали боевые дружины. Проводились тренировочные стрельбы в лесу по типу игры "Зарница". В крупных городах образовалась тоненькая социальная прослойка. Назовем ее "Человек с ружьем". Ружье пока надежно пряталось в подвалах и сараях, но по закону драмы должно было выстрелить. Стрелять начали по декабрьскому снежку. Не в отдельных одиозных представителей власти, а во власть вообще - в полицейских, офицеров, солдат. Как если бы сейчас начали косить гаишников и генштабистов.
                Всего в вооруженном противостоянии за время "боев" участвовало несколько сотен красных дружинников. Они то разбегались и прятались, то вновь выходили на линию огня. "Днем он пасет баранов, ночью он - муджахед". Кое-где были навалены баррикады. Установилось позиционное равновесие с местными войсками. Но тут из Питера нагрянул гвардейский Семеновский полк. Остановить его не удалось. Эсэры не успели с подрывом железнодорожного пути, а уверения СД об "агитированности" гвардейцев оказались бредом. Восстание рассосалось мгновенно.
                Прошла беспокойная зима. Эсэрам за борьбу и вклад в победу демократии ничего не светило - ни министерства, ни председательства в комитетах, и они остались при своем мнении: рвать! Но рвать только до созыва Думы! - вот такая интеллигентская блажь.
                23 апреля 1906 года в Москве на Тверской площади боевик Борис Вноровский встретил карету генерал-губернатора вице-адмирала Ф.В. Дубасова и разорвал ее "фунтовой конфетной коробкой". Вноровский стоял на панели напротив губернаторского дворца, там, где сейчас восседает на кастрированном коне Юрий Долгорукий, и ждал Дубасова снизу по Тверской - от Кремля. Но Дубасов заехал задворками, вывернул из Чернышевского переулка, слева от дворца. Он мог и вовсе не выезжать на Тверскую, а зайти в дом через боковой ход. Но вот же вынесло его! Он проехал парадное, направляясь куда-то выше по Тверской. Тут на него налетел Вноровский.
                Из-за особенностей тогдашней динамитной техники произошла накладка. Бомбу, чтобы она взорвалась, нужно с силой бить обо что-то твердое. Каляев, например швырял свой пакет с 4 шагов под карету князя Сергея, и карета частично прикрыла его от взрыва. А Вноровский свою коробку (не в один, а в шесть фунтов, т.е. в 2,5 кг.) бросал двумя руками. И не из-за головы, как мяч из аута, а с вытянутых вверх рук и почти себе под ноги. Бомба грохнулась под днищем открытой коляски, но не под адмиралом, а под адъютантом, гвардейским корнетом графом Коновницыным. Коляску разорвало на части. Адъютанта тоже. А Дубасова только вышвырнуло, да мелко посекло жестяными осколками. Сам Вноровский лишился головы. Ему снесло верхнюю половину черепа...
                Смута продолжалась, но Думу учредили, несмотря ни на что! И набралось туда всякой твари по паре, и поплыл это ковчег, качаясь с правого борта на левый и обратно. Возникла партия Октябристов - сторонников конституционной монархии, кадеты оформились (не в смысле детских военных заведений, а - К.Д. - "конституционные демократы"). Монархисты важно воссели проправительственным медведем. Вообще, при рассмотрении состава Думы обнаруживается много узнаваемых ликов. Пестрый ее расклад как тогда отображал все извилины общественной мысли, так и сейчас отображает. Ничего не изменилось. Ни в ликах, ни в извилинах...
                Террор оставался актуальным, - было ясно, что правящая верхушка властью не поделится. Это мнение окрепло после разгона Первой Думы с подачи нового премьера П.А. Столыпина в июле 1906 года. Дума, как и сейчас, мешала нормально работать.
                За это в августе эсэры-максималисты (которые не щадят ни женщин, ни детей) взорвали дачу Столыпина на Аптекарском острове в Петербурге. Премьер уцелел, детей его покалечило сильно, погибло и много простого народу.
                В провинции тоже работали. 22 января 1906 года в Севастополе Екатерина Измайлович явилась на прием к главкому Черноморского флота Чухнину и повторила "подвиг" Веры Засулич, тяжело ранив адмирала несколькими выстрелами - за подавление бунта на "Очакове". Но ее не судили, как Веру, и не оправдали по "смягчающим обстоятельствам", а просто вывели во двор и пристрелили, - матросы очень обиделись за адмирала. Чухнин выздоровел, и его добили только летом...
                За революционный год черные списки на ликвидацию разрослись, но террор постепенно сходил на нет. Пришлось отвлечься и повесить на вешалке для одежды попа Гапона, замеченного в связях с Охранным отделением, потом гонять по всей Европе, да так и не казнить Азефа. Регулярная террористическая деятельность расстроилась, приток новых кадров иссяк.
                Вот график волны террора в "обратном" выражении, через количество казненных террористов, простых революционеров и прочих, примкнувших к ним всем телом:
                1901-1905 - 93;
                1906 - 547;
                1907 - 1139;
                1908 - 1340;
                1909 - 771;
                1910 - 129;
                1911 - 73.
                Страна погрузилась в буржуазное болото, - столыпинская раздача земли крестьянам и жесткая, неумолимая борьба с терроризмом принесли свои плоды. Революция увяла, экономика оживилась, но помещики стали помаленьку терять доходную базу. "Ах, сударь! Мне задерживают деньги из деревни! Но долг за последнюю игру, я возвращу, клянусь честью!". И дворянская честь страдала. Это было очень противно. Поэтому Столыпина достали-таки в Киеве. Эсэр Богров (по совместительству - агент Охранного отделения) вошел по ментовскому пропуску в театр, где для царя и сопровождающих лиц давали оперу, и в антракте, на глазах у монарха расстрелял Столыпина. Опять у ГБ проявилась какая-то неискренность! Повесили Богрова быстро, чтоб не разболтал чего.
                И Россия покатилась дальше. 

Сергей Кравченко