Я стоял на холме и играл на флейте, ветер развевал мои длинные волосы, вокруг летали вороны и подпевали на разные голоса. Это была восхитительная идиллия, и жизнь не казалась такой мрачной, какой она была на самом деле. Торопиться мне было совершенно некуда, я занимался резьбой по дереву, а покупали мои работы сравнительно редко, несмотря на то, что цены на них были невысоки. Но я продолжал создавать редчайшие вещи, аналогов которым не было. Но оценить это могли только редкие специалисты в этой области, а их было немного. Еще мне некуда было торопиться, потому что дома меня никто не ждал, и жрать там было нечего, извините за тривиальность. Я продолжал играть на флейте, а вороны подпевали мне, и меня это чертовски развлекало. Флейта у меня была сопрано, и ее прекрасно воспринимали все птицы в лесу. Они все щебетали и чирикали, каждая на свой лад. Я словно общался с ними на их языке. В конце концов, я устал и решил сходить к кому-нибудь в гости, а знакомых у меня было много. Было еще рано, большинство друзей были заняты своими делами, но, к счастью, у меня был друг Стас. Это был обеспеченный господин, который сидел дома и никогда не отказывал мне в общении. Кроме всего прочего, у него можно было пообедать, что, впрочем, случалось редко. Убрав флейту в чехол, пришлось отправиться в сторону железной дороги. Дело в том, что я далеко ушел в лес, а возвращаться пешком мне было лень, и я решил доехать одну остановку на электричке. Придя на платформу, уселся на лавочку. Я там был один, видимо, поезд должен прийти еще не скоро, но я, собственно, никуда и не торопился. Стояла прекрасная погода, это было то немногое, чему я мог порадоваться на сегодняшний день. Впрочем, мне совсем не было грустно, от меня просто веяло сюрреализмом. Действительность я воспринимал сквозь призму иронии. В городе я всегда посмеивался над всем этим озадаченным народом, который без устали шуршал по своим делам. Сейчас я думал о Стасе. Он был самым младшим в нашей компании и самым практичным. Будучи хорошим гитаристом, был отличным бизнесменом. Основал свою фирму по международной связи, устроил в нее еще пару знакомых на вполне приличную работу. В общем, Стас молодец. Я подумал о том, что я сам ровно настолько же непрактичен, насколько практичен Стас. Тут приехала электричка, и я залез в нее, чтобы проехать одну остановку. Зайдя в вагон, обнаружил, что народу совсем не много. Я сел недалеко от выхода. В вагоне ехали старушки и пара подвыпивших с утра мужиков. Впрочем, публика мало меня интересовала. Я задумчиво уставился в окно. От голода удивительно обостряются чувства восприятия, а в мозгах удивительная свежесть. Я сидел и размышлял об этом, но тут вдруг нагрянули контролеры. Так как я сидел в начале вагона, они привязались первым делом ко мне, а билета у меня, естественно, не было. Они потащили меня с собой, чтобы высадить на ближайшей станции, а ближайшая станция была моей станцией. Когда поезд остановился, меня выгнали вон. На автобусе решил не ехать, до Стаса была всего одна остановка. Я пошел к нему пешком. Вошел в подъезд, поднявшись на лифте на пятнадцатый этаж, нажал кнопку звонка с номером двести. Стас открыл мне дверь, улыбнулся и пригласил меня в дом.
- Как поживаешь, Стас?
- Фирма моя загибается, а так все хорошо.
- У тебя она уже давно загибается, а ты продолжаешь делать покупки на тысячи долларов. Вот у меня дела идут в гору, а в кармане ни гроша.
Я прошел в его комнату и сел на стул в углу.
- Знаешь в чем твоя проблема, Вова? Ты говоришь много лишнего и сам страдаешь из-за этого.
- Разве мой базар когда-нибудь повредил тебе?
- Если бы он мне повредил, ты бы здесь не сидел.
- Ну и славненько. Я через три дня закончу еще одну фигурку, сфотографируешь ее?
- Конечно, приноси.
- Спасибо, Стас. Если бы не ты - у меня не осталось бы ни одного фото моих работ. Я тебе, правда, очень благодарен.
- Это все, что я могу для тебя сделать. Есть хочешь?
- Не то слово.
- Пошли.
Мы прошли на кухню, и Стас загрузил в микроволновку две порции гуляша с картошкой. У окна стояла Жанна, жена Стаса, она поливала свои цветы. Это, пожалуй, было единственным, что она вообще делала.
- Привет, Жанна.
- Привет.
- Как дела? Как себя чувствуют твои растения?
- Все в порядке. Кактусы зацвели.
- Здорово. У меня они ни разу не цвели.
- Ты их неправильно поливаешь.
- Я вообще редко о них вспоминаю.
Мы со Стасом сели за стол и принялись за гуляш.
- Может, пойдем куда-нибудь сходим?
- Куда?
- Типа в гости.
- Я не пойду. Сходи один, тебе везде будут рады.
- А ты что будешь делать вечером?
- У нас репетиция сегодня.
- Понятно.
Мы вернулись в комнату Стаса, он сел за компьютер, а я сел в свой любимый угол.
- Я тебя сейчас сфотографирую, только возьми в руку свою фигурку.
Он сунул мне в руку одну из моих деревянных фигурок, которые он купил у меня за последние два года, и несколько раз щелкнул фотоаппаратом. Я даже не успел улыбнуться. Поставив гнома на место, я взял в руки гитару и сыграл несколько блюзовых аккордов. У Стаса была хорошая гитара, мне она очень нравилась.
Я оставил Стаса со своим компьютером и направился к Фиделю, с ним я тоже играл в одной группе, мы играли рэгги. Он открыл мне дверь, обрадовался, мы с ним не виделись несколько месяцев. Открыв холодильник, достал оттуда пол-литра водки и банку огурцов. За милой беседой мы уговорили ее за час. Потом Алла, жена Фиделя, отвезла нас на их «Фольксвагене» к Марьяне. Это была наша общая старая знакомая. Там было много народу, много водки, пива и разных творческих людей. Я окончательно набрался и ушел оттуда с какими-то новыми знакомыми. Проснулся я в незнакомой квартире. Рядом, на стуле, висела моя флейта в чехле. Я прошел на кухню, меня угостили кофе с бутербродами, а я даже не мог вспомнить, как их зовут. Было уже утро. Я попрощался с ними и опять отправился в лес, на свое любимое место.
Я стоял на холме и играл на флейте, ветер развевал мои длинные волосы, а вокруг летали вороны и подпевали на разные голоса.


Черноусов Владимир, 5 января 2005 г.

рассказ



Однажды, гуляя по Московским улочкам, я зашел в гости к широко знаменитому, в узких кругах, художнику, господину N. Он открыл мне дверь с кисточкой в руках. Увидев меня, он задумчиво почесал задней частью кисточки за ухом, а она была испачкана краской, и на его ухе появились полоски золотистой охры.
- Ну, заходи старик, я правда работаю, так что ты будешь развлекать себя сам, может и меня позабавишь, - добродушно сказал он.
- Что пишешь? – спросил я.
- Жену пишу, что я еще могу писать.
- Здорово.
Я прошел в зал, где увидел странную инсталляцию – в кресле эротично и уютно, как это умеют делать только женщины и кошки, восседала молодая жена, господина N, перед ней стоял журнальный столик, на котором стояла стеклянная банка с водой, из которой торчал цветущий лопух. Она повернула ко мне свое лицо, не меняя позы.
- Привет, - пропела она, ярко накрашенные губы подчеркивали голубую бездну ее глаз, волосы были строго собраны сзади и пронизаны японской деревянной шпилькой, на ней было узкое черное платье, длинна которого была весьма фривольна. Черт возьми, господин N знал толк в женщинах, она пронзила меня взглядом.
- Здравствуй, - ответил я.
- Садись на диван и не болтайся, - сказал господин N – Если хочешь вино в холодильнике.
Я бросил взгляд на недописанный холст, то, что было уже сделано, было работой настоящего профи, он уловил линию ее губ с легкой иронией и прописал ее глубокие синие глаза с маленькими морщинками под нижними ресницами. Я пошел на кухню за вином, открыв холодильник, увидел четыре бутылки полусладкого Каберне, на нижней полке. Достал одну и долго возился в поисках штопора. Наконец он был найден и я вернулся в зал, рухнул на диван и наполнил хрустальный бокал на половину – набраться сегодня не было в моих планах. Я внимательно следил за каждым движением господина N. Он не делал лишних мазков, движения были удивительно точны, за две минуты прописал каждую тычинку на цветущем лопухе.
- А почему лопух? – спросил я.
- Она сорвала его на заброшенной стройке, за городом, - произнес он и улыбнулся.
- Я хочу вина, - сказала она.
Я достал из старого буфета еще один бокал и, наполнив его на две трети, поставил на журнальный столик. Так в картине появился еще один объект. Через каждые пять минут, она медленно брала бокал и опустошала его, я подходил и наполнял его на две трети, поставив максимально точно, как в первый раз, потому что на картине половина бокала была уже написана, со всем своим хрустальным блеском и красным преломлением вина. Хорошего виночерпия нашла себе эта принцесса. Мы с ней выпили бутылку, я пошел за второй. Снова ее бокал был полон на две трети. Она улыбнулась. Господин N подошел к буфету, достал из него графин с коньяком и советский граненый стакан.
- Коньяк будешь? – спросил он меня.
- Пока нет.
Он наполнил свой стакан на две трети и выпил его залпом, это было словно продолжением последнего мазка.
- Поставь ей бутылку, пусть сама наливает, - сказал он.
- Ты ее тоже напишешь?
- Нет, бутылку не буду, мне осталось написать только отражение ее лица в журнальном столике.
Я вернулся на диван, он устало приземлился рядом.
- Мне нужно походить, я устала сидеть, перерыв, - объявила она.
- Отдыхай. Как у тебя дела? – спросил он меня.
- Вчера продал пять картин по сорок баксов.
- Если учесть, что ты тратишь на каждую не больше двадцати минут, то ты заключил выгодную сделку.
- Издеваешься?
Она наполнила себе бокал до краев и отпила половину, потом встала, прошлась по комнате, подошла к окну, поставила бокал на подоконник. Она потянулась всем телом, подняв руки вверх и немного назад, потом обернулась с улыбкой.
- Она чудо. Где ты ее выкопал?- сказал я тихо.
- В провинции растут алмазы.
- Я пойду в душ, - сказала она.
Господин N снова подошел к буфету и накатил себе еще коньяка.
- Налей мне, только не много, - попросил я.
Он принес графин к дивану, наполнил мой бокал наполовину. Мы выпили. Он включил телевизор, там показывали какую-то Бразильскую муть.
- Как все запущено, - сказал он минут через пятнадцать, откинулся на спинку дивана и закрыл глаза. Мне стало скучно, коньяка я больше не хотел и снова пошел к холодильнику. Откупорив третью бутылку, я шел по коридору и заметил, что дверь в ванную приоткрыта, там шумела вода, я зашел в эту дверь, она знала, что я здесь, но продолжала стоять за мутной, запотевшей шторой. Я облокотился на стену и сделал глоток вина прямо из бутылки, она обернулась, из-за шторы появилась рука, взяла бутылку, потом шторка немного отодвинулась, обнажив ее плече и чертовски красивую грудь. Она сделала глоток, потом пролила себе на плече немного вина, издав шипящий звук, вино было холодным. Она смотрела мне в глаза гипнотично, страстно и пролила на свою грудь еще немного вина, ежась от холодных багряных ручейков. Я обнял ее и поцеловал в губы, на них еще остался вкус надоевшего Каберне, но я не мог утолить своей жажды, я полез к ней под душ прямо в одежде, я сжимал ее в объятьях, мы упали, я даже не заметил шишки на затылке…
О сексе не могло быть и речи!


Черноусов Владимир 16 июня 2005г.

Вот мои старые фотки:
http://foto.u-janusa.com/index.php?cat=10006
Вот так.

Стоя на краю скалы, он покачивался на ветру и шалел от изобилия адреналина. Под ним было пятьдесят метров отвесного спуска и гранитные глыбы внизу, стоило только потерять равновесие, и эта высокая тундра стала бы его могилой. Скала стояла на могучей горе, высота которой была около трехсот шестидесяти метров от уровня Балтийского моря. На этой высоте очень прохладно на этих широтах, здесь летал ворон и наблюдал за странными событиями, которые здесь никогда не происходили. Смотря на свинцовые северные облака, сделал шаг назад и понял, что разум все-таки не покидает его тело, а если и покидает, то ненадолго. Он сам не мог объяснить, ради чего забрался на эту гранитную вершину, с которой спускаться будет еще трудней, стоявшую над возвышенной тундрой, но все же чувствовал себя победителем. Рюкзак он оставил внизу, потому что лезть сюда с рюкзаком было нереально. Кряхтя от напряжения, держался руками за сколы гранита и ногами нащупывал опору, чтобы сделать еще один шаг вниз. Он был здесь один и случись ему сорваться, его никто бы не нашел, разве что ворон порадовался бы щедрому ужину. От этих мыслей у него бурлила кровь, а ветер развевал его волосы. Спуститься удалось только минут через двадцать - он, наконец, встал на надежную землю и облегченно вздохнул. Теперь ему хотелось есть. Пришлось быстро отправляться к зимовью, которое было в сорока минутах ходьбы. Он шел самой короткой дорогой, переходил ручьи вброд, все равно в зимовье будет тепло и сухо. Придя к избушке, разжег костер, так как погода была хорошая, и готовить на печке не хотелось. Дрова он заготовил еще два дня назад, когда захотелось хорошенько размяться. Принес воды, повесил котелок над костром. Через несколько минут он закипел, и в него нужно было добавить крупы и немного грибов, которых он набрал по дороге от горы. Был тихий вечер, лишь было слышно как плещется ручей в низине. Он сидел на поваленном дереве, лежащем около входа в зимовье, и уплетал горячую гречневую кашу с грибами прямо из котелка. Во втором котелке закипала вода для чая. Когда запрыгала крышка, он встал и бросил щепотку заварки в котел, помешал его ножом и поставил остывать в сторону от костра. Доел кашу, налил чай в кружку, пил и смотрел на зависшее над самым лесом солнце. Ветра совсем не было, и тишина стояла просто магическая. Природа замерла вокруг в лучах полярного солнца. Он бы долго так сидел в медитации с кружкой в руках, но тут вылетела на ужин мошка. Сбегав к ручью чтобы помыть посуду, он убежал в избу и разжег печь, потому что мошка проникала в дом через трубу. Взяв книгу, завалился на нары. Это была книга Лао-Дзы «Учение Дао». Она унесла его в глубины познания мира, лишь мирно потрескивала печь. Стало уютно и тепло. Близилась ночь. Солнце слегка зашло за горизонт и пришли сумерки. Он зажег свечу, чтобы было не так темно читать. В печке прогорели дрова, лишь мерцали угольки, отбрасывая на стену замысловатые тени. Почему-то он решил выйти из избы и покурить на воздухе. Было очень холодно, видимо полярные заморозки. Посмотрев на небо, он был восхищен этой магической картиной. На небе было северное сияние, заслонившее звезды. Оно было цветным и безупречно совершенным. Он даже забыл прикурить, только стоял с сигаретой в губах и смотрел на небо. Тишина была просто абсолютной, лишь стучало его сердце, о котором он в этот момент забыл. Сияние ни минуты не стояло на месте, оно постоянно перемещалось и изменяло форму, рисуя загадочные голограммы. Как прекрасно это свечение ионизированной атмосферы! Это было гораздо круче и совершенней, чем любая музыкальная заставка Windows XP. Но тут с северо-запада пришла большая туча и закрыла эту красоту. Нащупав сигарету в губах, он решил все-таки покурить в избе. Свеча еще горела, он забыл ее потушить, выходя из зимовья. У него оставалось всего две с половиной свечи, и их уже пора было экономить. Потушив свечу, он залез в спальник и уснул.
Его разбудил птичий переполох, заглушенный деревянными стенами избы. Он так и не понял смысл этого птичьего разногласия, вышел на улицу, потянулся и подумал: забавно, что двор этого дома тянется на сотни километров. На завтрак он решил приготовить рис с супом харчо, что в сумме было похоже на плов. Быстро зажег костер и пошел за водой к ручью, по дороге постоянно нагибаясь за голубикой, которая росла на каждом шагу. «Здесь прекрасно, как в раю, и сюда также трудно попасть - нужно пройти несколько километров по болотам и сотню с лишним километров по вездеходной трассе», - подумал он. Зачерпнув котел воды, поставил его в сторонку, умылся в ручье и пошел к костру. Дрова бойко трещали в огне, обугливаясь и изгибаясь. Повесив котел на перекладину, стал ждать, когда в нем забурлит вода. Ждать пришлось сравнительно недолго. Засыпал в него содержимое пакетика «Русский продукт» и добавил рис и соль. Подождал еще немного, потом снял котел с огня, чтобы дать ему остыть, а на огонь повесил котел для чая и подбросил дров. Слегка дул ветер, шевеля ветки сосен, и было слышно журчание ручья на перекатах. Сегодня он планировал пойти на рыбалку. Он долго смотрел куда-то на север - на стоящие вдалеке холмы, поросшие редкими соснами и карликовыми березками. «Как прекрасна эта пустынь», - подумал он. «И как коротка жизнь. Многое бы я отдал, чтобы вернуться сюда хотя бы еще один раз. Ведь большинство людей ни разу в жизни не видели этой красоты и даже не подозревали об ее существовании. Когда-то люди приходили сюда каждый год вслед за мамонтами, и здесь происходили грандиозные сцены охоты. Сколько тайн хранят эти камни? Сколько тысячелетий они лежат здесь на своих местах? Сколько тысяч оленей пробежало по этим тропам?». Он торжественно вздохнул и вернулся к своему загустевшему харчо. Подняв крышку, вдохнул аппетитный пар. Блюдо удалось на славу. Бросив в кипящий котел щепотку чая, снял его с огня, достал ложку и принялся за завтрак. Плотно перекусив, сходил, помыл котелки, чтобы не присохли. Потом взял спиннинг и отправился к озеру, до которого было шесть километров по оленьим тропам, что проходили то по небольшому болоту, то по скалистым гранитным выступам. Он прошел мимо двух мелких озер, в которых рыбы не было, а вот в третьем озере с рыбой было все в порядке. Оно было длинней и глубже своих соседей. Он знал, где находится яма, в которой собирались хариусы. На берегу возвышались могучие старые сосны. Он стал забрасывать блесну и медленно подводить ее к берегу: то увеличивая скорость, то останавливаясь на какое-то мгновение, чтобы она погрузилась поглубже. Когда он забросил ее в третий раз, почувствовал рывок и стал не торопясь наматывать леску на катушку. Рыба приятно сопротивлялась, иногда так сильно, что катушка переставала мотать, не справляясь с нагрузкой, но когда сопротивление ослабевало, он продолжал подтягивать ее к берегу. Спиннинг изогнулся дугой. Через три минуты азартной, увлекательной возни ему все-таки удалось вытащить на берег очень приличного хариуса. Оттащив рыбу подальше от воды, наконец, лег на прохладный гранит, поросший серо-зеленым лишайником и скудным пересохшим ягелем. Но тут слетелась чертова мошкара, и расслабиться не получилось, пришлось шуршать дальше. Он решил, что больше рыбы все равно съесть не удастся и с рыбалкой на сегодня надо завязывать. Запихнув свой улов в большой черный полиэтиленовый пакет, смотал спиннинг и отправился к зимовью. Ужин получился на славу.
Прошло две недели. Погода сильно изменилась, каждый день лил мелкий, бесконечно грустный дождь, Ночи стали заметно темней, и начались заморозки, ведь наступил август. Природа затихла в ожидании осени и длинной полярной ночи. На березках появились желтые листочки, говоря о том, что лето в этих краях подошло к концу. Наш одинокий герой с грустью созерцал эту безмолвную печаль и уже начинал думать о том, что пора лететь на юг, вернуться к людям, в свою московскую квартиру, где можно завалиться на теплый, сухой диван с книжкой и осознать всю прелесть уюта цивилизации, которую мы не очень-то ценим обычно. Или можно пойти в магазин и купить колбасу и сыр, а не пробираться шесть километров до озера по мокрой, холодной тундре в надежде поймать рыбу к ужину, а это удается не каждый день. Или можно пойти на выставку и обсуждать с друзьями-художниками чьи-то творческие победы и неудачи, в поисках красоты. Хотя красоты здесь, в тундре, пожалуй, все-таки больше, черт бы ее побрал! Ведь даже тысячам художников не удастся написать все, что здесь происходит, каждый упавший листик, каждое движение еловой ветки под тяжестью сонной птички, сидящей на ней.
Он упаковал рюкзак и отправился в путь. Сначала нужно было перевалить через горы, потом переночевать в другом охотничьем зимовье, потом два часа идти по пояс в ледяной воде, по болоту. Забавно, что в этих краях не болеют гриппом, видимо, потому что организм постоянно находится в борьбе за жизнь, одерживая одну победу за другой. А после этого впереди еще три дня пути до случайной встречи с людьми. Как радует эта встреча, а люди кажутся прекрасными созданиями, которые тоже очень рады встретить здесь такого бродягу севера, как ты. Они делятся с тобой консервами, хлебом, спиртом и сигаретами. Вы можете представить себе такое панибратство, где-нибудь в Подмосковье? Или где-то еще, где людей довольно много? У меня что-то не получается. Может, потому, что здесь нет лишних людей, потому что сюда заносит только таких же безумных солдат фортуны, как ты? На эти вопросы может правильно ответить только безмолвие осенней тундры, нарушаемое биением собственного сердца и шорохом твоих собственных шагов.


Черноусов Владимир, 4 апреля 2005 г.

А здесь фотки мои и моих работ можно посмотреть:
http://storm69.ru/Foto_Storm69.htm
Можете посмотреть.

А еще у меня есть небольшой музыкальный сайт, там можно прикольной музыки качнуть:
http://storm69.ru
Там есть джаз, блюз, фолк, этно, рок, джаз-рок т.д.
http://storm69.ru/Van_Halen.htm
Переход на другие страницы (их сейчас 37) через интерактивные фотки.

Это моя фигурка из дерева, люблю работать с деревом, оно теплое и как живое, но для этого нудно время и терпение...

А еще я играю на гитаре с 8 лет и серьезно играю, даже уроки даю иногда.
Около 15 лет я играл на басс-гитаре.

А я художник, пишу рартины маслом, много работаю на компе, делаю джифы для сайтов и картинки всякие. Еще люблю писать рассказы. Может быть просто я не могу их не писать?