В колонках играет - Ты мне нуженНастроение сейчас - всё так же,отсутствуетОна мало что помнила из самого падения;помнила все до и после,но сам момент стерся из ее памяти. Она с трудом приподнялась, оперлась на локти и с усилием, сморщившись от слишком сильной боли, встала на ноги. Ощупала кости – медленно, методично. Кости были целы,но что-то нарушилось, от чего-то во всем теле саднило, было больно не только двигаться, но и думать, чувствовать. Какое-то время источник боли она найти не могла; зато потом двинула крыльями и рухнула прямо на снег, сжав зубы и все равно не сумев сдержать стон.
Она оглянулась…Почему-то люди думают, что крылья у ангелов белые; это неправда. У каждого ангела крылья своего, совершенно особенного цвета. У нее они были почти молочными, но в лучах солнца блестели, словно покрытые золотом. Такими они были; сейчас цвет нельзя было определить; серый московский снег налип к ним, перья были переломаны, кровь запеклась тонкими ручейками. Видеть их было даже тяжелее, чем ощущать, и она поспешно отвернулась.
Ноги мерзли. Пришлось сойти со снега, сесть на ограждение и поджать их под себя. Ангелы также чувствуют холод, голод, усталость; они лишены того упрямства и фанатичности, которые позволяют людям жить в совершенно нечеловеческих условиях. А вот шансы на выживание ангела со сломанными крыльями ничтожно малы.
Она задумалась, медленно загибая пальцы и думая, где может найти ночлег. Она была рада, что оказалась в Москве, а не в другом городе…Церкви? Да нет, дело не в них. Дело в огромном метро, которое спасало столько наказанных, что счет давно перешел за тысячу.
Медленно-медленно, волоча за собой по снегу искореженные крылья, отдающиеся болью при каждом движении, шла она по огромному городу, который когда-то был для нее родным и который она бросила…Да не суть важно, из-за чего. Важно только то, что ее крылья защищали человека не так, как ему бы хотелось, и однажды, в холодную ночь он бросил ей в лицо страшное обвинение: «Зачем мне жить?Оставь…Я думал, ты поможешь…А ты…Да зачем ты вообще нужна?Не можешь убить боль!Уйди!». Она помнила пронизывающий холод и пустоту, которые сразу возникли за его словами. Хотелось что-то объяснить, но это было бы лишне: люди не понимают языка ангелов и не знают, зачем они им нужны. Ангел не может убить, он может лишь притушить, притупить, но полностью забвение – не в его это силах.
И за чужое неверие – ей наказание. Да здравствует справедливость! Горько усмехнулась, бросила печальный взгляд на памятник и двинулась дальше, шаг за шагом.
Московские зимы-очень длинные. Иногда ей хотелось опустить голову, завыть, бросить слова проклятия, оборвать слишком затянувшееся состояние…Иногда желание побеждало голос рассудка, но смерть почему-то не приходила; казалось, что убить ее не может ничто. И тогда она начала бороться.Но уже не за смерть, а за жизнь. Метро оказалось тем местом, где ангел даже со сломанными крыльями мог защищать и успокаивать. Правда, ее до сих пор пугали крики детей, которые могли ее видеть, но вскоре она почти привыкла не обращать внимания на узнавших и лишь улыбалась им слабой, горькой улыбкой, которую на ее лице не видели прежде.
Постепенно на работу времени стало уходить все больше и больше; казалось, что в этом году зима решила сломать людей, и она металась от одного к другому, стараясь зажечь хоть искорку света в их сердцах. Ей по-прежнему это удавалось, но вечером она забиралась в темный угол и с трудом могла вспомнить хоть что-то из прошедшего дня: столько в нем было холода, гнева и слез, что все они сливались в одно серое полотно. Утешал только маленький щенок, который неведомо как жил в метро и прибегал спать к ней под крыло, бессильно лежавшему на земле и образовывавшему полог. Она берегла его сон, а для ангела очень важно – беречь чей-то сон, потому что без этого ангел не может заснуть. И она просыпалась раньше его и тихо лежала, пока он не вылезал из-под лавки, смешно перебирая короткими лапками.
Так продолжалось долго, пока однажды она вечером не увидела на рельсах человека. Совершенно обезумев, он метался внизу, пытаясь найти выход там, где его изначально не было. Она спрыгнула, тихо прикоснулась к его лбу ладонью, приказав успокоиться; он вздохнул глубоко, паника исчезла из глаз. Она медленно подталкивала его к спасению, затем обернулась и вздрогнула: прямо ей в глаза били лучи света от приближающегося поезда. Кажется, оставался единственный выход. И она закрыла его собой, инстинктивно подняв крылья.
Никто из толпы не понял, как человек оказался на платформе, целый и невредимый, с удивленными глазами, озирающийся вокруг себя. Она была удивлена не меньше; тихо раздвигая людей, она вышла на поверхность. Сколько она не видела солнца? Она не считала. Но над Москвой стоял тихий вечер, совсем весенний и солнце глядело сверху, грея, а не обжигая. Небо было далеким, глубоким, прозрачным. Она поколебалась секунду, потом увидела парапет моста и бросилась к нему.
Влезла, оглянулась и шагнула вперед.
Маленький мальчик дернул отца за рукав: «Папа, папа, там девушка с моста бросилась!»-«Где?»-«Вот же она, летит!»-«Выдумщик»…А над Москвой, распахнув золотистые крылья, поднимался в небо ангел.
![emo-48613[1] (375x268, 27Kb)](http://img.liveinternet.ru/images/attach/1/10028/10028412_emo486131.jpg)
