Это был удивительный разговор. Как будто ничего особенного не говорилось. Странник рассказывал о своей любви, о своей боли, о том, как чувствует близость разрыва и как не мыслит жизни без этой девушки. Романа внимательно «слушала», набирая текст в ответ, почти не задумываясь: слова приходили сами. Он спросил  про её историю. Она рассказала, отчего-то уверенная, что там, в далёком южном городе её понимают. Ядовитая игла обиды, сидевшая в сердце, медленно выходила из него.
Ничего особенного…   Откуда же возникло чувство что он и она – одно целое?  Глупость какая, я знаю его три дня…  Завтра пройдёт и забудется.
Назавтра они проговорили всю ночь. У него оказался необыкновенно приятный мягкий голос. Недолгая видеосвязь оставила впечатление  кого-то неспокойного и светлого: белокурые волосы, нервное лицо, стремительные движения. У Романы  не было видеокамеры. Менять дряхлый ноутбук, придумать макияж и причёску – с этими мыслями, улыбаясь, она уснула под утро.
Это было странно и непонятно. Это было как наваждение. Краски вокруг были размыты, как на влажной акварели. Звуки из прежнего мира  доносились как издалека. Зато совсем близко, внутри: музыка его голоса. Когда на следующий день он переслал ей несколько своих фотографий, она тихо ахнула, сердце упало, потом стало невесомым. На неё взглянули глаза Её Ангела. Того, о котором она грезила много лет. Ангела, который существует для неё и однажды появится, чтобы хранить её всю жизнь…

Светил сиренево ночник, скрипели ставни,

К окну лиловому приник печальный август.

Мерцал знакомый монитор, сменилась дата.

Рождался робкий разговор из строчек чата.

 

В ночной небесной глубине звезда сияла

Со звоном на ресницы мне она упала,

На фиолетовый экран потом скатилась,

Сапфиром стал простой стакан, всё изменилось.

 

И сонм лиловых светляков кружил неспешно

Он одинокую любовь окутал нежно.

Конечно это был лишь сон, счастливый всё же.

Я подарю его тебе — а вдруг поможет?