рис. Даниил

ДНЕВНИК МУРЛЫКИ - RON-RON

 КНИГА ВТОРАЯ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

 Сегодня рано утром после долгого отсутствия приехала моя спасительница и с ней – высокий, стройный (на мой взгляд, немного худощавый) парень, с виду очень рассеянный. В момент их приезда я отдыхал в столовой после ночной охоты на мышей, коих сумел я поймать немало, обучая мою новую подругу, очень молодую и неопытную кошечку искусству мышеловли. Не успев войти в столовую, этот молодой человек (приятеля хозяйки звали Марсель) моментально направился к моему креслу, желая усесться прямо на меня. Хорошо еще, что в этот момент Ивет выглянула из своей комнаты и сообразив, что сейчас произойдет катастрофа, крикнула: «Марсель, осторожно! На кресле – RON-RON!». Услыхав сей возглас, Марсель отклонился, сказав: «Пардон! Простите, RON-RON! Я Вас чуть не раздавил!». Он не знал, что,  случись ему опуститься двумя-тремя сантиметрами ниже, я пустил бы в ход свои острые когти, и ему пришлось бы менять брюки.

 Следом за Марселем в столовую вошла дама, тоже высокая и стройная, с приятным, немного рассеянным взглядом. Я узнал позже, что это была мама Марселя; звали ее Сюзанна. В руках у нее была собачка. Знаете ли вы эту породу, – такие худенькие, на тонких ножках... Таких раньше дамы носили в муфтах, когда была мода на муфты. У этих собачек удивительно противный характер и еще более противный лай. Мама Марселя поставила собачку на камин, сказав: «Подожди, Люлю, я сейчас вернусь и принесу что-нибудь, чтобы тебя накрыть». Надо добавить, что эти собачки почти лишены шерсти и очень страдают от холода. Вот и Люлю стала дрожать, как только мадам Сюзанна поставила ее на камин, а заметив впридачу меня в кресле, раскрыла пасть, чтобы начать лаять... И тут я поспешил обратиться к ней со словами: «Здравствуйте, мадам Люлю!». От удивления Люлю забыла о своем намерении лаять. «Как это так? Вы – кот, а говорите по-собачьи! – сказала она, и добавила, – между прочим, я не мадам, а мадемуазель, то есть, барышня». – «Знаете ли, я изучал иностранные языки, и неплохо знаю собачий. Иногда это бывает весьма кстати. Вы как, сможете спрыгнуть с камина на пол? Или боитесь?». Люлю посмотрела на пол. «Нет, – говорит, – не боюсь». «Ну так прыгайте, а затем забирайтесь ко мне на кресло. Я вижу, что Вам очень холодно, и пока Ваша хозяйка – весьма рассеянная дама, как я полагаю – принесет Вам одеяльце, Вы промерзнете основательно. Видите, какой у меня пушистый хвост? Да я и весь пушистый! Давайте-ка я Вас прикрою хвостом, и Вы, прижавшись ко мне, быстро согреетесь». Через минуту Люлю уже лежала возле меня. «С Вами и впрямь тепло и уютно», – сказала она. Каково же было удивление мадам Сюзанны, когда она, наконец, вошла с каким-то одеяльцем для своей питомицы. «Ивет! Да это же просто чудо! Моя Люлю, которая не терпит не только кошек, но и других собак, лежит с твоим Мурлыкой!». Ивет выглянуда в гостиную и рассмеялась. «Не беспокойтесь, Сюзанна, мой Ron-Ron – очень покладистый кот, он дружит и с кошками, и с собаками, и, если я не ошибаюсь, умеет как-то с ними объясняться».

 Вечером Ивет, Марсель и Сюзанна уехали. Из их пребывания я сделал вывод, что Марсель ухаживает за Ивет. Что ж... Это в порядке вещей.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

 За то время, что я прожил в этом укромном местечке, я познакомился со всеми его обитателями. Ансельм (так звали отца кузена Ивет, Кристофа) предложил свои услуги  соседям и Ивет в том числе. Он занялся сбором мусора, сора и уборкой гнилой травы и листьев, скопившихся в садах за домами. Почти в каждой стене, выходившей к шоссе, в сторону зарослей, оказались отверстия, предназначавшиеся, вероятно, для стока дождевой воды. Отверстия со временем заросли, а папа Кристофа добросовестно их расчистил. Неожиданным следствием сей расчистки явилось то, что в один прекрасный день из отверстия вылезла ежиха с двумя маленькими ежатами. Увидев меня, ежата испугались и свернулись в колючие шарики, но так как я не проявлял враждебных действий, они расхрабрились и приняли свой нормальный вид. Вскоре я стал свидетелем того, как ежиха ловко поймала мышь. Я подошел поближе и попробовал с ней заговорить, но она что-то хрюкнула, и я ничего, увы, не понял, однако поспешил ретироваться, чтобы не мешать ежихе делать свое дело. Поймав еще пару мышей, ежиха с ежатами прошествовали обратно, и на этом наше первое знакомство закончилось.

 Но ведь вы же знаете, что я упорный и любознательный кот, так что когда через пару дней ежиха появилась снова, я попробовал все ж-таки с ней объясниться. Теперь я действовал иначе: я решил указывать на разные предметы и следить за реакцией ежихи. Сперва я указал на упавшее яблоко. Ежиха хрюкнула, и я заметил, что в конце хрюка выделяется буква К.  Затем я указал на лист, на цветок и на нее саму вместе с ежатами... Ее звали Ижжика,  ея сына звали Жыкс, а дочку – Ижжа. По прошествии двух недель я стал понимать ежачий язык. В нем не было плоских слов; все слова состояли из гласных А-И-О-Я и согласных Ж-З-Ч-Щ-Г-Б; изредко проскальзывали К-Н-Р-С-Х и Ц. В общем, я научился еще одному ИНОСТРАННОМУ ЯЗЫКУ и сразу же заговорил с ежихой.

«Вот Вы едите мышей, яблоки... А что еще?».

 «Мы едим грибы, – отвечала ежиха. – Их там, в зарослях, много».

 «Ну, а еще что?».

 «Гадюк».

 «Гадюк? Так ведь они ядовитые?».

 «А мы их не боимся. Когда гадюка бросается на нас, мы скручиваемся, она накалывается на наши шипы и выплевывает яд... Ну вот... Когда же она пробует напасть на нас в третий или четвертый раз, яд у нее иссякает, тогда можно схватить гадюку возле головы, и ей конец. Ну, а  мясо у нее очень вкусное... Неужели Вы не едите ни гадюк, ни грибов?».

 «Нет. Мы, коты, так же как и вы, едим мышей, да еще вот рыбу».

 «Рыбу? А это что такое?».

 «Ну... те, что водятся в воде».

 «А-а-а... Это которые так кричат и прыгают?».

 «Нет, это лягушки. Мы, коты, их не едим, а вот наши хозяева люди их кушают, и у них это деликатес. А рыбы... это в воде... такие длинные».

 «Нет, с водой у нас нелады, – сказала ежиха, – из-за воды мы должны раскрываться и тогда любая лиса (их, правда, в этих местах нет) или другой какой зверь может нас убить. А грибов у нас там, в зарослях, очень много, и есть большие... Хотите я Вам принесу несколько штук?».

 Через два дня возле лестницы дома Ивет утром лежали три больших и очень свежих боровика. Пришла Меляни, увидела их, подняла с земли и сказала: «Какие хорошие грибы! Вот только зачем их истыкали иголками?». Я-то, конечно, понял, что грибы эти притащила ежиха со своими ежатами. Меляни пошла к отцу Кристофа Ансельму и отнесла ему находку. Он посмотрел и говорит: «Замечательные грибы! Но где Вы их добыли?». Меляни объяснила, что грибы лежали возле лестницы дома Ивет, вот только кто-то истыкал их иголками. Папа Кристофа поразмыслил немного, и сказал: «А не кажется ли Вам, Меляни, что их притащили ежи? Тогда становится понятно, почему они все истыканы с одной стороны. Вы ежей там не видели? Теперь, когда отверстия в стене расчищены, они, наверное, лазают сюда за мышами...  Вот только что-то я не могу понять, причем тут грибы». Через несколько дней все прояснилось. Старый Ансельм подходил к дому и увидел своими глазами, как ежи тащат грибы. Их было четверо, наверное, четвертый (самый упитанный) был папа-еж. Я сидел на нижней ступеньке лестницы и тоже все видел. Ежи сделали три ходки и натащили довольно много лисичек. Ансель изложил этот случай в письме и отослал письмо в местную газету, но его там  высмеяли, написав: «Уже сегодня в этой АРКАДИИ сплошные сказки, чего же ждать в будущем? Не начнут ли лягушки вместе с остальными животными выделывают чудеса? Впрочем, все понятно, там ведь живут одни старики, которые, видимо, туго соображают...Мало ли что им еще померещится?».

 И вдруг случилось то, о чем заговорили не только старики, но и жандармы... Но об этом вы прочтете в следующей главе.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

 Вчера рано утром все мои знакомые ежи появились в саду. Папу-ежа звали Жигизи. Я предложил ему пойти прогуляться в соседний двор, где жил пес Бенгал, утверждая, что там и мыши вкуснее (много молодых), и ловить их легче. Папа-Жигизи ответил на это: «Так-то оно так, но там страшный, огромный пес, и мы его боимся: он лает так, что щетина на спине дрожит». Я его заверил, что Бенгал только лает громко, будучи по природе своей очень добрым, и, кроме того, он будет даже рад посмотреть, как ежики ловят мышей, у него ведь нет никаких развлечений, день-деньской лежит на пороге... Ну, а чтобы ежики не боялись, я пойду с ними.

 Вот мы и ввалились всей оравой. Впереди я, затем папа-ёж Жигизи, затем мама Ижика и дети, сын Жикс и дочь Ижжа. Бенгал привстал и с любопытством стал вопросительно смотреть на это вторжение, ежей он никогда не видел. Я вышел вперед и сказал: «Послушай, Бенгал, вот тебе будущее общество, чтобы тебе не было скучно. Это ежи, они безобидные, я привел их сюда ловить мышей, ты согласен?». «А почему я буду не согласен? – ответил Бенгал. – Мне даже интересно узнать, как они мышей ловят, а тут от мышей прохода нет. Так что пусть покажут свое искусство, это даже интересно».  В общем, дело уладилось, и на другой день ежиха сказала мне: «Спасибо! Мыши у Бенгала и впрямь гораздо нежнее и вкуснее, чем прочие». «Ну так вот, – сказал я, – я вас угощу молоком». «А что это такое?» – спросила ежиха. «Это, – ответил я, – такая белая жидкость, очень вкусная; я изредка пью ее. Молоко достают от коров, может быть, Вы их видели? Такие большие... Пасутся в поле и громко мычат. Приходите завтра, я все приготовлю».

 На другой день  пришла Меляни, отодвинула дощечку, что задерживала мои двери, а потом, закончив уборку, отправилась к папе Ансельму. Я забрался на кухню. Там внизу стояло несколько коробок с молоком. Одну из них я выпихнул, с трудом протащил сквозь мои ходячие двери, стащил по лестнице и наконец приволок во двор к Бенгалу, который с любопытством смотрел, как я трудился. Тут я его подозвал,  велел выкопать ямку и стал ждать ежей, коим было назначено прийти во двор к Бенгалу.

 Когда ежи пришли (все вчетвером), я велел Бенгалу прокусить коробку (они картонные и их здесь называют БРИК, то есть, кирпич). Итак, Бенгал прокусил картон, молоко вылилось в выкопанную им ямку, и я пригласил ежей попробовать... Полакав молока, ежи поблагодарили, сказав: «Спасибо. Это, действительно, вкусно, но все же мы предпочитаем гадюк». Молока в ямке оставалось много, ведь в коробке его был целый литр, так что остатки его мы вылакали вдвоём с Бенгалом, а Меляни, вернувшись от папы Ансельма и увидев, что кто-то трогал коробки с молоком, причем одной   не хватает, так и не нашла, куда девалась коробка с молоком.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

 Жизнь шла своим чередом. Как-то я возвращался с охоты спозаранку (только начинало светать), а в нашей АРКАДИИ никого, кроме папы Ансельма и его жены, не было. Муниципалитет города, от которого зависела наша Аркадия, устроил праздник и пригласил на него всех жителей. Предполагалась ночевка в городке, поэтому накануне прислали автобус, чтобы не везти стариков поздно вечером. И лишь во втором доме оставались недавно поселившиеся барышня и ее отец, который после автомобильного крушения оказался парализован на обе ноги. Врачи объяснили его паралич психическим шоком, добавив, что этот отец барышни, возможно, снова станет ходить после нового психического шока. Это может случиться и через день, и через год. Но чем раньше, тем лучше: больше шансов на полное восстановление...

 ...Все это я узнал, когда папа Ансельм рассказывал Меляни о своей жене...

 Итак, иду я после ночной охоты, и вижу, что у дверей дома Ивет стоят два типа. Один, согнувшись, что-то ковыряет в замке, а другой поставил ногу на верхнюю ступеньку и подает первому какие-то клещи. Мне они показались подозрительными, и я, не раздумывая и не дожидаясь, пока они меня заметят, прыгнул тому, что стоял, согнувшись, у двери, прямо на шею и хватил его лапой. Не столько от боли, сколько от неожиданности  и испуга он отпрянул назад, полетел с третьей ступеньки и инстинктивно схватил стоявшего ниже, так что оба они рухнули вниз, впрочем, тут же и вскочили. Тот, у которого я сидел на шее, ринулся бежать, а его приятель поскакал за ним, ковыляя и громко крича: «Я вывихнул себе ногу». А тот, первый, ему заорал: «Посмотри, что у меня на шее?!».  

 Когда они пробегали перед вторым домиком, девушка как раз вывозила во дворик своего отца  в кресле-каталкею. И вдруг он видит такое зрелище! Один бежит, ковыляя, и орет, а у другого кот сидит на шее. От удивления он привстал, а его дочь, заметив это, крикнула: «Папа! Ты приподнялся, значит, скоро будешь ходить!».

 Тут эти двое добежали до тропинки, что выходит к шоссе. Я спрыгнул с шеи и спокойно пошел обратно. (Дальше все по рассказу жандармов). Эти двое ввалились в свою машину и помчались прочь, да с перепугу и в панике не по своей стороне. При этом тот, у которого я побывал на шее, все спрашивал: «Что это было?». А второй от него отмахивается: «Не знаю, гони скорее!».

 Как известно, никто не застахован от неожиданностей, особенно, если не везет. На их несчастье, по встречной полосе в автомобиле ехали два жандарма. Издалека заприметив нарушителей, жандармы велели им остановиться и подошли к грузовику. Бригадир велел предъявить документы и стал спрашивать: «Почему вы ехали по левой стороне?». Пока он выслушивал не слишком убедительные ответы водителя, молодой жандарм подошел к их машине сбоку и машинально заглянул внутрь. Увидев там ломы, ключи, клещи, он удивился и позвал бригадира: «Мёсьё Натан, посмотрите-ка, что у них тут лежит в грузовике!». Рассмотрев инструмент, бригадир сразу понял, с кем имеет дело. Конечно, это были те самые грабители, которые обобрали уже в округе с десяток  квартир и вилл и коих вот уже больше года никак не удавалось поймать.  Тут же, не раздумывая, бригадир надел наручники тому, что сидел за рулем, предупредив своего молодого помощника: «Алекс! Надень второму наручники! Если я не ошибаюсь, это те, кого мы ищем уже больше года!». Затем он велел молодому сесть за руль их автомобиля, а сам пересел в камионетку. Увидев исцарапанную шею арестанта, он спросил: «Это – что такое? Почему у тебя шея в крови?». «Не знаю, – ответил тот. – Какое-то страшное и огромное животное вскочило мне на шею. Бригадир пожал плечами и велел везти его к их месту жительства.

 Приехав, жандармы стали делать обыск. Алекс случайно открыл старый сарай, а там – настоящая пещера Али-Бабы. В общем, закончилось мое вмешательство тем, что неожиданно в наш Райский уголок в сопровождении обоих жандармов заявился мэр (по-здешнему – градоначальник, или городской голова). Все они направились к дому папы Ансельма, где я в тот момент отдыхал после ночной охоты. Придя, они показали на меня и спросили: «Это Ваш кот?». Папа Ансельм ответил: «Нет, это кот моей племянницы Ивет. А в чем дело?». «Дело в том, что этому коту... Кстати, как Вы его зовете?». – «Рон-Рон, – ответил папа Ансельм». – «Ну так вот, МУНИЦИПАЛИТЕТ присудил Вашему Рон-Рон медаль за помощь в поимке грабителей, коих никак не удавалось поймать, а также присудил и ПОЖИЗНЕННУЮ ПЕНСИЮ. Их искали больше года, и вот Ваш Рон-Рон, вмешавшись в то время, когда, судя по всему, они хотели ограбить дом Вашей племянницы, сделал возможной их поимку, и все наши горожане, помимо медали, очень благодарны Вашему коту, проявившему такую удачную инициативу». Если бы я был тщеславен, то наверняка бы зазнался и испортил бы свою дружбу со всеми знакомыми. Но так как я не тщеславен, то все осталось по-старому. А от пенсии папа АНСЕЛЬМ отказался, что очень хорошо, таким образом у меня нет завистников.

 

 

КОНЕЦ