Глава 1.
Были промозглые сумерки поздней осени. К метро идти не хотелось, потому что это был поход по кругу…Та же дорога, по которой я ходила все эти пять лет…Те же дома, те же магазины, тот же киоск, где жарится курица гриль, а люди с тяжелыми после работы сумками стоят за ней в очереди. Нет, я не хочу по ней идти, не хочу бегать по кругу. Я пошла к остановке. Пускай троллейбус довезет меня хотя бы до следующей станции метро. До другой станции, где нет этого киоска и этих людей. Да еще этот дождь со снегом. Не осень и не зима, а что=то непонятное, холодное, склизкое… Троллейбус приехал почти сразу. Нужно было спросить, едет ли он до остановки, куда я держу путь, но мне не хотелось ничего ни у кого спрашивать. Зачем? Ни через 2, ни через 3 остановки автобус к метро не приехал, похоже, он изменил маршрут. Он вез меня неизвестно куда, на заброшенную окраину. Мы долго ехали мимо незнакомых районов, выезжали за кольцевую, потом оказывались в черте города среди совершенно незнакомых блочных многоэтажек. Я сожалела, что села в этот автобус и вместе с тем в голове крутилась мысль, что мне сегодня удалось-таки избежать того самого, привычного маршрута домой. Темнело, я гляделась в окно, в темную чащу леса, и мне было даже как-то по-своему хорошо. Мне не надо было думать, говорить, можно было только смотреть на эти черные, осенние деревья, и молчать. И никто не спрашивал, куда я еду.
Наконец, автобус остановился на конечной и все вышли. В нос ударил свежий холодный воздух отдаленной окраины. Было темно и заметно похолодало. У метро бродили припозднившиеся пассажиры, несколько поодаль стояла компания подвыпивших молодых девиц, они громко и довольно грубо между собой разговаривали, громко смеялись, время от времени вставляя нецензурные выражения.
–Девушка, к вам можно обратиться? – улыбнулся мне приятного вида молодой человек, точнее уже молодой мужчина. По виду он был похож на распространителя различного вида лотерей, которые сразу же выхватывают из толпы грустных и растерянных людей, к коим сейчас принадлежала и я. – Наша организация занимается исследованиями скрытых возможностей человека….
Так.. Приехали. Какая-то секта. Как коршуны бросаются они на ослабевшую добычу. Как же мне это все противно. Я отвернулась,ускорила шаг, а на глаза навернулись слезы. Это было последней каплей. Наконец-то я могла зареветь, и сделать это там где никто не спросит, почему я плачу, не станет говорить, что плакать не надо. Надо плакать. Где-то в глубине души во мне жила вера, что если очень и очень горько заплакать, и плакать долго, не останавливаясь, то вдруг произойдет чудо, и все жизнь вдруг поменяется, произойдет чудо, которое все изменит. Чуда не происходило. Я шла вдоль темного шоссе к метро и ревела. Метро было уже в двух шагах. Рядом с метро было больше света, чем еще в двух шагах отсюда. Здесь светился рекламой новомодный развлекательный центр, которых сейчас немало построили в Москве. Мне вдруг сильно захотелось есть. А что, если сейчас зайти выпить чашечку кофе, может быть станет веселее?
На первом этаже было несколько бутиков, мимо которых я прошла, даже не взглянув. Думать о красивой одежде не хотелось, да и больше не было смысла? Для кого все это? Просто так, для широкой публики? Чтобы выставить себя как товар? Мне даже мысли об этом были противны. Вот если бы для него…Поднялась на третий, и на меня сразу пахнуло характерным запахом, как пахнет в кофейнях.
Заказала чашечку каппучино, села за столик, за которым никого не было. За остальными сидели люди. Сидели в основном парами. Некоторые – с детьми. И только я сидела одна. Только мне одной могла прийти в голову – в полном одиночестве зайти в кофейню и что-то там взять. Никто кроме меня во всем мире может быть так бы не сделал. Просто я в своей жизни слишком часто бывала одна. Настолько часто, что уже к этому привыкла. Разглядывая сидящих людей, я и не заметила, что ко мне за столик подсел какой-то молодой человек. Когда я обратила на него внимание, он выпил уже добрую половину своего каппучино. Он тоже смотрел по сторонам, как и я. А потом взглянул на меня, и тут я узнала того парня, который подходил ко мне на улице. Это был он. Я уже хотела уйти, но парень сидел в задумчивости и разглядывал посетителей. Ему не было до меня никакого дела, он думал о своем. Он был, наверно, также задумчив как и я. Ну, не так как я, конечно. Вряд ли человек с планеты Земля может быть также задумчив. –Человек с планеты Земля не может, а Другой может, - вдруг ответил парень. Значит я произнесла все это вслух? Даже не зная этого? -Нет, вы вслух ничего не говорили. Это я могу вам подтвердить. Я читаю мысли. Он улыбнулся
Что это, шутка? А на самом деле я все-таки говорила вслух?
-Да вы особенно не беспокойтесь, вслух или нет, какая разница. Мне вот надоело на улице стоять, я пришел сюда, взял чашечку кофе, сижу, пью, получаю удовольствие, и мне не столь важно, что обо мне подумают эти люди, спешащие по делам, и которых дальше своего носа мало что интересует.
- Причем здесь подумают?- я чувствовала, что уже вовлечена в разговор, тему которого задаю, увы, не я. Мне хотелось встать и уйти, но я слишком устала и разомлела после чашечки кофе, и продолжала сидеть.
-Вы извините, что там, на улице, я пристал к вам, как какой-нибудь продавец гербалайфа. Я просто хотел с вами пообщаться, видел, что вы грустная, и мне хотелось вас развеселить. Я действительно работаю в институте, который занимается исследованием паранормальных явлений, но мы на самом деле никого не набираем. Все даже совсем наоборот, мы практически никого не берем со стороны. И чтобы к нам попасть, надо пройти такую проверку…И самое главное, человек должен обладать определенными качествами. В нашей области нельзя работать людям амбициозным. А сейчас вся молодежь амбициозная. Но вы бы может быть как раз подошли…Так что если и правда хотите… У нас правда сейчас нет вакансий. Да и зарплата у нас как в обычном НИИ – 3000 в месяц. Если с надбавками, может выйти где-то 7000. Но кто же в наше время пойдет на такую зарплату?
Глава 2.
Подойдя к двери я стала искать ключи. Ключей нигде не было. Я рылась и рылась в сумочке, но не находила заветного предмета, который должен был открыть мне дверь в квартиру. Зато мои пальцы снова и снова натыкались на какую-то картонку, которая меня уже начала раздражать. Прежде всего тем, что это были не ключи. Безумно устав от поиска, я вытащила ненавистную картонку из сумочки, в надежде выкинуть ее к чертовой матери, чтобы не мешала мне в моем поиске ключей. Эта картонка оказалась визитной карточкой. Где и кто вручил мне эту карточку я не помнила. Это была одна из тех абсолютно бесполезных карточек, которые мы берем где-нибудь в офисах и магазинах, когда ждем своей очереди. На ней было напечатано Беантовский Владислав Федорович, кандидат технических наук., заведующий лаборатории ИПСП. И два телефона, рабочий и мобильный.
C виду эта комната напоминала обычную лабораторию технического НИИ, где желтые обшарпанные столы заставлены давно вышедшими из употребления серыми и невзрачными приборами с огромным количеством ручек , по видимому амперметрами и вольтметрами. А послреди одного из столов лежали неопрятного вида паяльник и наполовину запаянная печатная плата. Рядом стояла пепельница с окурками не первой свежести.
Был, разумеется там и стол, заставленный чайными чашками, на котором лежала также пачка дешевого чая и блюдце с незвестно кем и когда положенным сюда мармеладом «лимонные дольки». Интерес здесь могла вызвать только полка над столом, тоже вполне типичная для рядового советского НИИ. Она была вся уставлена сувенирами, игрушками и прочей дребеденью.
Увидев, что я уставилась на эту полку, мой сопровождающий как бы невзначай произнес: «Это, собственно то, ради чего мы пришли». Я ощутила некое разочарование, сейчас начнется рассказ: «Этого зайца нам подарили на юбилей лаборатории. А эту фигурку кошки наш сотрудник привез из путешествия. А это у другого нашего сотрудника был юбилей, ему подарили, но он так и не забрал домой». Но мой сопровождающий, после некоторой паузы, произнес совсем другие слова:
То, что вы здесь видите, это и есть то, чем мы занимаемся. Это магические артефакты, которые также принято называть амулетами или талисманами. Наша лаборатория занимается исследованием влияние этих вещиц на жизнь человека.
Далее следовал длительный рассказ про артефакты. Если поначалу мне было интересно слушать моего сопровождающего, то потом слишком большое количество информации и слишком длительные и скучноватые экскурсы в историю привели к тому, что я слышать его перестала. Появилось ощущение, что в лаборатории от нечего делать занялись полной полной ерундой. Когда в конце своей истории он в который раз подчеркнул, что исследуемые ими амулеты – совсем не те, что предлагают в расплодившихся в многочисленных магических салонах. Рекламируемые в газетах амулеты – чистое шарлатанство и основаны в основном на психологическом воздействии. Те же, которыми занимается лаборатория – якобы настоящие…
- Ну что, тебя заинтересовали наши исследования?
_ конечно, очень все интересно,- из вежливости ответила я, скорее чтобы просто поддержать беседу.
- Да нет же, я вижу, что вам неинтересно. Честно говоря, я вижу, что последнее время вам мало что интересно. И скорее всего вы мне сейчас не верите.
_ Почему, я верю.
- Не отпирайтесь, никто сразу не верит, и вы не исключение. Но я хочу вам дать одну вещицу, увидев которую, вы возможно поверите. Артефакты запрещено брать домой, тем более тем, кто не является сотрудниками лаборатории. И все же я вам дам одну вещицу. Она довольно безобидная, но вам будет просто приятно держать ее в руках.
Он открыл один из ящиков обшарпанного стола со сломанной ручкой и достал оттуда браслет, сплетенный из бисера. Вот, держите, давайте сюда руку, я надену. Повозившись, он застегнул на моей руке браслет, никак не подходящий к моему деловому стилю одежды.По его словам, это был "праздничный браслет", магия которого заключалась в том, что всякий надевший его начинал ощущать праздничное настроение, где и когда он бы не находился. А потом он попрощался с сотрудниками и мы пошли к выходу.
На выходе почему-то звякнул металлоискатель. Мой сопровождающий объяснил охраннику, что я с ним.
- Я думаю, мы с вами увидимся. Я еще позвоню. Если хотите, дам начальнику лаборатории ваше резюме. Я думаю, вы вполне подойдете по своим личным качествам. Вы девушка скромная, это сразу видно. Наш начальник очень боится амбициозных сотрудников. Да и работа с артефактами такая, что привлечение сотрудников с амбициями – дело рискованное.
Я ехала домой, а на руке у меня был повязан браслет, похожий на хипповую фенечку, и так не идущий к моему деловому костюму. Значит я скромная и это сразу видно. Интересно, а почему это видно?
И все-таки – артефакты – профанация или нет?
Поначалу я ничего не почувствовала. Но потом, когда уже вышла на своей станции и медленно побрела по заснеженному Измайловскому бульвару в сторону дома, почувствовала тепло в той руке, на которой был надет браслет. Потом это тепло перешло на лицо. Морозец щипал нос и щеки, но идущее от браслета тепло заставило его отказаться от этого занятия. Падали крупные пушистые снежинки. Навстречу мне люди несли елки. А я и забыла. Новый год уже очень и очень скоро. А у меня на руке праздничный браслет. Браслет, от которого настроение сразу делается праздничным.
Я смотрела по сторонам и мне все было интересно. Люди, елки, собаки… Я разглядывала дома, и вдруг замечала вещи, мимо которых раньше проходила, совершенно не обращая на них внимания. А теперь мне все было интересно – и вон та, белая лепнина на углу старинного здания. С нее правда уже штуктурка осыпалалсь, но в этом тоже есть нечто привлекательное. Если бы она была свежевыкрашенная и отремонтированная, это было бы даже скучно. Потом посмотрела на стайку девчонок в шубках и ярких куртках, которые с веселым визгом бросились в сторону качелей. А потом мне и самой захотелось покачаться, как в детстве, и я качалась, отталкиваясь ногами от заледеневшего, утоптанного наста под качелями и держась за зеленые заледеневшие прутья качелей. А потом по дороге к дому вдруг вспомнила о том, что не съела на работе взятый с собой мандарин. И достав его из сумки, стала отправлять в рот оранжевые дольки, наполненнеые почти ледяным соком. Меня словно отбросило назад лет на 10-15. Вот сейчас приду домой, брошу портфель, и гулять…Я чувствовала, браслет работал, точно работал...
В течении нескольких последующих дней я несколько раз снова и снова надевала браслет. То настроение, которое он приносил не было абсолютным всеобъемлющим счастьем. Скорее это была легкомысленная беззаботность, которую иногда испытываешь возвращаясь вечером из гостей, когда впереди тебя еще ждет выходной. Оно было безусловно приятным, но представить практическую пользу от применения данного предмета силы я не могла, как ни старалась. Наоборот, временами испытывала угрызения совести оттого, что занимаюсь такой ерундой. «Большая девочка, а играет в игрушки». И все-таки ощущения от ношения браслета, хотя и не могли претендовать на магическое откровение, были все же лучше той мрачной безысходности, которую я испытывала в последнее время.
Номер телефона лаборатории я набрала, когда в одно ясное февральское утро одела браслет и вдруг поняла, что хотя на улице был еще трескучий мороз, но солнце вдруг стало светить по-другому, по-весеннему. Мой недавний знакомый нисколько не удивился, когда я попросила его договориться о моем собеседовании. И вечером следующего дня я уже отвечала на вопросы в кабинете начальника лаборатории. Вопрос, собственно говоря был всего один. Меня спросили зачем мне это все нужно. Но разве я могла это объснить. Я стала что-то там плести о необычных ощущениях, испытанных мною от ношения браслетов, тем самым подтверждая предположения шефа о том, что я сама толком не знаю, что мне нужно. –Ваши воспоминания больше всего напоминают рассказ ребенка об утреннике в детском саду. Из чего стало понятно, что вы просто ничего не поняли, не разобрались. Влад снова не разобрался, кого он мне привел на собеседование. Я с ним серьезно поговорю. А вы можете быть свободны.
- А когда мне узнать ваше решение? Мне позвонить?
- Нет, вам самим звонить не стоит. Не нужно лишний раз беспокоить людей. Как только мы примем решение, мы вам позвоним. А сейчас вам пора домой. Вас наверно уже мама заждалась. Веселых вам праздников.
В первые пять секунд я почему-то считала, что меня взяли и это почти однозначно. Но выйдя на улицу, я вдруг явственно почувствовала, что ошибалась. Меня не просто не взяли, но еще и в хамской манере сказали мне: «тебе тут делать нечего». Я снова почувствовала – круг замкнулся. Но мне все же позвонили. Это было в понедельник утром. Стояли первые весенние деньки. Утром было еще морозно, но днем солнце подтапливало лед и начиналась капель.
Я открыла железную дверь лаборатории. И почти сразу поняла меня там не очень ждали. Начальник уехал куда-то по своим делам. Владислав, как говорили был на месте, на стуле лежали его вещи, но куда он отошел, никто толком сказать не мог. Да собственно, никого практически и не было на месте.
За столом, хаотически заваленным измятыми бумагами сидела ссутулившись неухоженная девушка непонятного возраста, в безразмерном балахоне, и что-то вводила в компьютер, время от времени убирая со лба грязные спутанные космы каштанового цвета. Не поворачиваясь ко мне, она бесцветно и монотонно спросила: «Вы Тая? Подождите немного, я закончу, тогда с вами поговорю».
Минут через 15 она закончила что-то вводить, и после этого стала более приветливой. Ее звали Алена, как потом выяснилось, Алена Снегирева.
Мне о ней рассказали потом. Алена – настоящая деревенская колдунья, начисто лишившаяся своего дара, как только переехала в город. Когда я ее увидела, я не могла поверить, что у этой женщины, когда-то мог быть дар… У кого угодно, только не у нее. Потухшие, ничего не выражающие глаза…У нее была изящная фигура и тонкие черты лица, но почему-то при взгляде на нее казалось, что это скорее следствие болезни, нежели красота и изящество.
Она объяснила мне, что и как я должна была делать в лаборатории. Как ни странно, но об артефактах она не упомянула даже вскользь. Работа была связана в основном с проверкой неких введенных в компьютер таблиц и исправлением в них ошибок. А таблицы были бесконечными – этакое безразмерное полотно, заполненное данными и перемещающееся по экрану без конца и края. С этой работой можно было просидеть целый день, целый год всю жизнь. Я все ждала, когда же она расскажет мне главное – в чем заключается работа с магическими артефактами, но она о них даже не упомянула. Мoе разочарование росло. Она объясняла довольно долго и все ее объяснения касались подробностей работы с программой и ничего больше.
- Алена, - лопнуло наконец мое терпение, - а когда же начнется работа с магическими артефактами?
- Алена слегка усмехнулась и отвела глаза. Потом небрежно махнула рукой: «Ерунда все, эти артефакты. Хобби у нашего начальника такое. А нам здесь на такие вещи времени не хватает».
Так и есть. Значит, обманули. Ну что ж, не в первый раз и не в последний.
Весь день я сидела подле нелюдимой Алены и пыталась исправлять таблицы. К вечеру рябило в глазах и было стойкое желание уйти отсюда и больше никогда не возвращаться. Наконец, рабочий день закончен. Выйдя из старинного здания на улицу, я окунулась в вечер, какие бывают только самой ранней весной. В отличие от зимы не было еще совсем темно, на небе догорал закат, и в воздухе была разлита такая легкость и свежесть, что…
Только через неделю узнала я, что в отделе нашем работало еще два сотрудника – Ася и Марина Валерьевна. У Аси русые волосы. Они ненамного светлее моих. Тем не менее мои волосы кажутся скорее темными, а ее –светлыми. Ася вся такая… Она московская парижанка. Одета вроде бы небрежно, но во всем ее облике чувствуется стиль и шарм. Ася – зам. Начальника отдела. Марина Валерьевна, когда мы в первый раз сидели и пили чай, даже заметила что мы чуть-чуть похожи. И это была правда, мы действительно были чуть-чуть похожи, самую малость. Обе молодые, родились в один и тот же год, обе русоволосые, обе …Но на этом наше сходство заканчивается. Ибо во всем остальном мы с ней оказались полными противоположностями. Ася общительна, всегда в центре внимания. Ася всегда добивалась чего хотела. Вобщем, Ася амбициозна, а я нет. Ася говорила по-русски без акцента, но в самих ее интонациях была легкость, свойственная французскому языку. Она много лет изучала французский, потом были всякие разные поездки и недолгие стажировки. И видимо, мимолетные романы. Все это постепенно придало ей едва уловимый европейский шарм. А может быть и не это придало шарм, а то, что Ася, как и все сотрудники лаборатории была Другой.
Про нас говорили, что мы чуть-чуть похоже, но я знала, что это не так. От меня совсем недавно ушел молодой человек, c которым она наверно не согласилась бы провести даже один вечер.
Но перейдем лучше к Марине Валерьевне. Она носила твидовый костюм, ее седые волосы были всегда идеально причесаны и уложены. Она была ровесницей революции, или даже старше и видимо происходила из дворянской семьи. В детсве их учили танцам и учили держать спину, и сейчас в ее движениях еще проскальзывали остатки грации, которая бывает у девочек, которых с детства муштровали в танц-классах. В ней, старой было столько энергии, что не снилось и нам, молоденьким девочкам. Ходили слухи (об этом говорили шепотом, в курилке, куда я ходила порой послушать сплетни), будто бы у нее до сих пор был любовник. И хотя представить себе эту даму, встречающуюся с любовником было трудно, все завидовали ее стати до сих пор сохраненной осанке.
Как часто, придя в перерыв после обеда, мы разливали по чашкам ароматный принесенный ею чай и начинали шуршать фантиками конфет. У нее с каждым названием конфет была связана своя отдельная история. Воспоминания, события, встречи. И каждый раз за чаем мы словно бы окунались в ее время.
Но шли дни, и кроме магии воспоминаний этой немолодой женщины, ни с какой больше магией я в НИИ не встречалась. Алену, похоже, вообще не интересовали артефакты. Владислав приходил лишь ненадолго и не задерживаясь, быстро куда-то исчезал. Оставалась Ася. Но Ася не стремилась к какому-либо общению со мной. А точнее общалась только по делу. Когда у меня возникали вопросы по поводу моих новых поручений, она отвечала на них, но не вдаваясь в подробности, с видом взрослого человека, к которому пристают маленькие дети с разными дурацкими вопросами. Что давало ей повод так высокомерно ко мне относиться? Этого я понять не могла.
Временами мне вспоминалась фраза, сказанная Владиславом про отстутсвие амбиций. Нет амбиций… Может быть в этом все дело…?
Как-то раз я все же попыталась спросить у нее про артефакты. Я тогда раньше времени закончила работу, а она сидела на своем рабочем месте и листала глянцевый журнал.
-Ася, я тут хотела спросить…
-Да…, она посмотрела на меня с видом человека, которого отвлекли от серьезной работы
Я решила задать вопрос совершенно прямо и без обиняков:
- Ася, мы что не работаем с артефактами? Меня специально на работу брали, чтобы с ними работать.
Ася улыбнулась все также высокомерно:
-Э-эх, наивная вы еще… Артефактами наша лаборатория давно не занимается. Большинство из них списали. Слишком они опасны. Те, что остались, уже практически не действуют.
- Но меня взяли.
- Им тобой место надо было закрыть, вот они тебе лапшу на уши и навесили. Честно говоря, мне вообще не очень понятно, для чего тебя взяли.
В ее разговоре с Мариной Валерьевной, который я случайно потом подслушала в туалете, я потом услышала: не «для чего ее взяли», а «за что ее взяли».
Вот оно что, оказывается, все те вещицы, лежавшие на полке дано потеряли силу. Разве человек, наделенный способностью к магии мог этого не понять? А может быть меня опять надули? Может быть тот браслет праздничного настроения действовал только благодаря внушению? А я – наивная, не амбициозная и внушаемая дурочка, во все это поверила. Наверно, осознав все это я должна была бы уйти, но разочарование мое было таким сильным, что ничего не хотелось предпринимать. Работа здесь оказалась не хуже и не лучше моей старой работы. А искать что-то новое, зная, что бестящих перспектив все равно никто не предложит, не хотелось. И я продолжала ходить на работу, править на компьютере, длинные ряды цифр и в обеденный перерыв в качестве отдушины пить с Мариной Валерьевной чай.
Временами я посматривала на полку со списанными амулетами. Рнаьше это были талисманы, теперь просто старые игрушки. Волки, зайцы, куколки. В самом конце полки стояла фарфоровая статуэтка, разбитая и наспех неаккуратно склеенная. Она производила неприятное впечатление чего-то уродливого и покалеченного. Стоило взглянуть на полку и взгляд останавливался именно на ней. Она портила общий вид на полке. В один прекрасный день, полив в комнате цветы и стерев с полки пыль, я решила ее выбросить, взяла ее с полки но меня отвлекли, позвали к руководству с отчетом. А когда я вернулась, Ася вдруг предложила по дороге домой пройтись до метро и где-нибудь посидеть, и я совершенно забыла про эту разнесчастную статуэтку.
