Было утро, покупатель не шел. Лизавета, сорокапятилетняя, хорошо сохранившаяся женщина, - продавец сельмага, скучая, включила стоявший на прилавке телевизор. Наша молодёжная программа, транслировала в записи, спортивные состязания, из Америки. Лизавета, с увлечением, следила за соревнованием по плевкам в длину. Нравился ей спортсмен со смуглой кожей, похожий на Сильвестра Сталлоне. Он плевал дальше всех, и метил на зачисление результата в книгу Рекордов Гиннеса. Но, он выбыл из соревнований. У него в крови, обнаружили следы допинга, результат не засчитали, дисквалифицировали, и запретили плевать в течение двух лет. Лизавета тяжело пережила это известие. Весь вечер, всё у неё, валилось из рук. Но, время лечит. На следующий день она уже болела за негра. «На Обаму похож, такой же, губастенький!» - Восхищалась она. Но, «губастенький» не оправдал надежд. Плевал он отвратительно, а когда попал вишнёвой косточкой, в глаз судье, его сняли с соревнований. Лизавета, плюнув, выключила телевизор.
- Совсем мужиков не осталось! – Со злостью, думала она.
Скрипнула дверь. В магазин вошел Павел Фёдорыч, не молодой, но крепкий ещё, мужик. Лизавета не любила его за занудность. Если были булки с изюмом, он хотел знать, сколько изюму внутри булки. Если была минеральная вода, его интересовало, почему в ней мусор плавает. Дотошный человек.
- Чего-то, у тебя скрипит? – Ворчливо, спросил он.
- Не у меня, а дверь скрипит. – Пояснила Лизавета.
- Ну, да. Ты же, всё так одна и живёшь. – Чему у тебя скрипеть - то? – Продолжал Павел Фёдорыч.
- Да, про суставы я подумала, а не про то. – Она слегка покраснела.
– Ну, ну. – Проговорил он. – Ты бы, слышь, пришла, да взяла у меня дёгтю, да смазала.
- Ага, сейчас, суставы себе, дёгтем намажу! – Выдумает – же! – Злилась Лизавета.
-Я не про суставы, а про двери говорю. – Пояснил Фёдорыч.
- Вот, взял-бы, да смазал сам! – Всё ещё злилась продавец.
- Ково? – Суставы? – Спросил Павел Фёдорыч.
- Двери! – Суставы я сама намажу. – Тьфу, ты! – Совсем меня запутал. Ни какие суставы я мазать не собиралась! – Ты давай, покупай, что надо, и не морочь мне голову.- Раздражалась Лизавета.
- А ты не возникай! – Спокойно сказал Фёдорыч. – Пришел к тебе покупатель, - будь добра, обслужи!
- Тебя как, прям здесь, обслужить? - Съехидничала Лизавета.
- Дура. – Незлобиво, ответил Фёдорыч. – Вот это, что у тебя? – Он указал на горку неестественно ярких помидор. – Они у тебя уже больше полгода лежат, и всё такие-же?
- Помидоры! Не видишь, что ли? – Неуверенно, защищалась Лизавета. – Она и сама заметила, что помидоры были донельзя, накачены какой-то химией.
- Ага. – Буркнул Фёдорыч.
- Он, опасливо, сторонкой, обошел витрину с рыбными консервами. Опасаться он стал после недавнего случая. Купил Павел Фёдорыч банку кильки в томатном соусе. Вспомнил, как ел её в студенческие годы, красноватые от томата, рыбки, похожие на шпроты. Дома открыл её, кильки не было. Из банки высунулся какой-то, морской сорокоидол Он забавно поводил усами, и норовил укусить вилку, которой Фёдорыч пытался затолкать его назад, в банку. После этого случая, Павел Фёдорыч перестал смотреть не только на кильку, но и на консервы, вообще.
- Что это, у тебя, одна курага? – Что можно приготовить из одной кураги? – Опять нудил Фёдорыч.
- Ни одна курага, а много курагов! – Тьфу, ты! – Кураги! - Слушай, покупай и уходи. Ты мне уже голову заморочил! – Разозлилась, по настоящему, Лизавета.
- Ну, ладно. Свешай мне твоих помидор, все, что есть. – Попросил Фёдорыч.
- Ты, что это! – Никак, отравить кого-то хочешь? – Открыла от удивления рот, Лизавета.
- Ты давай, обслуживай покупателя! – Прикрикнул Фёдорыч.
Лизавета закрыла рот, и взвесила остатки помидор, три килограмма, двести грамм. Получив расчёт, она во второй раз открыла рот, когда увидела, что Фёдорыч опустил кулёк с помидорами в урну для мусора.
- Ты, это чего? – Ты, зачем это? – Еле проговорила Лизавета. – Помидоры ведь!
- Это не помидоры. Это стрихнин в томатном соусе. – Вот, сейчас пойдут женщины, из двухэтажек, у них нет своих огородов, и будут покупать эту отраву детям!
- Но, а так, они вообще ни чего не купят! – Беспокоилась Лизавета,
- Пусть лучше, не купят. – У кого детишки маленькие, посылай их ко мне. Помидоры, в этом году, есть. Мы вдвоём, всё равно, не съедаем, гниют помидоры. Для детей, я по килограмму, по два, и так дам, без денег. – Рассудительно, говорил Фёдорыч.
Лизавета, совсем по-другому взглянула на Павла Фёдорыча. У неё тоже был избыток помидор, но ей и в голову не приходило, поделиться с соседями. Не от скаредности, просто, толчок нужен был, и Фёдорыч дал пример. «Завтра принесу ведро, поставлю на подоконник, многодетные пусть берут» - Думала она.
- Ладно, давай мне пару пакетов молока, пойду я. Заболтался тут, с тобой. – Попросил Фёдорыч.
- Ба! – А тебе зачем? – У тебя же, корова своя! – спросила Лизавета.
- Нет у меня теперь коровы. Нет моей кормилицы. – С тоской, ответил Фёдорыч. – Сдал на мясо. - Когда прививки делали, положительный результат показал.
Это был приговор корове, и беда хозяину. – Молоко нельзя употреблять в пищу, корову нельзя отдать в табун.
- Ну, и как теперь, покупать будешь? – Искренне сочувствовала Лизавета.
- Да, куда там! – За мясо, едва четвёртую часть от стоимости дойной коровы, взял. - Куплю тёлочку. На следующий год в табун отдам. Буду ждать, когда отелится. Вот, так-то! Мне молоко, без надобности, а жена не может без молочного. И, он, скрипнув дверью, ушел.
Да, вот так, живёшь рядом с человеком, и не знаешь его! – Печально, подумала Лизавета.