Путешествую по датам, наблюдая, как грандиозное бьется с буднями. Я с буднями тоже бьюсь, но я — не грандиозное.

Мысль о том, как громкие обещания юности становятся утомительны, гаснет сразу после возникновения.

Даже сейчас мне не до поиска смыслов или правильных слов: мне нужно было лечь 16 минут назад. Первые несколько дней по ночам сам себя уговариваешь на "еще пять минут", а потом становишься строже самых вредных родителей. Отбираешь у себя и компьютер, и бумагу, и книгу, и свет гасишь, и следишь, чтобы не ворочился, а по-честному спал.

Мне не нравится, но если сейчас я бы поговорила с кем-то 18-летним про планы на жизнь, а он мне: "Победить мир", я бы посмеялась и сказала то самое, хлесткое, мерзкое, что сама слышала пару десятков раз, но каждый раз спорила: "Это тебе сейчас так кажется".

Все проходит, и это тоже почти прошло. Вера во что-то большое, вера в то, что ты — большой, мечты, не конвертирующиеся в материальные блага. Непонятно только, как ухитришься жить дальше без этого.