Ох, я прямо расщедрилась. Вот закончила рассказ по Логосу, который начала давно, очень давно. Либера приходит в бар к Мэг, и там они обсуждают своё прошлое. Вообще я когда-то ходила к Емцу на встречу (автор Тани Гроттер). Вот он как раз и сказал, что в литературе важно постоянство. Писать нужно хотя бы по чуть-чуть, но регулярно. Сейчас же я это дело забросила. В результате рассказ мне дался не с большим трудом, но ощущение, что действо напоминает размякший картон, появилось. Ещё он говорил, что не следует редактировать старые вещи. Человек постоянно меняется, поэтому если начать доделывать что-то, то получится стёганое одеяло – куски новые будут перемешаны со старыми, а разница между ними может быть заметна. Я вот это тоже почувствовала. Ещё я сделала свой рабочий стол стоячим. Теперь интересно, что из этого эксперимента получится.
На всякий случай (поскольку Логос давно не фигурировал в блоге) «Дурной глаз» - бар, которым владеет ведьма Мэг. На неё там работают бармен Тиер (демон, который отправлен в средний мир в ссылку без возможности заключать контракт), официантка Фейк Меум (более молодая ведьма, чем Мэг), джин (кальян) и бесы (кухня). Про Либеру был рассказ. Там она называлась Фрехайт.
З.Ы. нужно в других рассказах включать подобный ликбез по персоналиям?


17.05.2010. (понедельник)

- Конечно, я всё поняла! Всё-таки ты играешь против мудрой, очень мудрой ведьмы. Сейчас я совершенно уверена, что комбинация выиграшная.
- Как хотите.
Раздали карты.
- … Как?!
- А очень просто.
После длинного и пространственного объяснения, сопровождаемое быстрыми и уверенными движениями рук, я воскликнула:
- Тут без ста грамм не разберёшься. Фейк, тащи!
Мои сбережения начинают таять. Я всё никак не могу понять правила этой игры. Вроде столько живу на земле, а в карты играть не умею. Много, очень много правил, которые просто невозможно удержать в голове. И обязательно мне попадётся сильный противник. Как этот… Не знаю, кто он, но внешность забавная, очень забавная. Длинные рога буйвола соседствуют с кольцом в огромном носу. Кольцо больше напоминает подкову, которую висела в какой-то избе на счастье. Ногтей на руках у него нет, а вместо зубов во рту покоится пластина на том месте, где обычно находятся зубы. Похоже на вырожденный клюв. Несмотря на свой смехотворный вид, он потрясающе играет.
К нам подошла Фейк. Сегодня у неё синие волосы, значит, вести она себя будет чуть лучше, чем обычно. Обязательной вечерней драки может и не быть. Она встала рядом, осмотрела поле боя, поставила передо мной бутылку и сказала:
- Вижу, тут какие-то проблемы?
Я только скривилась. Неужели эта девочка думает, что у почти 700-летней ведьмы могут быть какие-то проблемы? Даже в самой поганой ситуации проблем у ведьм нет. Только у тех, кто их окружает.
- Фейк, не твоё дело. Я всего лишь хочу научиться хорошо, очень хорошо играть в карты.
- И просрать наш бар?
Я ничего не успела сказать, а она уже приблизилась к буйволу. Волосы зашевелились, предупреждая остальных о грядущей опасности. Сразу видно дилетантку. Опытная, очень опытная ведьма ни за что не позволит своему телу показать свои намерения. Она отчеканила:
- Даю тебе две минуты, чтобы свалить из этого бара. Иначе будут проблемы.
Я начинаю понимать, что поступаю глупо, очень глупо, но гордость не позволит принять своё поражение:
- Дебилка, как ты обращаешься с гостем?!
Та только на меня косо посмотрела, одним взглядом говоря, что старушке лучше сидеть за столом и пить свою отраву. Меня это даже оскорбило. Неизвестно, чем бы всё закончилось, но меня за локоть кто-то взял. Я обернулась – это Тиер. Как всегда с наглой рожей, с козлиной бородой. Только сегодня у него изумрудная жилетка, которая хорошо, очень хорошо сочетается с тоном глаз, но всё равно не может с ними соперничать в степени изумрудности. Он отвёл меня к стойке. Я дала себя увести (стыд делает человека покорным, очень покорным, тем более теперь я могу уйти, не потеряв лицо) и услышала грохот. То ли время закончилось, то ли терпение Фейк, то ли терпения игрока. В любом случае буйвол накинулся на ведьму. Последняя как всегда не использует колдовство. Вместо этого она схватила его за рога и пыталась перебросить через себя. Но это не получилось, вес существа слишком большой, поэтому она его просто оседлала. Будет погано, если в ходе драки снова разрушат бар.
Тиер, чтобы переключить моё внимание, протянул мне бокал с жидкостью мутного голубого цвета. Я залпом его осушила, даже не почувствовав жжения в горле.
- Тиер, что за ерунду вы вытворяете?
У того опустился левый уголок рта, но тут же поднялся правый.
- Мэм, это Вы ерунду вытворяете.
Тиер даже ко мне на мэм обратился. Сегодня у них такое хорошее настроение, что они решили им поделиться? Тиер задумчиво осматривает бутылку, из которой налил мне, правый угол рта дёрнулся и опустился ниже, чем был раньше, а потом бармен продолжил:
- Хозяйка, тут вам не Багамы.
Его фраза утонула в жутком грохоте. Буйвол снёс пару столов, а Фейк отломала ему левый рог. Буйвол взвыл и извернувшись попытался её укусить. Ведьма с издевательским смехом ушла от его челюстей, запрыгнув к посетителям на стол. Огненная капуста размазалась по столу, часть упала на пол, бутылка с брагой разбилась, но те даже не стали возмущаться, а только ещё сильнее зааплодировали боевой официантке. В общем, ничего особенного. Я снова повернулась к Тиеру. Тот улыбнулся левым краем рта и снова заговорил:
- Да, не Багамы. Вы играли с профессиональным шулером. Он бы Вас без штанов оставил.
- Как ты это понял?
- Коммерческая тайна. Хотя можете быть уверены, но эта шавка менял правила по ходу игры. Вы же сами обратили внимание на то, какие они сложные. Обычное шулерство мелкого пошиба.
Я забрала у него бутылку и отхлебнула половину. Настроение ухудшалось. Фейк уложила буйвола на бок. Ему всё-таки удалось её укусить, но это её лишь раззадорило. Она стала колошматить его с нечеловеческой, совсем нечеловеческой силой (однако я не чувствую магический след). Из укушенного бедра сочится кровь, но ведьма на неё не обращается никакого внимания. Другие посетители активно поддерживают Фейк, скандируя её имя. А она популярна, очень популярна. Тиеру, не отрываясь от этого зрелища, обратился ко мне. В его голосе можно слышать и ностальгию по удалым дням Тортуги, и горечь сегодняшнего его положения.
- Мэм, поймите, и я, и Фейк, и даже наши бесы – все мы зависим от Вас и Вашего бара. Мою историю Вы прекрасно знаете. В «Дурном глазе» я трачу энергию по минимуму, поэтому могу ещё существовать. Фейк же от кого-то скрывается. Вы мне это сами говорили. Поэтому не удивляйтесь, что мы защищаем это место. Мы даже будем защищать Вас. Хоть Вы и отвратительная хозяйка, но без Вас всё рухнет.
Удивляться не стоило. Тиер ни за что не сделает что-то для кого-то, если это не принесёт ему выгоды. В этом случае выгода прямая. Пока стоит бар, живёт и Тиер. Значит, нам не так долго ещё вместе тусоваться. По крайней мере, по ведьминским меркам. Я только пожала плечами:
- Тогда это тост?
- Пускай. За крепкую печень нашей хозяйки.
Мы осушили бокалы. Это пойло даже для демона оказалось сильным, очень сильным. Тиера перекосило, и сквозь слёзы он с трудом разглядел, как Фейк окончательно победила буйвола и выволокла его за одну из трёх дверей. Когда она вернулась, её встретили аплодисментами. Сама официантка только пожала плечами. На другой исход она даже не рассчитывала, хотя всё лицо светится от победной улыбки. Тиер же смахнул слёзы и быстро, очень быстро переключился на посетителей, которые начали прибывать. А я осталась сидеть с початой бутылкой за барной стойкой.
Шум стал другим. Раньше у него было направление – звук боя, голоса, скандирующие имя победительницы, вкрадчивый голос Тиера. Сейчас же он стал обычным гулом, который так меня раздражает. Я хотела уже пойти к себе домой, но вдруг всё в зале замерло. Для гостей ничего не поменялось, но ведьма всегда заметит, что гул отступил, став ватным и каким-то слабым, словно его источник находится в другой комнате. Это всегда означает лишь одно – сам бар, наполненный под завязку магический энергией, на что-то отреагировал, прибыл важный гость, которого обязана встретить хозяйка. Я слезла со стула и направилась к дверям. Часть посетителей заметила это и пошла за мной. У двери, которая ведёт не в Москву, стоит ведьма.
Высокая женщина одета в пышное чёрное платье с серебряными ободками. Открытые плечи скрывает тонкая шаль, падающая на грудь, и плащ для межпространственных перемещений. У неё сложная причёска из чёрных волос, которая добавляет ей сантиметров двадцать роста и пятьдесят очков величественности. Под шалью, на груди я увидела украшения из чёрного золота. Это редчайший металл, который добывается лишь в четвёртом кругу ада. Свойства его поразительны. Это и накопление колдовской энергии, и искажений Линий Невероятности, и другие свойства, граничащие с легендами. К тому же это золото может быть катализатором для создания чёртового камня. Именно его мне не хватало, чтобы закончить эксперимент с достоинством. Украшение женщины напоминает паутину с застывшими на ней фигурами людей. В ушах у неё серьги из чёрного золота в виде маленьких скорпионов. Руки она прячет в перчатках из кожи африканского дракона. Но я знаю, что у неё есть кольцо в форме уробороса. Лицо тоже достаточно интересно - орлиный нос прекрасно дополняется бледной, очень бледной до аристократизма кожей, гладкие скулы не выступают больше, чем нужно, а в глазах пропасть из чёрной бездны.
Я хорошо, очень хорошо знаю эту гостью. Это Либера Европейская. Одна из великих ведьм решила посетить мой скромный бар. По совместительству она была ещё и моим учителем до того, как со мной разругалась. Её звали повелительницей гадов, хотя основная её магия – тьма. Редкий случай для ведьмы. Мы почти не владеем магией элементов, мы подчиняем живое, а не бездушное.
Либера осмотрелась. Она ищет кого-то глазами. Все мгновенно тают под её тяжёлым, очень тяжёлым взглядом, под грузом тысячелетий. Ведьма остановилась на мне. Я сделала что-то вроде реверанса и сказала:
- Здравствуйте, Либера Европейская.
Та ухмыльнулась и, ничего не сказав, прошла в бар. Я зыркнула на других посетителей. Те предпочли рассесться по своим местам, ведь в «Дурной глаз» пришла такая важная гостья. А это означает, что лучше не встревать между молотом и наковальней. Решив оказать ей лучший приём, я прошла в зал. Либера уже сидит за столом и разговаривает с Фейк. Лишь бы эта дебилка не сказала ей какую-то грубость. Пусть даже Либера подчиняется законам, поэтому разносить чужой бар без причины она не станет. Но я знаю её темперамент. Говорить ей грубости – всё равно что курить на пороховой бочке. Может рвануть, а может и нет. Пока не случилось непоправимого, я подошла к столику. Мина сразу ушла, оставив после себя бутылку коньяка. Какое-то время я и тёмная ведьма смотрели друг на друга. Я подчинялась правилам этикета – младшая не должна начинать разговор первой. Либера это поняла и сама начала разговор:
- Я хочу знать, как у тебя дела?
- Хорошо, очень хорошо.
- Присаживайся.
Я села, всё ещё внимательно, очень внимательно смотря на неё. Что ей нужно? Без ста грамм не разберёшься. Либера не дождалась, пока я осмелею, и заговорила сама:
- Я вижу, что ты не доверяешь мне. Да, когда-то у нас были не самые хорошие отношения. У тебя всегда был независимый, но склочный характер. Иногда ты почти до вульгарности опускаешься. Но я уверена, что могу тебя простить.
У меня нет причин дальше дуться на Либеру. Подумаешь, она подпалила мой бар, прокляла нескольких посетителей, а в подвальном помещении до сих пор висит её мгла, из которой периодически появляются большие, очень большие пауки, а сейчас она абсолютно уверена, что именно я была инициатором ссоры. Однако мне очень не хочется про это напоминать могущественной ведьме. Будет считать, что это мелочи, с которыми приходится мириться.
- Я думаю, что мы можем восстановить хорошие отношения. Как ты говоришь, хорошие, очень хорошие отношения.
Она засмеялась, но её речь меня не успокоила:
- Чего Вы хотите?
- Мэгги, я хочу просто помириться с тобой.
- Вы точно не убьёте меня, не проклянёте, не накликаете ищеек Сообщества, не подошлёте ко мне в бар гигантских пауков-ведьмоедов, не откроете в Москве новую червоточину, если я скажу всё, что я думаю?
Та даже удивилась. Она ведь считает, что именно я должна просить прощения, а не она.
- Я клянусь, что этого не сделаю.
- Тогда…
Я вздохнула. Фейк вовремя принесла бутылку. Без ста грамм не разберёшься. Я хлебнула сто грамм по пять раз исключительно для храбрости. Между глотками пыталась начать фразу, но страх брал своё. Алкоголь показался мне слабым, очень слабым. Удивление Либеры только увеличилось. Всё-таки я осмелела:
- Вы же помните, почему мы поссорились. Не я, а Вы были инициатором этой ссоры. Вы сильно, очень сильно разозлились, потому что я освоила магию призыва лучше Вас. Вы тогда чуть не уничтожили мой бар, а последствия всё ещё в подвале. Мне и моим слугам приходится ежедневно справляться с последствиями Вашего гнева. Если Вы хотите помириться,..
- Я говорю – молчать!
Я моментально заткнулась. Либера начинает сердиться, чего нельзя допустить. Все тени в баре вдруг стали резкими, очень резкими. Они даже реальнее, чем предметы, которые их отбрасывают. Тьма первична, а всё сущее просто родилось из этой первородной мглы, и оно канет туда же после смерти. Какое-то время ведьма сидела с кислой миной, а потом сказала:
- Я не против, если этого достаточно.
Она тронула своё ожерелье. Кожей я почувствовала, как что-то вынырнуло из подвала. Нечто мощное, древнее. Под ногами на полу ползала мгла. Испуганные гостьи даже не осмеливались подавать голос, когда та касалась их ног. Она превращалась в пауков и исчезала в платье Либеры. Это продолжалось минут десять, а потом она недовольным и усталым, очень усталым голосом сказала:
- Я точно знаю, что подвал и весь бар свободны от моей остаточной магии. Теперь мы можем поговорить?
Я быстро, очень быстро оправилась от шока. Не так часто в «Дурном глазе» используют такую высокоуровневую магию. Редко, очень редко когда ко мне приходят те, кто сильнее меня. Обычно я оказываюсь самой сильной ведьмой в помещении, что не удивительно (высокоуровневую нечисть я не учитываю). Мы не хотим оказываться на территории, которую облюбовал кто-то другой. Те, кто одного ранга, редко, очень редко встречаются. Они соперники, которые не смогут помириться. Сборище ведьм одного уровня сразу становится балаганом, где каждая тянет одеяло на себя. Они ссорятся и подозревают друг друга, плетут интриги. Поэтому шабаш проводят только раз в 50 лет, да и то – это всего лишь старая поганая традиция, установленная Первоведьмой, которую она сама не соблюдает. А вот если кто-то слабее, то всё встаёт на свои места. Слабая ведьма не может быть конкурентом. Она может слугой, ученицей. Старшая и более сильная покровительствует, шантажирует, заставляет. Тут не может быть чего-то непонятного. Поэтому на меня работает именно Фейк. Возможно, в боевой магии она меня превосходит, но в остальном даже такая дебилка как она будет мне подчиняться. Поэтому нет ничего странного, очень странного в том, что Либера пришла в «Дурной глаз», которым управляет её ученица. Вот к другой великой ведьме она не пришла бы даже под дулом пистолета. Они вообще друг друга не особо любят.
Я помолчала. Либера скривила недовольное, очень недовольное лицо.
- Я всегда думала, что тебе совершенно плевать на манеры, Мегги. Ты выросла что ли?
- Пришлось научиться обращаться с сильными, очень сильными, как этого требуют приличия.
Мне хотелось плюнуть на приличия, взять бутылку и налить себе и Либере какого-нибудь шипящего пойла. Та словно прочитала мои мысли (или на самом деле прочитала).
- Я говорю тебе – плюнь на приличия. Пусть я не люблю такие крепкие напитки, это до невозможия вульгарно, но тебе будет от них лучше.
- Фейк, тащи салат из огненной капусты с языками крыс, жаркое из щупалец Ктулху. В качестве гарнира пусть будут вкусные, очень вкусные сушёные почки баобабов. Тиер, неси вино трёхсотлетней выдержки и абсент времён Сухого закона. Ко мне пришёл на мировую мой учитель. Мы должны показать ей, что «Дурной глаз» не просто так стоит здесь.
Либера закрыла глаза, откинулась на стуле и тихо, очень тихо засмеялась. Я снова увидела перед собой ту ведьму, которая спасла меня от гибели и обучила колдовству. Она могущественная и мудрая, но в этом нет ничего страшного и пугающего. Разница в силе не давит на меня, а наоборот даёт почувствовать себя защищённой от бед этого мира.
Пока бесы суетились на кухне, а другие посетители вернулись к своему пойлу, мы беседовали. Я налила и себе, и ей. Только Либера не стала пить. Так и сидела с полным стаканом, смотря на лучи света, купающиеся в вишнёвом великолепии старого вина. Глянула на меня, потом с подозрением покосилась на бокал и незаметно чуть его отодвинула.
- Я хочу узнать, как ты справляешься с этим баром, Мегги.
- У меня есть хороший, очень хороший бармен. Тиер постоянно хамит, отказывается выполнять мои приказы, но он хорошо, очень хорошо разбирается в алкоголе, умеет общаться с посетителями и содержать бар.
- А официантка?
- Это Фейк. Склочная, стервозная. Но может работать вышибалой. Иногда мне кажется, что она тут от кого-то скрывается. Бесы ещё на меня работают. Один джин, но он в принципе бесполезен.
Я не подала виду, но спина у меня моментально стала мокрой. Джин не любит, когда о нём плохо, очень плохо отзываются. Хотя бы у него ума хватило не поливать весь бар (а главное – Либеру) дождём. Ведьма улыбнулась и отпила вина. С величайшим удивлением она проговорила: «А вино неплохое», словно изначально ожидала, что это крысиный яд. Потом продолжила:
- Я поняла. Мегги, ты так и будешь жить в Москве?
- Да.
- Я не смогу тебя переубедить?
Тут я насторожилась. Слабо верится, что я могу понадобиться такой могущественной ведьме, но всё возможно. Я вспомнила, что ко мне заходила тройка колдунов, планировавших заговор. Либера не сильна в магии призыва, а мне она может доверять, поэтому решила со мной посоветоваться. Без ста грамм не разберёшься. Я осушила очередной стакан той ерунды, что принесла Фейк раньше. Первая колом, вторая соколом, третья мелкими пташечками. В третий раз я почти не чувствовала вкуса пойла. Дионис не дал мне нужных ответов, поэтому пришлось самой спросить:
- Что у Вас творится?
Тёмная ведьма тут же как-то погрустнела.
- Очередная борьба за власть. Всем нужно выбрать сторону, на которой они будут воевать.
- Всё плохо, очень плохо?
- Я так думаю. Наш мир в очередном кризисе. Кто-то в Сообществе мутит воду.
Я чуть не сказала, что знаю, кто этим занимается, но Либера продолжила:
- Кто-то из Круга пытается провести ведьм в Сообщество. Мне уже поступило подобное предложение, но я точно не знаю, от кого оно, не знаю и каких-то других подробностей. Слишком всё странно. Но я уверена, что у кого-то там много власти, мало ума и много наглости.
Получается, что Холлоу оценил меня выше, чем Либеру, раз открыл мне все карты? Ящик Пандоры в этом виноват? Или я такая слабая, очень слабая ведьма, что он ничего не теряет? Тут можно и потешить своё самолюбие, и окончательно втоптать его в грязь. Всё зависит лишь от угла зрения.
- Сейчас Сообщество погрязло в междоусобных воинах. Председатель уже давно не может призвать всех к порядку. Несмотря на его силу и опыт, его никто уже не слушает. Я думаю, Подполье про это знает. Они просто ждут, пока Сообщество впадёт в бОльший хаос, чтобы нанести свой удар.
- Разве в Подполье есть человек, которому это удастся?
- Да, Ювелир.
Меня это сильно, очень сильно удивило. Я знаю этого колдуна. Он старший сын в знатной семье, который подавал много надежд. Но его изгнали, а наследником выбрали младшего. Ювелир не расстроился и стал собирать вокруг себя Подполье. Говорят, что он до сих пор имеет какое-то влияние на своего младшего брата. Сейчас только он может собрать Подполье в какую-то организацию и выступить против Сообщества. В принципе нет ничего удивительного в этом. Сильные, очень сильные личности могут появиться в любой организации. Удивляет лишь его наглость. Все, кто выступал против Сообщества, заканчивали плохо, очень плохо. Он должен это понимать. Либера продолжила:
- Я слышала, что это так. Ювелир даже Геру смог заинтересовать.
- Если Гера на нашей стороне, то нам вообще нечего бояться.
- Я думаю, что Гера и Председатель где-то на одном уровне. В обеих организациях беспорядок. Но если для Сообщества это что-то новое, то для Подполья это обычная ситуация. Если они столкнутся лбами, то это может закончиться очень плохо.
- И что Вы хотите сделать?
Я пропустила момент, когда Фейк поставила перед нами закуски. Либера накручивает на вилку огненную капусту, смотря на изумрудный цвет абсента. Уверена, что он сделан с применением настоящего старого рецепта, а не того, что сейчас продают в магазинах. Я глянула на бутылку. На тёмном стекле этикетка, где от руки написали: «Абсент натуральный, гостированный». Я старалась вспомнить, если ли у абсента ГОСТ, а Либера всё-таки пересилила себя. Наверное, на неё так повлияло вино, которое на самом деле хорошее, очень хорошее. Она налила и осушила бокал. После чуть не взвизгнула от этого пойла.
- Я никогда не пила такой дряни. Мегги, что это?!
- Абсент натуральный, гостированный.
- По вкусу и виду больше напоминает жидкость для очистки труб.
Я засмеялась:
- Поверьте, она на вкус ещё поганее.
Я сама выпила абсента, чтобы убедиться, что он такой, каким должен быть. Либера внимательно, очень внимательно на меня посмотрела, чтобы потом сказать:
- Я думаю, что ты стала алкоголичкой.
- Мы все сумасшедшие, очень сумасшедшие бессмертные ведьмы.
Та откинулась на стуле и с недовольством согласилась:
- Я думаю, что ты права.
- Тогда тост?
- Не надо.
Я выпила ещё. Вообще никогда раньше не замечала, что мой учитель так ненавидит алкоголь. Ведьмы наоборот чаще всего щеголяют друг перед другом, кто какую гадость может выпить и не поморщиться. Либера же к этому не подготовлена. Это говорит в ней её прошлое? Она вздохнула:
- Я начинаю думать, что бессмертие – не такая хорошая штука, как казалось раньше. У нас огромный запас опыта и прошлого, с которым ничего не сделаешь. Они висят мёртвым грузом воспоминаний о былых воинах и страданиях. Мы много забываем, прошлое размывается, оставляя лишь осадок отвратительных и мерзких событий. Копятся привязанности, которые до конца не разорвали, копятся старые обиды на мёртвых, на страны и народы. Вот ты, Мегги, помнишь своё прошлое?
Прошлым мы обычно называли первые сто лет своей жизни. После этого уже слабо, очень слабо чувствуется ход времени. Эпохи пролетают, мы становимся мудрее и опытнее. Наши возможности растут. Но на все события начинаешь смотреть как наблюдатель. Приходится учиться разрывать зависимости и не давать им укорениться в сердце глубоко, чтобы потом не вырывать их вместе с плотью. Но в первые сто лет у нас формируются привязанности, которые глубоко, очень глубоко пускают корни в сердце, а когда их приходится уничтожать, то они оставляют ужасные шрамы. Поэтому первые сто лет жизни для нас было чем-то вроде детства, когда познаёшь мир и колдовство остро, очень остро, когда ещё не познала настоящий вкус потери. После мы можем лишь прятаться за маской безумия, но на самом деле нам просто грустно, очень грустно. Только перед другой ведьмой можно снять маску. Поэтому мы так любим пить всякую ерунду.
Раз у учителя было такое ностальгическое настроение, то нужно его поддержать. Тем более Либера никогда не говорила про своё прошлое. Я лишь знаю, что в начале Реконкисты она уже существовала. То есть ей более 1300 лет. Учитывая разницу в нашей силе, может быть и больше.
- Да, я помню.
- Я не помню. Расскажи.
Такая забывчивость для ведьмы – норма. Мы живём долго, очень долго, поэтому нити прошлого ускользают от нас. Я не была единственной ученицей, поэтому Либере позволительно не помнить про моё прошлое, хотя она сильно, очень сильно на него повлияла.
- Хорошо, очень хорошо. Я расскажу.
Имя, которое я ношу сейчас, не моё настоящее. Даже то, которое я носила первые сто лет жизни, тоже не настоящее. Они все фальшивы и были даны мне не моими родителями. Я испанка, но меня вырастили в арабской семье. Своих родителей я никогда не знала. Даже год своего рождения я не могу установить точно. Приблизительно 1311, но в целом это не имеет никакого значения. Возможно, мне всю жизнь врали. Мне сказали, что меня бросили, а они меня приютили. Но я могла быть дочерью поверженного врага, которую совесть не позволила убить. В любом случае я эту семью даже любила.
Меня звали Руфейда. Я ходила в мечеть, носила паранджу и вышла замуж в 15 лет. Я была третьей женой одного зажиточного купца. Про свою семейную жизнь могу сказать, что она была хорошей, очень хорошей. Старшие жёны не строили мне козни. Муж был ласков. Я родила дочь, а потом сына.
Всё складывалось хорошо, очень хорошо, пока Альсехирас не взяли в осаду. Осада началась в 1309 году до моего рождения. Она была долгой, очень долгой и вялотекущей, но спустя десятилетия она перешла в решающую стадию. Враги хотели, чтобы город сдался. И спустя какое-то время муж принял решение бежать. Мы попробовали это сделать. Мы хотели выбежать из города, а в нескольких днях пути нас ждали торговые корабли. Кордоны мы прошли, смогли оторваться от одного отряда, а другой – обмануть. Но всё было бесполезно. Мы поднялись на корабли и только тогда узнали, что они уже захвачены христианами... Убили всех, кроме меня. Какому-то рыцарю я сильно, очень сильно понравилась, к тому же я не была арабкой. Испанское происхождение в этот раз помогло мне. Я могла стать какой-то любовницей или походной женой. Но и это не сбылось.
Меня загнали в угол, я видела трупы тех, кто совсем недавно были моими самыми близкими людьми, от того рыцаря ужасно воняло, и когда он захотел взглянуть на то, что я прятала под паранджой, во мне проснулась ведьма... Я родилась такой, просто у меня не было возможности и необходимости проснуться. Ведьма рождается из отчаяния, из страданий. У меня сильно, очень сильно заболела голова. А все неверные мгновенно стали превращаться в уродов. Это были не чудовища, а именно уроды, твари, для которых смерть была бы избавлением. Они корчились, извивались, смотрели на меня глазами, которых почти не было видно из-под слоёв кожи. Из ртов выходил смрад и неразборчивое бормотание. Это была предсмертная агония. И я засмеялась. Такой смех чаще всего называют дьявольским. Пару часов назад эти люди разрушили мою семью. Да, она была не самой лучшей, сейчас про неё сказали бы, что это пережиток прошлого, дань мужского деспотизма, но это всё, что у меня было. А сейчас эти гордые, очень гордые рыцари ползают у моих ног, из ран течёт гной, суставы выворачивает какая-то сила, кожа усыпана струпьями. Я слышу хлюпанье, треск и тихие рыдания. Жалкие, очень жалкие просят меня их прикончить, лишь бы это прекратилось. Я ждала, пока они погибнут и превратятся в бесформенные куски гниющего мяса. Ходила между ними, хохотала, острыми стрежнями, которыми они протыкали арабов, я тыкала в их гноящиеся раны. Они погибали медленно, очень медленно. А я делала всё, чтобы это происходило как можно дольше. Быстро стало понятно, что гнойники лучше лопать. Это продлевало страдания. Они покрывались вонючей коркой засохших гноя и крови. Любое движение причиняло боль. Тогда я стала их двигать. Так кровь нигде не задерживалась. Пусть инфекция разносилась быстрее, но такой смерти от меня дожидались немногие. Это была сладкая, очень сладкая месть.
Потом я сошла с этих кораблей смерти. Вонь была невыносимой. Жарко, и тела стали быстро, очень быстро разлагаться. Большинство лошадей тоже стали такими, но я нашла одну, чтобы оттуда уехать. Вообще-то то был один из первых моих опытов верховой езды, но лошадь попалась смирная. И я ехала. Еды не было. Из воды была лишь фляга рыцаря, которая быстро закончилась. В какой-то момент я слезла с лошади, потому что у меня даже не оставалось сил, чтобы на ней сидеть. Я хотела уже умереть. Это было даже лучше, потому что я верила, что попаду в рай, потому что уничтожила такую толпу неверных. Я считала это волей Аллаха, который наделил меня силой, а потом радостно примет в свои объятия.
И тогда меня нашла Либера. Леди с аристократической бледностью, которой не должно быть в наших краях, прилетела на метле. Она обратилась ко мне на арабском со смешным акцентом. Я готовилась к смерти, поэтому хотела её прогнать. Сказала, что я выполнила волю Аллаха и теперь должна к нему уйти. Либера обозвала меня дебилкой.
- Я уверена, это не воля кого-то там. Это ты сама. Я почувствовала рождение новой ведьмы, и теперь хочу тебя забрать в свои ученицы.
- Уйди, нечистая. Если тебя послал Шайтан, то передай ему, что я остаюсь рабой божьей. Вам не смутить мою веру.
- Я знаю, что ты точно дура... Слушай, не хами ведьме. Ты можешь стать могущественной колдуньей, если пойдёшь со мной. Если нет, то так и погибнешь от голода.
- Я не поведусь на твои лживые речи.
Либера соскочила с метлы и ударила меня в лицо сапогом. Ещё удар, второй, третий. Она просто избивала меня. Я упала в пыль, но град ударов не прекратился. Измученное тело не могло сопротивляться. Без еды, почти без сна, с неспокойным, очень неспокойным разумом, с растрёпанными волосами, в лохмотьях, с кровью погибших врагов на руках я не могла ничего ей противопоставить. Оставалось лишь сжиматься под ударами. Даже на слёзы сил не оставалось. К тому же мне не хотелось показывать слабость перед слугой Шайтана, и я терпела.
Либера ещё раз сильно, очень сильно меня ударила, а потом остановилась, чтобы перевести дыхание. Для неё здесь жарко, очень жарко.
- Больно?
- Больно, очень больно.
- Я не утверждаю, что Бог есть или что его нет. Но могу сказать точно, он не следит за каждым нашим вдохом. Ты хочешь умереть?
- Я готова умереть.
Та начинала выходить из себя. Почему-то я хотела её разозлить, показать, что моя вера крепка. Либера скрипнула зубами, ударила меня в живот, а потом продолжила, утюжа каждое слово:
- Я спросила, ты хочешь умереть? Готовность и желание – две разные штуки.
И тут я заплакала. Гибель семьи, несколько дней голода, побои – всё вылилось в эти слёзы. Как бы мне не было больно, но умирать я точно не хотела.
- Я не хочу умирать.
- Я приказываю – говори громче!
- Я НЕ ХОЧУ УМИРАТЬ!
- Я делаю тебе предложение. Если ты на самом деле не хочешь умирать, то иди со мной.
Я взяла руку, которую мне протянула Либера, поднялась и села к ней на метлу.
Остальное – это годы обучения, познание другого мира, который был раньше скрыт от меня, дурно пахнущие зелья, сушёные головы, визиты нечисти по ночам. Фактически ученица ведьмы была её слугой. Я знала все углы в её поместье, потому что мне приходилось их вычищать, знала, что Либера сильно, очень сильно любит абрикосовое варенье, за которым мне приходилось летать на метле, не любит солёное и горькое. Я знала, чем нужно кормить пауков и прочих гадов. Ещё раз в две недели по воскресеньям она устраивала у себя посиделки. Прилетали могущественные ведьмы, которым мне тоже приходилось прислуживать. Иногда Либера брала меня на некрупные шабаши. Она была хорошим учителем, но вспыльчивым, очень вспыльчивым. Каждый день обязательно был с побоями. Но я понимала, что это лучше, чем та пустынная местность, где я могла умереть.
Когда мне стало сто лет, старшие ведьмы устроили игры для младших. Я выступила неплохо, я выжила. Потом я покинула своего учителя. Какое-то время странствовала по Азии. Задержалась в России и открыла бар в Москве. Потом мы с Либерой поссорились, потому что та не смогла достичь такого уровня мастерства в магии призыва как я. И вот сейчас мы снова помирились.

Она внимательно, очень внимательно слушала мой рассказ. Даже как-то неудобно стало. Я пыталась вспомнить, когда она столько времени меня выслушивала, но в голове всплывал один лишь эпизод, когда старшие ведьмы задавали мне вопросы, а я отвечала на них. Это длилось несколько часов, и я поняла, что на самом деле знаю много, очень много.
Когда я закончила повествование, Либера сказала:
- Я не думала, что отношусь к тебе очень строго.
На что мне пришлось ответить:
- Пожалуйста, не сравнивайте себя с Жестокой ведьмой.
- Я думаю, ты права. Если сравнивать с ней, то я с тобой была ласковее, чем самая заботливая мать.
За время её обучения я упала с метлы с высоты десяти метров, проглотила целую банку пауков в наказание за то, что не протёрла пыль с комода. На следующий день я опять ела пауков, потому что протёрла какой-то старый фолиант. Меня запирали на неделю в подвале без еды и света. Я пробовала все зелья, которые она варила, и испытывала их эффект. Лазила в деревни, потому что Либере нужны были курицы для заклинания и обязательно ворованные. Но это ерунда. У Жестокой ведьмы только одна ученица дожила до конца образования. Сейчас её зовут Мстислава, и она живёт в Подмосковье, терроризируя Дину Юрьевну, и страдает от психозов.
Либера довольна, очень довольна своим сравнением. Она уверенна, что поступала со мной строго, но в пределах нормы. Она верила, что таким образом защищала меня от будущего, которое не может быть радужным. Может показаться, что тут без ста грамм не разберёшься, но всё просто, очень просто. Либера – не злая. Она просто успела забыть, что значит быть слабой. Воспоминания о её прошлом уже в толще веков, поэтому кажутся нереальными.
Тем временем народ начал расходиться. Некоторым завтра на работу, в их офисы-коробки, где нет места для странности. Не вся нечисть в городе живёт круглосуточно как нечисть. Есть те, кто пытается сочетать жизнь как нормальный, очень нормальный член общества и как оборотень, ведьма, вампир, колдун и прочее. Думаю, такой разрыв ни к чему хорошему не приведёт. Тиер уже начинает убирать бокалы. Фейк протирает столы, переворачивает стулья. Бесы вышли из кухни и пытаются скандалить с Тиером. Тот огрызается, но продолжает убирать стойку. Последние посетители ушли. Те, кто не хотел уходить, были выпровожены Фейк. Только на нашем столе не перевёрнуты стулья. Официантка поставила перед нами коктейли. Либера с опаской покосилась на ярко жёлтую жидкость и спросила:
- Я понятия не имею, что это.
Фейк ответила:
- Это коктейль «Веселый мойщик окон». Здесь содержатся водка, ром, сок лайма и средство для чистки стекол. Чисто для цвета. Есть проблемы?
- Я уверена, что есть. Как это вообще можно пить?!
Я взяла бокал.
- Вот так.
И вылила его содержимое себе в горло. Вкус у этого набора был странным, очень странным. Но новый коктейль Тиера мне понравился.
- Тиер, вышло замечательно, очень замечательно. Обязательно включи его в специальное меню. Я предвижу, что это будет хит!
Тёмная ведьма только тяжело вздохнула, пробормотав что-то насчёт дурного вкуса. Я же попыталась продолжить разговор:
- Видите? Тиер мне для этого и нужен. Только он может создавать такие хорошие, очень хорошие коктейли, которые могут неслабо прочистить хоть засор в раковине, хоть засор в мозгах.
Либера посмотрела на меня как на чумичку. Понюхала свой бокал. Помня про вино и про абсент, не стала отпивать и сразу отдала его мне. Я и второй опрокинула. Она продолжала меня сверлить глазами, а потом сказала:
- Я думаю, что зря давала тебе пить все зелья, что я готовила. Ты стала алкоголичкой.
- А я так не думаю. У меня нет проблем с алкоголем. Он вообще лучшее изобретение. Колесо тоже ничего, но его не будешь есть с огненной капустой.
- Я серьёзно, Мегги. От чего ты пытаешься сбежать?
- От своего недостатка фантазии.
Я не хотела этого, но последняя фразу прозвучала вырванной из контекста. Словно плохой сценарист не придумал мне колкий и остроумный ответ и решил просто сменить тему разговора. Конечно, от Либеры это не укрылось. Она вздохнула, постарев лет на 50. Мне даже начало казаться, что она пришла ко мне, потому что ей стало скучно, очень скучно, что все эти интриги – это просто повод проведать свою ученицу. Она продолжила после паузы:
- Вот как ты проводишь время.
- Вам скучно?
- Я готова это сказать – мне скучно.
- Тогда я ничем не могу помочь, потому что за последнее время мне ни разу не было скучно. В Москве вообще весело, очень весело. Здесь постоянно что-то случается. Приезжают какие-то колдуны, начинаются заговоры и интриги, у меня много друзей разных рас. У меня нет этой гордости, которая Вам так мешает. Поэтому я до сих пор вращаюсь в низших кругах общества. Так веселее.
Она закрыла глаза. Я не знаю почему. То ли я её утомила, то ли она пытается справиться с сильной, очень сильной завистью внутри себя, то ли внутри неё бушует раздражение, потому что её ученица беспросветно тупа. Потом она открыла глаза и сказала:
- Я же тебе так и не рассказала свою историю. Тебе ведь будет интересно узнать о времени, когда твой учитель была обычной девочкой?
- Интересно, очень интересно.
- Я расскажу в таком случае. Про интриги Сообщества мы можем поговорить завтра, когда полностью протрезвеем.
Неужели её с одного стакана развезло? Вот что значит стаж. Меня даже коктейль «Весёлый мойщик окон» не берёт. Но опьянение не может заставить ведьму откровенничать. Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Я подумала, что она давно хотела кому-то рассказать. Просто ей нужен был повод. Алкоголь помогал снять с себя всю ответственность и начать исповедь.
Фейк поставила перед нами бутылку ликёра и сказала, что идёт домой. Бесы тоже ушли на нижние этажи. Последним подошёл Тиер.
- Вы долго будите сидеть?
- Я почти в этом уверена. А ты уходишь?
- Да, тут Вам не Багамы. У меня завтра очередной рабочий день, когда мне придётся наливать разным шавкам. Поэтому мне нужно отдохнуть.
- Можешь уходить.
Тиер откланялся и скрылся. Я глянула на часы – уже четыре утра. Солнце ещё не взошло. Ещё длится наше время – время ведьм.
- Либера, все ушли. Можете рассказывать.
- Я тоже думаю, что пора.
Я налила ей ликёра. Та выпила. На этот раз её не передёрнуло.
- Итак. Ты уже знаешь, что я родилась до Реконкисты, но даже не представляешь, насколько я древняя. Пусть я младшая из великих ведьм, но просто поверь, что с точки зрения людей, которые даже разделили историю на два неравных отрезка, я допотопное чудовище. Я современница Александра Македонского, хотя точно не знаю даты своего рождения. Приблизительно это 340 год до вашей эры. Я жила в Фивах в весьма зажиточной семье. Твоя семья ведь тоже торговала. Хотя я точно не знаю, чем мои родители занимались, но у нас был большой дом, много рабов и вкусная еда. Но когда мне было пять лет, город взяли штурмом. Всё случилось очень быстро. То была ужасная осада, пусть не из тех, что длятся годами. Тогда та маленькая девочка ещё не знала, что это только начало. Всех жителей города продали в рабство. Я больше не увидела ни свою семью, ни друзей родителей, никого знакомого вообще. Какими-то окольными путями я оказалась в Малой Азии. Меня несколько раз перепродавали, кто-то из моих хозяев погибал… Ведьмой я стала в каком-то небольшом городе, название которого исчезло из истории. Тот мой хозяин отличался особенной жестокостью. Когда рабов было мало, то к ним и относились лучше – никто добровольно не захочет портить дорогую вещь. Но тогда уже наступила или только наступала эра великих военных походов, в результате которых цена на рабов падала.
Ты мне сказала, что была вполне довольна своей участью закабалённой женщины. Я почти тоже. Меня продали совсем маленькой, и пусть новое положение сильно отличалось от богатой виллы отца, я не чувствовала себя очень несчастной. Просто мне повезло – торговцы боялись испортить дорогой товар, а хозяева были просто очарованы светленькой гречанкой. Конечно, мало кому так везло… Мне было 10 лет, когда я попала к тому особо жестокому хозяину. Я думала, что буду ему прислуживать за столом, ездить с ним на какие-то пирушки и нянчиться с его детьми. Но вместо этого я стала его наложницей. Нет, сам этот факт не был для меня таким ужасным, хотя я была совсем маленькой. К тому моменту я уже перестала ощущать страдание как таковое. На моё счастье я приблизилась к состоянию тупости животного и просто делала то, что мне говорили. Меня невозможно было унизить, потому что унижение, стыд – это человеческие чувства. Но боль я не перестала чувствовать. День за днём, ночью за ночью он оттачивал на мне свои садистские замашки. Как животное я больше всего боялась боли. Но она же открывала мне глаза. Звучит как парадокс, но благодаря животным инстинктам я снова стала человеком. В момент, когда боль стала совершенно невыносимой, когда отчаяние затопило меня, когда унижение достигло той точки, после которой жить невозможно, я стала ведьмой.
Окружающие меня тени стали частью моего тела. Я слышала, как они дышат, как пульсирует тьма, как разверзается бездонная пропасть внутри меня. И я в неё упала. До сих пор не могу понять, кто стал частью кого – поглотила ли меня мгла, или её поглотила я. Ты сделала рыцарей подобиями живых существ непроизвольно, случайно. Я же сначала ощутила свою власть, а потом затопила тенью весь город. Мой хозяин, его слуги, рабы, жители города – все сгинули в моей беспросветной мгле. Не осталось ни единого здания, растения или животного. Только сужающееся чёрное пятно посреди пустыни, а в центре него девочка.
Я намеренно поглотила всё вокруг. Боль вернула мне унижение, унижение вернуло мне человечность, а человечность сделала меня такой мстительной. По-хорошему в моих страданиях виновато человек десять из всего города, но из-за них умерли все остальные. Этим и страшны мстительные духи – они редко бывают разборчивыми.
Ещё одно важное отличие от тебя. Ты ведь извратила людей, потому что была напугана. Только спустя несколько лет обучения ты смогла повторить то событие. Я же сразу научилась пользоваться своей тенью. Пусть тогда я не умела формировать из неё слуг, выпускать из неё что-то, но я могла поглощать. Уже после несколько караванов так и погибли. Я видела во всех торговцах своих врагов, которые несут страдания таким же детям как и я. К слову от голодной смерти после исчезновения города меня спасло то, что туда двигался караван, и я смогла захватить его груз.
Но однажды у меня это не получилось. Прошло три года. Караваны перестали ходить. Наверное, они решили, что тут живут какие-то злобные джины, пожирающие путников. Меня ждала смерть в раскалённых песках, но появился караван. Такого богатства, такого великолепия я никогда не видела. Верблюдов было немного, но все богато украшены. Я понимала, что или уйду вместе с этим караваном или погибну. Вышла вперёд. Меня заметили, и ко мне приблизился высокий, почти чёрный мужчина.
- Я хочу поехать с Вами. – сказала я.
Он хищно улыбнулся и попробовал меня схватить. Я сделала шаг назад, а он провалился в мою тень. Другие торговцы перепугались, повыхватывали оружие, думая, что я какой-то пустынный дух. Не двигаясь я смотрела на этих людей. Взрослые мужчины, привыкшие к опасностям, которые таятся в песках, к набегам разбойников, к непониманию властителей городов, трепетали перед одной девочкой, одетой в сплошные лохмотья.
- Я хочу поехать с Вами. Если не возьмёте меня, то все вы погибните.
По толпе прошёлся гул. Кто-то из самого конца каравана слез со своего верблюда и пошёл по мне. Все тут же поклонились. Наверное, это и есть хозяин. Я приготовилась его поглотить. Обычные погонщики могли быть хорошими людьми, но не хозяин. Та женщина куталась в плотные одежды незнакомого мне покроя. Она открыла лицо в момент, как моя тень оказалась под ней. Густая чёрная тень под её ногами должна была моментально её поглотить, но ничего не произошло. Та так и осталась стоять. Я испугалась и попробовала снова. Женщина только улыбнулась. У неё тёмная кожа и золотые глаза. Я заворожено смотрела в это потустороннее лицо. И вдруг мне отрылась одна истина - если существую я, которая может управлять тенями, то почему бы не существовать другим, более сильным чудовищам? Женщина посмотрела на тень, и та растаяла под её взглядом. Меня начала бить мелкая дрожь. Я не могла сдвинуться с места. Женщина тоже стояла неподвижно. Потом к ней подбежал один из погонщиков, низко поклонился и сказал что-то на незнакомом мне языке. Женщина раздражённо вздохнула, а мужчина поклонился ей ещё ниже. Ему было также страшно как и мне.
Тогда она обратилась ко мне негромким, но мощным голосом. Я ничего не поняла. Тогда она перепробовала несколько языков, пока не сказала по-гречески:
- Освободи моего слугу.
- … Я не могу.
- Тогда создай снова свою тень.
Я сразу повиновалась. Моя тень выросла, став угольно чёрной. Женщина взмахнула рукой, и из тени появился первый погонщик. Он тут же упал ниц перед женщиной. Она даже не обратила внимания на его причитания, и тот поспешил убраться. Ему в след женщина что-то крикнула, а после обратилась ко мне:
- Погляжу, ты успела здесь пошалить.
- Вы меня убьёте?
- Хотела бы – давно бы сделала. Но нет, ты моя дочь, и я беру тебя в ученицы. Моё имя – Герадаш. Я первоведьма и царица Вавилона.
Именно тогда в первый раз за пять лет я расплакалась.
Да, то была просто невероятно. Герадаш стала моим учителем, наставником, почти матерью. В Вавилоне была просто восхитительная библиотека. Я изучала языки, магию, медицину, на всякий случай придворный этикет. Я снова оказалась в детстве, когда ни в чём не нуждалась. У меня была просторная комната, чтобы спать, одеяло без клопов, чтобы укрыться, красивые одежды, чтобы их носить, вкусная еда, чтобы её есть. Я даже хотела выйти замуж за одного придворного. Пусть город сотрясали всякие неурядицы, пусть он переходил из рук в руки, пусть с Герадаш заигрывали военачальники Александра, пытаясь перетянуть её на свою сторону (она не так активно занималась политикой как раньше, но её влияние и слухи о её невероятной силе делали ведьму очень важной фигурой, с которой лучше дружить). Но всё это закончилось также неожиданно, как и началось.
Однажды меня пригласила к себе Герадаш. Разговор обещал быть очень серьёзным. У учителя был такой торжественно печальный вид, который она принимает каждый раз, когда вынуждена принять правильное, но трудное решение. Она полулежала на кровати в обрамлении белых тканей и золота, словно всё это место начинается именно с неё и не имеет никакого смысла без своего центра. Начала она:
- Как ты думаешь, сколько я прожила в этом городе?
- Я даже не знаю.
- Я тоже. Лагаш я покинула тысячелетия назад. Давно стал прахом мой самый любимый враг и соперник. Осыпались стены, что он возводил с такой тщательностью. Утерян след его усыпальницы. Только гремит и по сей день в поэмах его имя. Здесь, в этом шумном пёстром граде я провела потрясающие годы. Жители давно считают меня богом, а именно этого я всегда добивалась. Мы скопили несметные богатства – материальные, духовные и влияние. Каждый раз Вавилон восставал из руин, потому что его сердце было здесь. Но этому пора закончится.
- Почему?! Вы же сами сказали, что пройдёт ещё десять лет, и никто не вспомнит про новую столицу, про Селевкию. Пусть Александр умер раньше, чем возродил Вавилон, пусть Ваши надежды не оправдались, но это не означает, что город нужно оставить. Вы же сами говорили, что это единственный вечный город, потому что им правит ведьма.
Та встала и подошла к окну. Пусть город потерял часть своей силы и влияния, но он по-прежнему поражает воображения. Да, могут настать не лучшие времена, но если есть что-то вечное, то это именно Вавилон. Его зиккураты, его сады, его дворцы, его лачуги, его каналы, его проспекты и его кривые улочки – всё это будет существовать до конца времён.
- Вавилон – не бессмертен. Я тебе должна сказать несколько важных вещей. Плохо, что я сама только что до них дошла, но хорошо, что хотя бы сейчас. Отныне это будут правила, которым должны следовать все ведьмы. Первое – ведьма не может оставаться долго в одном месте.
- Почему? Ведь город расцвел благодаря Вам.
- Именно поэтому. Мы вносим невероятную сумятицу в мироздание. Именно люди чувствительнее всего к этому. Их просто притягивают такие места. Места, которых не должно быть. Разве тебе не кажется, что в этом граде есть нечто странное, неестественное? То, чего не должно быть. Это и есть результат моей жизни здесь. Даже если бы я не правила, а просто тут жила, то моё влияние всё равно было бы очень сильным. Я искажаю природный порядок вещей. И любая ведьма будет искажать, не давая колесу судьбы катиться по заданной колее. Мы не должны селиться в городах.
- Поэтому мы бросаем город на произвол судьбы?
- Да. Вавилон достаточно просуществовал. Я сейчас просто вдыхаю жизнь в остывший труп. Уверена, когда мы покинем город, то не пройдёт и сотни лет, как тут будут рыскать дикие звери. Не привязывайся к месту. Я тебя нарекла Либерой, потому что ты должна стать свободной от оков. Но ты до сих пор носишь те кандалы, просто теперь они незримы. Да, у нас, у людей, всегда скованы ноги цепями. Просто из-за долгой жизни ведьмы груз цепей становится больше.
- Это Вы в Индии так решили?
- Да. Поразительно как царевич, как человек смог так глубоко проникнуть в природу ведьм. Только сейчас я готова согласиться с его выводами. Для ведьм они даже важнее, чем для людей. Мы живём гораздо дольше, переживая все свои привязанности. Вот ты хочешь выйти замуж. Не хочу мешать, хочу только предупредить – ты будешь выглядеть юной, когда твоих внуков понесут на погребальный костёр. Люди не могут пережить многие свои привязанности. Мало кому удаётся застать крах своего города, смерть своего народа. Даже не все хоронят своих детей. Мы же всё это переживём.
Я прикусила губу. Герадаш любит рассказывать про Лагаш, про его храмы, про пиры, про слуг, про царскую семью. Но я никогда не слышала, почему она покинула город. На её сердце зияет рана, которая не может зарубцеваться. Рана оставлена местом, которое ей пришлось покинуть. Мне трудно поверить, что счастье сейчас ведёт к несчастью в будущем, но я привыкла полагаться на мнение наставника.
Герадаш поправила золотое ожерелье. Видимо, хотела позвать слуг, но передумала. Наш разговор ещё не закончен.
- Либера, если ведьмы начнут отпускать своё прошлое, то мы сможем стать хранителями этого мира, как мне и завещали боги. Сейчас мы слишком увязли в своих страстях. Они тоже приходят и уходят, рождаются и гаснут – какие-то навсегда, какие-то только на время. Это неумолимое колесо, которым кружится мироздание. Вчерашний день не изменить, ты сможешь только принять его таким, каким он был. Также ты не сможешь изменить мир. Даже я со всей своей силой, мудростью, знанием и властью не способна остановить колесо судьбы. Даже если оно немного отклониться, то одно это уже величайшее достижение.
Она подошла к окну и распустила свои волосы. Те чёрной волной спали на её белые одежды. Первоведьма покрутила в руках золотую причудливую заколку, а потом сказала:
- Либера, причеши меня. В такой торжественный момент не хочу доверять это слугам, которые сгинут в водовороте времён буквально на следующий день… Да, нам только остаётся ловить мгновение и благодарить богов за такой подарок. Знаешь, я уже чувствую, как моё время проходит. Нет, не беспокойся, до моей смерти ещё долгие годы. Моё время повелительницы уходит. Колесо начинает очередной круг. Меняется эпоха. Тот клочок земли, на котором я родилась, в последний раз даст миру что-то великое, чтобы потом надолго умолкнуть. Так мало места между двух рек, но так много империй и цивилизаций тут побывало. Театр основных действий уходит на запад. А эти земли погружаются в сон. Не так давно какой-то грек умудрился поставить на колени колоса Персидской империи. Тысячелетиям величия Египта тоже приходит конец. Вавилон держится только благодаря мне. Да, время этого места прошло. Пора его покидать.
Чёрные волосы ведьма удивительно мягкие. Я чувствую запах благовоний и масел. Кожа изнеженная и ухоженная. Как эта ведьма будет справляться без дворца и армии слуг? Или к этому она тоже не собирается привязываться?
- Да, Либера, не стоит привязываться к таким мелочам как удобства богатой жизни. Многие древнешумерские цари начинали как пастухи или рыбаки. Гильгамеш долгие годы провёл, странствуя по пустыням. Вот и мне стоит покинуть это место. В обновлённом мире колесо судьбы будут двигать люди, а не боги.
В зное Вавилона растекалось предчувствие конца. Город словно чувствовал, что скоро из него уйдёт его сердце, поэтому замер.
Потом, Мэгги, мы торжественно покинули город. Герадаш передала власть, но потом сбылось её предсказание – Вавилон стал всего лишь зверинцем, а театр истории сместился западнее.
Я ещё продолжала своё обучение, мы странствовали из города в город. Хоть Герадаш и говорила, что ей нужно разорвать все привязанности, но в каждом городе она искала караваны и спрашивала у них, что происходит в Вавилоне. Когда я стала полноценной ведьмой, мы разделились. Я стала Дельфийским оракулом, хотя он в то время уже не имел такого влияния. Пусть приходилось вдыхать какие-то ядовитые испарения, но для ведьмы это пустяк. Зато крыша над головой, еда и уважение прилагались. Точно не знаю, куда отправилась Герадаш, когда мы расстались. Кто-то говорил, что она поехала на Восток, в Непал, на Родину царевича, который показал ей, что не следует к чему-то привязываться. Кто-то говорил, что она находится в Палестине, слушая проповеди Христа. Я не знаю. Даже для своей ученицы Гера остаётся легендарной и непознаваемой личностью. Если я тьма, которая возникает, когда исчезает свет, то Герадаш – тьма, которая была до сотворения мира, до света.

Либера замолчала и откинулась на стуле. Для меня она тоже остаётся непознаваемой личностью, хотя у нас не такой разрыв в возрасте как у Либеры и Геры. Впервые за долгое время между нами исчезла всякая ерунда, которая сильно, очень сильно отравляла отношения. Мы могли просто посидеть рядом и помолчать. Я наслаждалась тем, что кто-то может дать мне ответы на вопросы, она – тем, что ей есть, кому давать ответы на вопросы. Между прошлым и грядущим, между былью и легендой, между древним миром и современным в зале «Дурного глаза» сидят две женщины, две ведьмы. Они просто молчат, позволяя себе уплыть очень далеко в этом молчании – в Реконкисту, в походы в Индию, в Вавилон, в Шумер. Туда, где нас нет и больше не должно быть. Но на сердце остаётся шрам из-за той связи, что нас скрепляла с теми веками.
В Москве встаёт солнце.

Окончено 23.12.2015.

Серия сообщений "Хроники Логоса":

Москва - странное место. Вася Соколова убедилась в этом. После ее призыва демонов как из рога изобилия посыпались различные неприятности паранормального характера. Демоны, пришельцы, тайные организации... Множество персонажей, так почему бы не дать каждому высказаться?

Часть 1 - Так, наработка
Часть 2 - Предсталяемся
...
Часть 37 - Мысли плутают потёмками, а Фенрир не прочь закусить Жемчугом дракона
Часть 38 - Путешествия во времени
Часть 39 - Либера
Часть 40 - Насыщенный день должен завершиться насыщенными идеями
Часть 41 - Конец произведения лучше всего продумать в самом начале, потому что именно к нему должно стремиться всё произведение
Часть 42 - Псевдоним для повелителя выбирали всей Варшавой
Часть 43 - Вопрос о Декстре и её напарниках