Я живу посреди огромного синего океана на своем собственном острове. Он именно такой, как мне нужно, идеал совершенства. Мы с ним – одно целое.
На западе – вечнозеленый лес с прохладным полумраком и звоном ручьев, впадающих в потайное озеро, чистое как слеза. Там, где в него низвергается водопад, всегда стоит радуга.
На востоке – девственный пляж с песком, белым, как снег, и мягким, как набегающая волна.
Южную оконечность занимает роща плодовых деревьев. Их изобилие кажется неисчерпаемым. Я с трудом припоминаю некоторые названия: гуава, пассифлора, личи, фейхоа – однако полностью классифицировать всё это богатство просто немыслимо. Правда, иногда человеку хочется знать, что же именно он ест, но вообще я не в обиде.
На севере располагается мое «бунгало». Так я его называю. Видели бы вы эти чертоги с террасами и висячими садами, окруженные живописными лужайками и аккуратными грядками. Здесь подле меня живет прелестная маорийка с тростниковой талией и нежным взглядом, дочь Полинезии, вобравшая в себя всё лучшее от трех рас. Она никогда ничего не говорит – только поет на своем переливчатом языке песни о море и ветре. А собственно, о чем еще ей петь? Имени ее я вам не скажу – оно слишком прекрасно.
В центре острова высится скала, забравшись на которую, можно часами обозревать бескрайнюю океанскую ширь и размышлять о непреходящих ценностях. Днем всё это залито ласковым солнцем, по утрам окроплено росой, а ночью надо мной встает гигантский звездный шатер, мерцающий блеск которого затмевает последние вопросы, если они еще остались. Лично у меня их нет.
Действительно, какие могут быть вопросы? Только почему-то в полночь, когда моя маорийка засыпает, я пробираюсь к подножию скалы и сворачиваюсь там калачиком, а утром, слегка продрогший, выхожу на берег и вглядываюсь в дымчатый горизонт. Разумеется, там не виднеется ни белого паруса, ни дымка. Да и не нужны они мне, это было бы просто катастрофой! Но тягучее блаженство наливается тяжестью. Мне хорошо и плохо одновременно. Каждый новый день прекраснее и невыносимее предыдущего, встающее солнце надвое раскалывает небосвод моей жизни, и безветрие дышит бурей.
Однажды перед рассветом я понимаю, что даже маорийка мне уже не мила. Эта ночь меняет всё. Проснувшись, я обнаруживаю, что мой остров наполнился новыми звуками. Вместо плеска волн, шелеста пальм и протяжного напева до меня доносится рокот голосов, чьи-то возгласы и крики, грубый смех и подозрительный шепот.
Люди повсюду, они ведут себя как дома, все чем-то заняты и все озабочены. Я пытаюсь заговорить с ними, но они не понимают моего языка. В их взглядах таится что-то недоброе, их повадки бесцеремонны, а намерения сомнительны. Пляж уже загажен пепелищами костров и перекопан, роща обглодана, под деревьями валяются объедки, многие фрукты только надкусаны. В лесу звучат тамтамы, и заходить туда страшно.
От бунгало мало что осталось, да я и не уверен теперь, что оно было таким уж роскошным. Маорийка, сидящая на поваленной изгороди, встречает меня не песней, а словами:
– Ты мне больше не муж!
Хотя ночью я разлюбил ее, мне все равно больно. И с какой радости я считал ее полинезийкой? Ведь маори живут в Новой Зеландии. Кстати, ее имени я не назвал потому, что оно непроизносимо.
Она надменно молчит, и я ухожу прочь. Тут и там из кустов торчат дула, хотя выстрелов пока не слышно. Вода океана отдает мазутом, а от горизонта к нам движется туча, под которой проступают полосы косого ливня. Где ты, мой солнечный остров?

«Человечество жарится на огне в жутком котле. Меч и голод не отступили от него по сей день». Так пишет Бааль Сулам. От этого никуда не деться. От этого не спрячешься и не убежишь.
«Если бы ты попал на остров дикарей, уничтожающих друг друга, разве усомнился бы ты в необходимости спасти их жизнь? С точки зрения альтруизма, все дикари, и сделать их альтруистами можно лишь с помощью науки Каббала».
Под шум надвигающейся бури мы мучительно вглядываемся вдаль и не находим ответа. «Сильные мира сего сидят в страхе перед неминуемой гибелью от скопившихся чудес вооружения, и нет у них никакого курса или искры надежды, чтобы избавиться от этого или прийти к согласию. Голодные лагеря скопляются день ото дня в жуткие полчища», а между тем ответ есть, и он рядом. Не стоит обманываться, глядя на клонящееся к западу солнце и отворачиваясь от чернеющих на востоке туч.
Каббала призывает нас покончить с наивностью и заняться делом. Времени осталось мало. Каждый уходящий день – это надежда, которую мы могли дать миру. Утраченная надежда. Чтобы завтра наш остров не стал пепелищем, нужно уже сегодня найти общий язык. Именно на этом языке Высшего единства и говорят с нами каббалисты.

Основано на произведениях Бааль Сулама:
«Строение будущего общества»
«Последнее поколение»

www.kabacademy.com/