Когда я умирал в пустой квартире,
разбрасывая мысли по углам,
пьяньчужка-муза тренькала на лире,
про то, что все дерьмо, фигня и хлам.
И телефон звонил не умолкая,
и кто-то уже вызвал МЧС…
А я растаптывал ногами память
и шепотом кричал: ?Еще я здесь!?.
А муза слышала: ?Еще…? и наливала
остатки водки в сумрачный стакан
и хмурилась: ?Совсем осталось мало,
а я так оскорбительно не пьян!?.
Пока я умирал… в другой вселенной
ты превращалась в кошку, чтоб успеть,
согреть теплом своим мои колени —
когда-то могла душу отогреть.
В те дни, когда встречали дождь на крышах,
когда включали солнце по ночам
и муза нас еще учила слышать,
и мы еще умели отличать
добро от зла, улыбку от оскала,
и воду от вина…И без вины
жилось легко. Но оказалось мало –
любить друг друга. кто хотел войны?
чтобы рвались на встречу славе строки,
— Мы победим, — я говорил смеясь.
А ты под солнцем мерзла одиноко,
пока я падал с пьедесталов в грязь.
Я не нашёл себя однажды утром
на поле боя, где я царь и бог,
смывая грязь с лица, казался мудрым:
— Поэт, родная, больше чем пророк!
Не нужно – больше. Нас никто не вспомнит.
Сдаваться – поздно. Победить – нельзя.
Трамплином становился подоконник,
смеялась муза, пальчиком грозя….
