НОЧЬ КРАСНОЙ ЛУНЫ

(Истории отдела «А»)
(пятый опус из серии)

Милка сидела на кушетке, по-турецки скрестив ноги и уложив на колени ладони с соединёнными в щепоть тонкими изящными пальчиками. Закрытые глаза, распущенные светлые волосы, перехваченные плетёным ремешком из медной проволоки, этнического стиля платье, - всё в совокупности подчёркивало облик существа, если и не совсем неземного, то, по меньшей мере, далёкого от забот житейских и всего прочего мирского.
- Акты на столе, - не открывая глаз, прошелестело эфирное создание.
- Ага, нашла. Отлично смотришься, - я пролистала пачку подписанных бумаг, сложила в планшет (нам не полагается носить документы даже по коридорам родного учреждения в открытом виде, сиречь обычной стопкой). – Комиссия оценит нетрадиционные приемы работы.
- Комиссия? – Милка встрепенулась. – Какая комиссия? У нас проверка? Опять?
- Да какие-то типы по коридорам бродят, в кабинеты заглядывают…
- А-а. Понятно. Это из пожарной охраны. Громов предупреждал вчера.
Она стянула с головы медный ремешок, закрутила волосы в элегантно лохматый узел на макушке.
- В любом случае, рабочий день у меня закончился час назад.
- Решила напоследок помедитировать? – хмыкнула я. – В облике жрицы шотландских друидов.
- Ничего ты не понимаешь, - Милка кинула ремешок в сумку. – Это для лучшей связи с Космосом. Я взывала к своему тотему.
- О!
- Голова болит, - пожаловалась она. – Общая слабость и утомляемость… У меня пониженный уровень энергии.
- Тотем помог? Посоветовал что-нибудь? Он у тебя кто вообще?
- Лебедь.
- Говорить не умеет, - кивнула я. – Значит, не посоветовал.
- Не должен он говорить, - вздохнула подруга. – Должен делиться праной.
- Судя по цвету твоего лица, если и поделился, то очень экономно.
Она опять вздохнула. На этот раз молча.
- Не космическая прана тебе нужна, а свежий воздух. Ты просто устала! Врач тоже мне. Слишком увлекаешься эзотерикой, дорогая. А наши лучшие друзья, как известно, солнце, воздух… и здоровая еда.
Мы вышли из медбокса. Милка закрыла дверь на ключ и приложила ладонь к серо-зелёной поверхности дактило-планшета. Теперь никто кроме хозяйки кабинета не сможет войти, даже взломав замок. Такая вот у нас охранная система. Ничего не поделаешь. И ведь не банк и даже не мэрия. Всего лишь морг – «Отдел «А» для простых обывателей. Наверное, чтоб не слишком травмировать психику напоминанием бренности всего сущего.
- Людмила Викентьевна! – Мурлыкнул охранник и, картинно шаркнув ножкой, распахнул входную дверь. Милка даже не взглянула в его сторону.
- Ты идёшь?
- Мне ещё два часа.
- А пораньше – никак?
Я похлопала по планшету с бумагами.
– Надо закончить перед выходными… Знаешь что? Давай-ка съездим в Мохоярово. У меня ж там домик! Подышишь чистейшим воздухом с запахом хвои, подзарядишься самой лучшей энергией!.. Пару грядочек вскопаем, посадим чего-нибудь, а?
- Хм!
- Что?
- А без копания грядок можно?
- Ну…, - я пожала плечами, - если ты категорически против, можно без копания.
- А Ксюшка?
- И её привози. Малышке полезно будет. Наверное, настоящей деревни не видела никогда. Улица Центральная – она же и единственная – дом 14. Са-а-амый последний. Найдёшь?
- Ладно, - сдалась Милка. – В деревню, на воздух. Уговорила. До встречи в Крутоярово! Завтра.
- Мохо! Ярово!


Нежданно-негаданно доставшийся в дар старый дом в глухой деревушке посередь соснового бора встретил меня сонным взглядом окошек, полуприкрытых ставнями, аккуратно скреплёнными проволокой по причине перекошенности и полной незакрываемости. В прошлый приезд договорилась с местным плотником о кое-каком посильном ремонте, но деда-плотника дети забрали в город, и домик мой остался в прежнем состоянии величавой ветхости. Когда-то он, просторный, с высокими потолками, добротный и отнюдь не бедный – взять хотя бы печь со старинными бело-голубыми изразцами!.. – с превосходством поглядывал с холма на более скромных соседей. Но время шло, холм просел, почти сравнялся с дорогой. Домик обветшал и теперь стал походить на гордого, но весьма преклонного возрастом старца, который помнит много событий и подвигов, но… Помнит-то он один! Дела минувших дней, преданья старины. И вызывает обликом своим бравым разве что снисходительную усмешку вслед. И совсем мало почтения.
Мне его жалко немного.
Не довелось лично встретиться с прежним владельцем, но присутствие того наполнило и сам дом, и участок вокруг с огородом и небольшим садом необычной осязаемой аурой. Тут ощущались одновременно и мудрость, и горечь, и помимо всего ещё кое-что совсем не поэтичное… Вобщем, думаю, порой выпивал хозяин крепко. Реальных следов никаких, но… Даже не объяснить причину подобных выводов! Просто знаю. Чувствую.
Милка развила бы целую теорию о духах, привидениях и прочей чепухе. Именно поэтому и не стала с ней делиться мыслями. У подруги и без того явный перекос в мозгах в сторону мистики. Конечно, приключений странных, не сказать очень, довелось нам испытать предостаточно за последнее время, но ведь даже к самым необычным фактам можно подвести научную теорию, дать достоверные объяснения. Объяснения, никак не связанные ни с чем потусторонним. К тому и склоняюсь. В отличие от Милки. Вот сегодняшние ощущения мои, скорее всего, связаны с некими деталями, ускользнувшими от сознания, но, тем не менее, разумом зафиксированные. На каком-то уровне. Может, запах необычный или что-то в этом роде. Не знаю. Но в присутствие посторонних иномерных сущностей не верю.
И с чужеродной аурой справлюсь. Наполню постепенно и домик, и палисадник своим присутствием. Со временем.
Я распахнула ставни, протёрла окошки, смела с крыльца прошлогодние листья. Распаковала сумку, достала банку с краской – прихватила из города немного обновить штакетник. Уж больно страшный, почерневший! А будет веселенький зелёный. Ничего! Подкрасить, подремонтировать, - преобразится домик. Серёга обещал помочь опять же.
Солнце скрылось за густыми соснами, но пока окончательно не стемнело, я продолжала благоустраивать свой особняк. Красила штакетник. Завтра же Милка с дочкой приедет. Чтобы в обморок не упали обе от ужаса, - дамочки, рожденные для дворцов и балов, или, как минимум, для старинных замков, а тут, понимаешь, всё такое… из сказки про Бабу-Ягу.
- Имею я пирожных горы и реки, полные вина! Но крашу-крашу я заборы, - напевала я и вдруг заметила движение у калитки. Два бородатых мужика с интересом наблюдали за процессом косметического мини-ремонта. Одетые совсем простецки – в просторные льняные рубахи и такие же штаны-шаровары, выглядели диковатыми местными жителями или староверами, принципиально отрицающими достижения цивилизации. Облик одного из них гармонично дополнял полутораметровый шест в руке. Или посох? Как правильно? Скорее, шест. Для посоха тонковат и украшен навершием из болтающихся на шнурках перьев, кусочков меха и каких-то красных листьев.
- На здравиэ, купавна! – махнул рукой один из мужиков, входя в палисадник. – Тай кторе номэ?
Чего??..
- Здрассте, - слегка удивившись, ответствовала я, но представляться не торопилась. – А вы кто?
Может, в Золотом Яре, на наречии которого со мной заговорили, свои правила этикета, но здесь не средневековый посад, а, можно сказать, пригород современной Столицы. Мегаполиса двадцать первого столетия. Хотите знать моё имя, представьтесь сами для начала.
Мужики переглянулись.
- Я – Сиг, - сказал один, перейдя на русский язык. – А это – брат мой Кова. Хозяина позови-ка.
- Я хозяйка, - поставила кисть в ведёрко с краской, выпрямилась. – Антония Крепова, с вашего позволения. Чем могу быть полезна?
Мужики озадаченно уставились друг на друга. Тот, что назвался Сигом, снова заговорил. Через пару минут вопросительного ожидания. Должно быть, именно он представлял главного. И шест опять же держал!
- А где… Хозяин сам?
- Почил. Прошлой зимой.
- Чё??
- Умер, говорю, прежний владелец усадьбы! – вздохнула, оттирая тряпочкой пальцы от краски. - Случается периодически с людьми такая оказия. Редко, правда. У большинства – не чаще одного раза за всю жизнь.
(Мне ли не знать!)
- Дом получила в наследство. Всё официально оформлено и задокументировано согласно закону.
- Умер??.. И чё теперь делать будем? – наморщил лоб Кова. Умственные усилия давались ему явно с трудом. – Девка! Это ж ни в какие ворота! А Тоэн умер…
- Чё делать, чё делать, - почесал бороду Сиг, глянул в мою сторону с выражением брезгливого недовольства. – Чё делать?.. А ничё не делать! Нам велено доставить вызов, мы доставим. Разбираются пусть те, кто приказы отдаёт! А? Верно?
- Но девка!!
- И что? Она ж наследница! Не дура какая-нить с улицы!
Мне надоело.
- Эй! Если вы закончили, - вежливость моя, ау! – ступайте по-добру по-здорову. Здесь частная территория и…
- Ладно, - вздохнул Сиг. – Коли такое дело, принимай вызов, Наследница.
Он, крякнув, воткнул в землю свой шест. Кусочки меха и перья радостно затрепыхались под ветром, древко чуть завибрировало.
Потом оба мужика слегка мне поклонились: «Ястэ миру. Бывайтэ, купавна». Пожелали мне, значит, успехов. И удалились чинно, не оглядываясь, в неизвестном направлении.
Ну и зачем оно всё? Странно как-то.
Я пожала плечами, вытащила дикарскую палку из земли и отнесла под навес к поленнице. Может, вернутся ещё и заберут? Только вот посреди двора мне эта штука не нужна.
Стемнело, однако! За разговорами вечер прошёл, работу закончить не успела. Досадно чуток. Я закрыла баночку с краской, поставила её под лавку. Завтра встану пораньше и докрашу. Сохнет быстро, до Милкиного приезда успеет выветриться.

* * *

…Страх. Запах страха в еле заметных следах на сухой земле. Запах ведёт вглубь чащи, петляет, ныряет под корни огромного старого дуба.
Трава, жёсткая, колючая. Хлещет по лицу. Запах! Запах манит! Что трава? Колючки? Ерунда!
Лунный свет на миг сквозь ветви. Наслаждение. Бегом. Скоростью. Погоней.
Запах!.. Погоня. Вкус. Вкус горячей крови. Вкус горячего мяса.
Лунный свет в ветвях…

Луч утреннего солнышка тепло скользнул по векам. Я проснулась. Понежилась пару минут. Только пару. Неохота вставать, но надо. Скоро гости прибудут. Сейчас. Ещё немного… Сон странный видела – гонялась за кем-то всю ночь! Похоже, нагнала. И съела… Ладно. Надо вставать.
Так. Не поняла! Почему я не в кровати, а… на земле. В траве лежу. Посреди леса. Здорово! Где это я? И чем тут пахнет?
Села, окончательно проснувшись, огляделась. Огляделась…
Единственным объяснением тому, что увидела, единственным достоверным объяснением казалось лишь то, что всё-таки по-прежнему сплю! Ну, да! Сны порой оказываются реальнее действительности! В любом случае только в снах возможно то, чему нет объяснения, нет причины. По крайней мере, в первые секунды.
Допустим, я – лунатик. Ха-ха! И никакое не «ха-ха», а допустим. Кто гарантирован от ночного снохождения? И этим – единственно этим! – легко объясняется, что, улегшись вечером в нормальную постель, на старинную кованую кровать с периной и кружевным подзором (купила у соседки, переселяющейся поближе к цивилизации; и кровать, и перину, и подзор), наутро оказываюсь непонятно где. Это ещё ладно. Это не смертельно. Даже то, что на мне нет одежды. Неприятно, но всё же не смертельно. А вот…
Я зажмурилась до зелёных кругов перед глазами, потом вернулась в мир и опять взглянула на… На себя. Или на то, что считало себя мной. Руки, мускулистые в беловатых полосках шрамов, длинные. Пальцы узловатые с обломанными ногтями. Грудь. Плоская! Поросшая курчавыми волосками. Ноги. Тоже малость излишней лохматости. Ну… и ещё одна деталь, не оставляющая сомнений, что я не женщина! Не девица неполных двадцати семи лет Тоня Крепова, а… А что я такое?
Ощупала лицо. Грубоватые черты, но вполне человеческие. Волосы жесткие, наощупь сальные, немытые – фу! А это что?.. Боги милосердные! Я с остервенением почесала подбородок и шею. Щетина!! Он ещё и побриться забыл! Дня три уж тому! Он? ОН?!.. Или я?! И запах! Это что же, Я? Так! Пахну?!
Ладно, ладно, Тонечка, не паниковать. Это всего лишь сон. И он однажды кончится. А пока воспринимай его спокойно и… как сон.
Попробуем-ка встать.
Несуразное, длинноногое, длиннорукое тело подчинилось, в мгновение ока упруго вознеся меня в вертикальное положение.
Ух!.. Вот это рост! После моих полутора с небольшим метров, казалось, обозреваю мир с башни… Ладно. Преувеличила чуток. Не с башни, конечно. Но по ощущениям на голову выше стала точно. А то и больше.
И куда делись лишние килограммы – вечный комплекс с детства? Какие килограммы? Ни капли жира! Жилистая, мускулистая фигура. Мужская. Немытая и небритая.
Сию метаморфозу я готова потерпеть на время сна. Но не более! Потому что в отличие от иных девчонок никогда не хотела стать парнем. Как себя вести в такой ситуации?! А главное – кому и зачем понадобилось превращать меня?!
О-о-о! В глубине тела, где-то на уровне сжавшегося желудка нарастала паника. Ужас, готовый вырваться из горла криком, заставить бежать, не разбирая дороги, бежать куда-нибудь, подальше от кошмара. Я потерла виски. Несколько раз глубоко вздохнула.
Успокоиться! Ну-ка успокоиться!..
Могу изменить ситуацию? Могу попрыгать, потрясти руками и ногами. Могу отчаянно поругаться вслух хрипловатым баритоном. (Ну и голос!)
Всё! Похоже, что на данный момент это всё; ничего от моего желания и воли более не зависит. Значит, надо принимать действительность, каковая есть. Дальше видно будет. Что-то да прояснится. Не может не проясниться! Ничего нет случайного в этом мире. Ничего не бывает «просто так».
Паника понемногу утихомирилась, свернулась в комочек, хоть и не ушла окончательно. Я огляделась. Для начала неплохо бы сменить костюм Адама на более прозаический и не столь яркий. Вокруг совсем не девственный дикий лес, по которому ходьба голышом уместна и естественна. Обоняние – даже сквозь жуткий мой собственный запах! – подсказывало, что недалеко жильё, люди… Люди – это хорошо. Это значит, помощь. Или, по меньшей мере, хоть какая-то информация.
Надо же, какой у меня нюх острый! До сего дня (ночи, момента) не могла похвастать отменным обонянием, а теперь чую вокруг столько всего!.. Разобраться бы!.. О! Прекрасно! Надо сосредоточиться на распознавании запахов! Тогда дурацкие панические мысли отойдут на второй план. И можно даже удовольствие получить от новых возможностей. Наверняка, их масса. Помимо острого нюха. Например… Например, отсутствие ежемесячного болезненного дискомфорта, как раз начинавшегося накануне. Я хмыкнула. Может, оно всё не так плохо?
Ещё бы помыться!

«Вода – жидкость без цвета и запаха». Так написано в школьном учебнике химии. Тот, кто придумал такую формулировку, явно уступал мне в чувствительности. Пахнет! И ещё как! Особенно в момент мучительной жажды. Ощущается не просто наличием влажности в воздухе близ источника, а именно восхитительным, непередаваемым ароматом Воды!
В реке, неспешно катившей мутноватые воды сквозь леса, недалеко от берега, купались юноша и девушка. Они смеялись, целовались, плескались, - им явно не было дела ни до странного парня, затаившегося в кустарнике, ни вообще до чего. В том числе – до собственной одежды, которую я без угрызения совести (почти), втихаря, улучив момент, позаимствовала. Платье пришлось оставить, сколь бы ни было искушение. Штаны и рубаха мне сегодняшней более соответствовали, пусть даже и размер оказался маловат. И коротковат.
Но прежде, спустившись вниз по течению примерно на милю, я напилась вволю, с наслаждением и, с наслаждением же, помылась, тщательно оттирая с себя грязь и вонь пучком травы. С любопытством и некоторым страхом вгляделась в собственное отражение, слегка искажённое течением. Н-да-а!..
Не понравилась себе. Совсем не понравилась. Как парень я была не в моём вкусе. (Каламбур однако!) Скуластое лицо с острыми чертами. Глаза… модного ныне - это где «ныне»? за сколько миль? Или пространств? - ладно, модного в моём измерении-времени, удлиненного типа. Кажется, зеленовато-карие. Или это вода даёт такой непонятный цвет? Нос… прямой, ладно. Ресницы пушистые, выразительно чёрные, - вот и вся красота. Губы… Тонкие. Попробовала улыбнуться. Знакомая полу-улыбочка! Очень знакомая!... Такую видела у представителей племени, один из которых пытался меня (настоящую!) съесть. (Ну, или… не знаю, а чего бы меня назвал сахарной булкой? И гнался? Щёлкая клыками. Неприятные воспоминания!) И, хотя опыт общения с подобными типами у меня невелик, характерную улыбку, более похожую на оскал, не спутаю ни с чем! И теперь что же, я одна из Них? Этого только не хватало! Ко всем проблемам. Довесок.
Это сон. Просто дурной сон! Ничего. Когда-нибудь кончится.
Посидела на песке, подставив лицо тёплому солнцу и ожидая, пока подсохнут волосы. Попутно сканировала местность на предмет хоть чего-нибудь, узнаваемого по запаху. Милях в трёх отсюда деревенька… Хлеб пекут, корову доят – молоком пахнет.
Что ж, наведаемся. Может, покормят? А то неплохо уже чё-нить в желудок забросить. Интересно, думала я, перебегая речку по шаткому навесному мостику, я дрова колоть умею? А то, вдруг еду бесплатно не дадут? Что тогда смогу предложить в обмен? И заметила вдруг, что бежать лёгкой рысью удобнее, чем идти! Причём бежать, не так, как учили на уроках физкультуры – всей ступнёй, а на носках, едва касаясь горячего песка и сменившей его колючей стерни. Смутное подозрение переходило в уверенность, но решила пока на нём не фиксировать внимание. Без того много загадок. В очередь, господа! В очередь!

Почему считается, что, если деревня, то непременно грязь? Со средних веков??
«Деревня, где скучал Евгений, была прелестный уголок!» Ах, великий классик! Не с этой ли деревни ты списал образ?
Ровная мощёная улица, выметенная, обсаженная по обочинам низкорослым кустарничком. Избушки, сияющие чистотой и свежей побелкой. Ни одной кривой штакетины в заборе (я вспомнила свой старенький домик и слегка загрустила), ни одной покосившейся крыши. Все строения добротные, ухоженные, перед каждым домом цветущий палисадник. Прямо пастораль! Или норма жизни уважающих себя людей.
Меня заметили. Мужик, ворошивший на обширном дворе одного из крайних домов сено, прервал работу, уставился исподлобья, замер.
- Э-э-э… Здравствуйте!
(Это чей голос? Мой? Хриплый, низкий. Ужас.)
Мужик подошёл к забору, но вилы не убрал, не поставил, а наоборот перехватил их как-то… агрессивно. Остриями в мою сторону.



- Чего надо?
Испугался? Немудрено. Я сама себя боюсь!
- Мне, правда, очень неловко, но я в затруднительном положении. Вы не могли бы…
Селянин скомандовал пацанишке лет четырёх, что стоял неподалёку и с туповатым видом сосал палец, нечто вроде: «Фссть!». Пацанишка умчался в дом, вернулся через секунду, волоча за собой по земле кожаный мешок. Мужик кинул мешок мне под ноги.
- Забирай своё шмотьё! Последний раз, понял?
Сплюнул.
- И убирайся. Чтобы я больше тебя не видел!
Похоже, он меня знает. И, похоже, не слишком рад встрече.
- Вы так любезны! – подхватила мешок. Лёгкий. Что, интересно, там? Улыбочка, подаренная доброму самаритянину, напугала его ещё больше. (Моими губами только улыбаться!)
Несколько человек из домов напротив тихонько подтянулись к околице. У кого топор в руках, у кого кол, у кого вилы… Это всё для меня?? Однако, я популярна! Популярен. Знать бы, что тому причиной? Хм! А я хочу это знать?..
- А-а-а! - Вопил кто-то сзади под отдельные смешки зрителей. – А-а-а! Это он! Он! Одёжу покрал и сбежал, гадюка!! Отдай штаны, адово отродье!
Я медленно оглянулась. По деревенской улице, прикрывшись пучком соломы, мчался голый всклокоченный пунцовый паренёк, у которого я позаимствовала костюмчик. Ругался на всю округу и потрясал кулаком.
Наткнулся на мой взгляд, тут же осёкся, побледнел, попятился. Забормотал под дружный хохот односельчан:
- А я чё? Я ничё. Надо, бери! Я… я и так. Обойдусь.
Громче всех смеялась та самая девица, которая плескалась с ним в речке.
Даже мужик с вилами хмыкнул пару раз. И чуть-чуть, самую-самую малость более дружелюбно буркнул:
- Ещё надо чего?
- Помощь, - выдохнула я. – И поесть.
- Ступай к хозяину своему. А я тебе не помощник.
- А… кто хозяин?
Мужик подозрительно сощурился.
-Прикидываешься? Или…На солнце перегрелся? С головой всё в порядке?
- Не совсем, - созналась я. – Память…
- Память, говоришь, отшибло? И то, - мужик смерил меня с ног до головы. – Какой-то ты другой. Должно крепко по черепушке приложили, коли Магруба забыл, - ухмыльнулся довольно. - Бывает и на ведьму проруха! Поделом!
- Может, и поделом, - ответствовала сухо. – Только где ваше христианское всепрощение? Когда человек в беде…
- Человек! – Хмыкнул мужик. Качнул головой. – Как же! Человек…
Пока я с мешком в руке стояла и раздумывала, что делать дальше, отнёс вилы в сарай, пошёл в дом, бросив через плечо:
- Ладно. Просвета пошлю с тобой до врат. А дальше сам. Как хочешь. Человек…
Снова сплюнул. Спасибо хоть не метнул в меня чего. Те же вилы. Вскинула мешок на плечо, пошла по чуть припорошенной цветочной пыльцой дороге. При моём приближении двери домов и окна закрывались, занавески задёргивались. Мамаши быстренько загоняли малышню во дворы. Куры и козы, - и те старались не попадаться мне на пути, прячась в подворотни и щели. Знают меня и любят. Чувствуется.
- Тоэн! Тоэн, постой!
Белобрысый веснушчатый паренёк, внешне чем-то похожий на утреннего любителя купания – может, брат или родственник? - догнал меня. Протянул руку.
- Я Просвет. Хозяин велел проводить тебя до врат. И вот тебе, держи! Тут хлеб и немного мяса.
Разглядела нежданного спутника. Возраста моего. Может, чуть моложе. Глаза васильковые с хитринкой, румянец во всю щёку, улыбка белозубая – подумала ещё, как у Чеширского кота: от уха до уха! Сельский парень, взращенный на молоке, солнце, свежем воздухе и облагораживающем ручном труде.
- Благодарю, - я пожала сильную горячую его ладонь. – Подожди, как ты меня назвал??
- Тоэн, - удивился парень. – Тебя ж так зовут?
Уже слышала это имя! Где?.. Где?.. И вспомнилась фраза Ковы у меня во дворе «Тоэн умер». Интересно!
- Ну, да. Разберёмся. Потом. Кого как зовут, - не захотелось мне сразу открывать всю правду незнакомому человеку. – Расскажи-ка про врата. Что такое, где и зачем оно?

* * *


Просвет семенил чуть позади, еле поспевая за моей рысью, и бормотал что-то без умолку. Я почти не слушала, вычленив из нескончаемого словесного потока только одну информационно насыщенную фразу – «врата-совсем-рядом-день-пути на-запад». На запад, за катящимся к горизонту солнцем, и шла. Или бежала? По ощущениям – передвигалась быстрым шагом. А вот спутнику моему темп явно не комфортен; то и дело останавливается, переводит дух. Приходится ждать. Не знаю, какой из него проводник, но он единственный пока что, кто отнёсся ко мне без явной неприязни и вражды.
Что если нынешняя моя ипостась – часть наследства, о котором туманно упоминали незваные гости, оставившие странный шест во дворе со словами «принимай вызов»? Если оно всё как-то взаимосвязано, то прежний хозяин усадьбы был совсем непрост! Я же с самого начала чувствовала подвох! Ни с того, ни с сего подарить дом, пусть и немножко рухлядь, но всё-таки целое состояние! – незнакомой девице?..
Впрочем, почему незнакомой? Это я прежнего владельца не знаю, а он, как раз о многом возможно хорошо осведомлён! Был. Осведомлён. И, улучив момент, передал эстафету. Чем-то девица ему подошла. Какими-то параметрами… Мог бы в таком случае хотя бы записку оставить! «Извиняйте, мол, вы теперича на дежурству заступаете. Коли что не так, не обессудьте!»
Смешно, да. Очень. И ладно бы первый раз! Похоже, у меня просто талант ввязываться в сомнительные истории с неизвестным концом!

Просвет уже не бежал, а плёлся по дороге, отстав от меня на добрую сотню метров. Решила подождать, а заодно утолить жажду, с чем и свернула к озерцу со стоячей водой. Для озерца маловато, для лужи велико. Ну да ладно. Напиться можно. И хоть взгляну на содержимое мешка, а то тащу и даже не знаю, что?
Утка, захлопав крыльями, тяжело взлетела из-под ветвей ивы. Озерцо пошло рябью, но быстро успокоилось, снова приняв вид сонный и безмятежный.
Села на песок, тщательно ощупала ступни. Гибкие, сильные, как у танцора. У танцора… Да. Танцора, которому удобно бегать на носочках, у которого острейшее обоняние и слух, и который ночами (а может, и не только ночами!) умеет в кое-кого превращаться.
Просвет с облегчённым вздохом плюхнулся рядом.
- Ты б помедленней чуток бежал, а? Утомил меня донельзя. Фух!
Он помахал возле лица смешной шляпой с торчащими отовсюду соломенными хвостиками. Поостыл чуток.
- Можно, - глянул на меня. – Спросить можно? Вопрос задать.
- Задавай, - отозвалась я, вытряхивая содержимое мешка. Оказалось, одежда. Всего лишь. Костюм из тонкой эластичной ткани, чёрный, атласно поблёскивающий, с серебристой вставкой виде буквы «V» от плечевых швов до середины груди на рубахе и с серебристыми же лампасами на зауженных брюках. Сапожки. Не просто мягкие, мягчайшие! Словно гольфы из кожи. Подошву в кольцо можно свернуть – такая гибкая. Под мои ноги сделано, точно. И по размеру, конечно же.
Облачилась в сей шедевр портновского и сапожного искусства. Оказался впору, очень удобный, прохладный. Прежнюю «одёжу» аккуратной стопкой сложила у камня.
- А правда, что ты…- Просвет потупился, покусал губы. - Ну, вобщем… человечины испробовал? Говорят, сладка на вкус.
- Что-о?!
- Ну… это… Рассказывают всякое. Я ж спросить просто! Нет, значит, нет.
- Слушай, - я повернулась к нему. – Это что, так очевидно?
- Ну… э-э-э… Да, - он опять потупился, бросив на меня короткий взгляд. – Ты когда сердишься, вот как сейчас, у тебя глаза вспыхивают. И… губа приподнимается верхняя. Как у хищника. Не сердись, а? Я ж не со зла.
Я вздохнула, стараясь успокоиться, потёрла лицо ладонями. Надо научиться держать себя в руках. Глаза вспыхивают… Ужас, наверное!
- Ты меня не боишься?
- Боюсь, - кивнул парнишка. – Так, чуть-чуть. Вообще-то после Суллы, дочки хозяйской, я мало чего боюсь.
- Дурна собой? Дочь хозяйская.
Просвет пожал плечом.
- Женить на себе хотела, - он снял ботинок, вытряхнул песок. - Мож кому семь пудов веса и в самый раз? Да оно само по себе не так плохо, коли б без голоса, как труба иерихонская и привычки рукоприкладствовать, ежели что поперек сказано.
Я улыбнулась. По-человечески.
- Тогда понятно. Сочувствую.
- Девицу украшают скромность и покладистость!
Уж точно не клыки, угрюмо подумала я. Просвет оправил шляпу, нахлобучил по-ковбойски, низко, на лоб.
- Пойдём? До вечера успеть бы до Крутоярово добраться.
«Крутоярово»… Милка, где ты? Ау! Видела б меня сейчас!..

Шли лесом, потом полем, чтобы срезать изрядный угол, сократить путь, как обещал мой проводник. Ветер чуть травы колышет, закатное солнышко ромашковые поляны розовым золотом заливает, кузнечики стрекочут. Идиллия! Будь оно при других обстоятельствах.
Боковая тропинка, почти заросшая, терялась в густых зарослях, а в самом начале её, на кромке леса, две тонкие берёзы склонились друг к другу кронами и, перевязанные алыми ленточками, чуть-чуть трепетали листвой. Просвет по тропинке не пошёл, но остановился у берёз, снял шляпу и низко поклонился.
- Михеев Погост, - вздохнул. – Славная деревенька была.
- Была? А что с ней стало?
Парнишка некоторое время исподлобья смотрел на меня.
- Хозяин говорил, память у тебя отшибло. Это правда?
- Ну, допустим.
- Так ить… Деревенька - твоих рук дело. Коли не помнишь.
- Не помню, - угрюмо бросила я. – И на слово верить не собираюсь. В одиночку и целую деревню?! Этак можно моим рукам всё мировое зло приписать!
- Что приписывать? - пожал плечами Просвет. - Все знают. Хоть кого спроси.
Нахлобучил шляпу и направился в обход леска.
- Сказывают, воле Магруба противиться невозможно. Он приказал, вот ты посад и порешил. За ночь. Полсотни жителей. И дома сжёг. В одиночку, да.
Так. Кое-что проясняется. И уж лучше б оставалось во мраке! Я, или точнее, Тоэн, крутой наёмный убийца?? Вот это поворот событий! Зато понятно, почему меня… недолюбливают. Я б тоже недолюбливала!
- Оно, может, и всё правильно, - бормотал Просвет. - Хворь Белой Паутины человеков совсем ума лишает – и дерева грызут, и набрасываются друг на друга почём зря, в клочья рвут. И снадобья нет от неё. Да только все ли в Погосте хворыми были? А ну, как кто-то и не заразился? Ты ж без разбору всех вырезал. От мала до велика.
Он вздохнул.
- Дед у меня там жил. Правда, бабка-знахарка говаривала, что видение ей было про деда. С миром богу душу отдал ещё накануне. Тут твоей вины нет. А что до остальных…!
- И после всего ты, вот так, спокойно, идёшь со мной?!
- А что не идти? – пожал плечами. – Велено, так иду. Всё интересней, чем снопы ворошить да за скотиной ходить.
Хохотнул.
- И от хозяйской дочки ж подальше! От судьбы, конечно, не уйдёшь, но зачем оную искушать?
Философ, однако!
- Хозяйская дочь опасней меня?
- А то ж!

Темнело быстро. Быстрее, чем мы шли. Огоньки деревни поблёскивали довольно далеко, где-то у горизонта, а дорогу уже совершенно не было видно. Только массив леса непроглядной тенью изгибался слева, да чужие звёзды мерцали вверху – ни одного знакомого созвездия я не узнала.
После дневной жары вечерняя прохлада радовала недолго, сменившись ощутимым пронизывающим морозцем, да ещё с ветром, пусть и несильным.
- Часа через два луна взойдёт, - зубы у Просвета постукивали. – Да только в сосульки превратимся, коли ждать станем. Ты дорогу видишь?
- Нет.
- Ну, во-от! – протянул разочарованно. – А говаривают, что оборотники лучше сов в темноте зрят. Придумки всё!
- Здесь нет дороги, - пояснила я. – только поле.
- А-а. Идём что ль? Потихоньку. Только б в сурочью нору ногой не угодить. А так ничё, потихоньку можно. И, знаешь, не отходи далеко, ладно?
- Не уйду, - пообещала. Поняла вдруг, что он боится. Не меня, а… темноты, открытого пространства, не знаю, чего ещё, но боится.
Прислушалась. Из леса, из пугающей (кое-кого, но не меня) тёмной чащи доносились странное, тягучее, низкое, призывное… пение. Прекрасные, фантастически чарующие звуки, от которых щемило в груди, учащалось дыхание. Хотелось плакать и улыбаться. И слушать, слушать…
- Эй! Ты хоть не вой, а? И так жутко! – пробормотал Просвет.
Я что, подпевать начала? «Не вой!» Хм!
Меж деревьями маячили неясные тени, бледные, текучие. Они двигались параллельно нам, не обгоняя, но и не покидая границы леса. Не знаю, видел ли их мой проводник, только шёл он всё быстрее, тревожно поглядывая по сторонам, и вскоре побежал, не разбирая дороги, сквозь похрустывающие инеем травы.
Небо над горизонтом чуть-чуть посветлело – всходила луна.
Внутри меня начала раскручиваться тугая пружина. Хотелось потянуться всем телом, прогнуться, согнуться. Пробежаться, сбросить избыток энергии, звенящей в мышцах. Терпела. Старалась обуздать наполняющий меня белый огонь, не поддаться нечеловеческой сущности. Остановилась, вздохнула несколько раз глубоко, сосчитала до десяти.
Успокоилась. Чуть-чуть.
Треск и вопль впереди заставили мышцы сжаться в комок. Одним прыжком (какое наслаждение!) преодолела расстояние, отделяющее меня от мальчишки. Затормозила на краю ямы, метра два глубиной, со дна которой доносились ругань и стоны.
- Тоэн! Помоги, богом молю!
- Эй! Ты там жив?
- Наполовину, - отозвался жалобно.
- Давай руку! Просвет. В облаках.
- Не могу, - простонал он. – Ушиб! Обе руки ушиб.
- Как же я тебя вытащу? Давай тогда ногу! – хмыкнула я, почувствовав укол совести.
Ну, вытащила, конечно, помогла выбраться. С нынешним-то ростом и силой!..
- Как тебя угораздило?! – ощупала его конечности. Вроде, целы. Ушиб, может, растяжение. Главное, чтоб не перелом.
- Как угораздило, - проворчал он, - не видно ж ни черта!
- Зачем бежал? Так и шею свернуть недолго. Впотьмах. Ещё легко отделался!
Он промолчал, но и так ясно было, что виной всему - всё тот же страх. Перед чем-то, ведомым только ему. Постанывая и покряхтывая, парнишка брёл за мной, прижав руки к груди. При всём сочувствии ничем не могла помочь ввиду полного отсутствия даже лишней полоски ткани, чтобы сделать перевязь. Ладно. До деревни – как, бишь, её? Крутоярово? – недалеко. Там люди.
… Второй с краю дом показался очень даже подходящим для ночлега – большой, добротный, наполненный теплом и запахом еды. Хозяйский пёс рыкнул, было, в будке, похожей размерами скорее на домик для парочки гостей, чем на одну собаку – хотя, какая там собака?!.. Насколько я помню, пёсики в здешних краях – баскервильский монстр обзавидуется; на щенка не потянет!
- Цыть! – рыкнула в ответ и прибавила по-ундарски. – Отадэ!
«Молчать», значит. Пёс тут же затих, затаился. Из домика для гостей потянуло запахом страха.
Постучала в окно. За занавеской замаячил смутный силуэт. Входная дверь приоткрылась. Бородатый всклокоченный мужик выглянул в щель.
- Чего надо?
Что-то у него в руке зажато? Топор? Ну и доброжелательный народ! Впрочем, откуда взяться доброжелательности, когда невесть кто, вроде меня, по деревням ночами шастает?..
- Добрый вечер. Мы путешественники. Немного заблудились. Пустите нас, пожалуйста.
- Постоялый двор в паре миль. Авось дойдёте, - буркнул мужик и хотел захлопнуть дверь. Но ему ж не тягаться с моей реакцией! Особенно сейчас, когда внутри меня всё звенит от напряжения! Втолкнула хозяина в сени и встала так, чтобы полоса света из горницы осветила моё лицо.
- Моему другу нужна помощь! Пусти нас, – улыбнулась слегка, – и тогда обещаю, что ни ты, ни твоя гостья не пострадаете.
Гостья. Да. Я чувствовала второго человека – женщину - в доме, чувствовала, что она не родственница хозяину – запахи не схожи - и заметила, как в глазах мужика что-то мелькнуло. Смятение. И страх, конечно. Да нет мне дела до того, с кем ты вечера коротаешь! Храни свою тайну. Только в дом пусти, а то Просвет от усталости и боли совсем загрустил и сник.
- В избу нельзя, - взмолился мужик. – На сеновал ступайте. Во дворе, справа. Только чтоб без огня! И не баловать. Шкуры там есть, укроетесь. Поесть сам принесу.
- Горячей воды и полотенец. Мой друг ранен.
- Ладно.
- И знаешь, что? – добавила напоследок очень спокойно и вежливо. – Если чего дурного удумал, берегись. Мы – люди праведные, но лучше нас не сердить.
- Ладно, - снова проворчал мужик. – Праведники.
Я сгребла в охапку Просвета, еле держащегося на ногах, отнесла на сеновал. Промыла и перебинтовала раны на руках, укрыла овечьими шкурами. (Пахли они, конечно…! Не сказать – воняли!) Ужинать проводник мой не стал. Глотнул воды только и в скором времени затих, изредка жалобно постанывая.
Лунный свет вовсю сочился сквозь щели в стенах амбара, где добрый мужичок хранил сено и куда любезно пригласил переночевать усталых путников. Я вздохнула, несколько раз сжала-разжала кулаки… Пружина внутри меня начала разворачиваться. Сил больше нет терпеть! Оглянулась на Просвета – спит, глубоко и мирно – выскользнула во двор.
Хозяйский пёс трясся от страха так, что было слышно, как клацают его зубы. Я улыбнулась, резко выдохнула и огромной чёрной лохматой тенью метнулась в лес на звуки призывного пения.

* * *

Запахи… Тысячи запахов… Мельтешащие тени. Трава, холодная, колючая, мокрая хлещет. Бег… Наслаждение бегом… Вкус горячей крови во рту… Сладко. Крик радости и жизни! В лунное небо. Крик!..

Я очнулась на сеновале, когда утро лишь чуть забрезжило, разбавив тусклой синевой ночной мрак. Села. Вяло отряхнула с рук стебли сухой травы. Заметила, что на сей раз проснулась одетой. И то хорошо! Может, дело в костюме? Или в том, что он отсюда, из этого измерения-времени? А смешно было бы, окажись я в прошлый раз в лесу в кружевной «ночнушке», которую надела дома перед сном! Долговязый парень, наряженный в… Боги! Я же парень!.. Глянула на себя – ну, да, ничего не изменилось.
Сжала виски ладонями, закрыла глаза, вздохнула несколько раз. Успокоиться, успокоиться! Сон продолжается. Ничего страшного! Сон! Сон. Сон?..
А впрочем, уже не так и страшно! Некомфортно пока ещё. Непривычно. Немного. Но терпимо. Можно приспособиться. Только стараться в разговоре не употреблять применительно к себе женскую форму глаголов. Кто знает, как тут относятся к э-э-э… странностям личности? Когда невозможно доказать, что ты не тот, кем кажешься. Не та…
Прислушалась к ощущениям. Удовлетворение, покой, лёгкая приятная усталость. Ничего не тянет внутри, не звенит. И есть не хочется. Хм!..
Просвет зашевелился под шкурами.
- Доброе утро! – поприветствовала спутника. – Как самочувствие?
- Словно из-под жерновов мельничных, - простонал он.
Сел со вздохом. Пошевелил руками, поморщился.
- Эх, незадача. Угораздило ж!
- До свадьбы заживёт, - улыбнулась я.
- До свадьбы?!.. Не-е-ет! Никакой свадьбы! Лучше терпеть.
Опять поморщился, устраиваясь удобнее.
- Пожрать есть чего?
- Вот сало, молоко.
- Ты не будешь?
- Нет.
Отломил изрядный ломоть хлеба. Отправил в рот.
- Я видел, ты уходил ночью. Куда ходил-то? – жуя, спросил.
- Не знаю, - буркнула я. – Погулять.
- А-а. Ну, да. Спросить можно?
- Спрашивай.
- На что это похоже? Ну… когда луна. И когда… это…
Я слегка напряглась.
- Фу, ты! Опять глазами блещешь! Не хотел я тебя гневить, правда! Просто понять. Что чувствуешь? Мне ж такого и во сне не увидеть.
Я потёрла лицо ладонями.
– Что чувствую? Наслаждение!
Потом глянула на него, улыбнулась. Слегка…
- И вкус свежего мяса. С кровью.
Он поперхнулся, побледнел. Прикрыл рот ладонью.
- Не бойся, - успокоила парнишку. – Но давай договоримся, что ты любопытство умеришь и на такие темы вопросов впредь задавать не станешь. И тогда можешь не бояться.
Он сглотнул комок в горле, размером поболее откушенного хлеба. Кивнул, не глядя на меня, и закончил трапезу молча.

Проводить нас гостеприимный хозяин не вышел. Из-за плотно закрытых окошек избы доносились томные стоны, смех. И запах счастья. Буде здравэ, хозяинэ!
Перед уходом я уложила стопкой овечьи шкурки, гревшие нас ночью, собрала разбросанное сено. Наблюдавший за уборкой Просвет только хмыкнул и покачал головой.
К полудню, когда солнце жарило так, что ночной холод вспоминался как неземная благодать, мы пришли к Городу. Стена из тщательно подогнанных каменных блоков (и откуда их натащили столько? Вокруг лишь лес и песок!) опоясывала его, простираясь в обе стороны до горизонта. Дорога, главный тракт, заканчивалась у массивных ворот, являвших на мой неискушённый взгляд шедевр кузнечного искусства. Сложный орнамент из причудливо свитых стальных жгутов очень впечатлял! И защита, и оборона, если использовать ажурные просветы как бойницы для лучников. Или здесь предпочитают арбалеты? Ну, неважно. Непринципиально.
Сколько же металла ушло? Я задрала голову. Метров шесть высоты! Тяжесть, должно быть, неимоверная, а распахнулись без единого скрипа, плавно, мягко.
- Змеиные Врата, - сказал Просвет с такой гордостью, словно сам их ковал! Или как минимум рядом стоял в момент сборки. И руководил. – Главные.
- Другие есть?
- Ещё Каменные – те не открываются уж несколько веков; и Ночные. Через Ночные… вобщем, покойников выносят. Так что эти – главные.
- Понятно. Конец пути. Только отблагодарить тебя кроме слов признательности мне нечем.
Я задумалась, что же дальше делать? Куда идти? Город, судя по окружной стене, немаленький. Где ж Магруба искать? Кто он вообще такой? И нужно ли искать?.. Нужно. Какая-то информация обо мне у него есть. А что дальше делать, сориентируюсь по ходу действий.
Просвет меж тем помялся, повздыхал, но уходить не спешил.
- Тоэн, можно я ещё немного с тобой побуду? А то куда ж с такими руками? Ни работать, ни подраться, ни защититься, ежели что. Не гони меня, а?
- А дома грозная невеста семи пудов живого веса, - закончила я.
- Не напоминай. – Буркнул хмуро. А я втайне была рада предложению и, конечно, не собиралась гнать верного, хоть и немного непутёвого спутника.
У стражи врат я попробовала узнать, не известен ли им некто по имени Магруб? Ответом было:
- Ищи в Городе!
Оглядела немаленькое поселение. Сотни крыш, дворов, улочек. Сотни людей.
- Так сказано ж, в Городе! Это всё – пригород! – ухмыльнулся стражник.
Ничего себе!
Просвет, похоже, тоже бывал здесь нечасто, потому что оглядывался, осматривался, о чём-то расспрашивал прохожих.
- Надо постоялый двор найти. Он здесь называется гостевой дом. Отдохнуть, выспаться. Поесть. А завтра колдуна пойдём искать. В Город!
- У нас денег нет, - скучно заметила я.
- Деньги – ерунда, - отмахнулся Просвет. – Деньги раздобудем.
- Каким образом?
- Доверься мне.
- Только чтоб без криминала! Ну… без разбоя.
- Какой разбой?! Ты что?! – возмутился Просвет так искренне, что я почти поверила в его честные намерения. Тем более, что самой ничего на ум не приходило. Чем бы могла заработать, не представляю. Мытьём посуды? Или в стражники наняться. В дневные. Потому что ночью… Эх!
Но через пару часов проблема перестала таковой быть. Просвет действительно принёс некоторую сумму. Скромную, но достаточную, чтобы заплатить за ночлег и немного привести себя в порядок.
…Горячая вода! Мыло! С запахом, немного резковатым, но зато мыло же!
Услуги цирюльника при бане оказывались за символическую плату. Я попросила остричь волосы. Немного. Самые кончики. Придать неопрятным космам вид ухоженный и цивилизованный. И модный. По возможности. А самое главное – наконец-то избавилась от растительности на лице, испытав огромное облегчение!
В итоге из парикмахерского зеркала глянуло на меня лицо нормальное, человеческое, очень светлокожее, в обрамлении гривы тёмно-каштановых блестящих волос с лёгким красноватым отливом. Глаза действительно зелёно-карие, но не такие злобные и хищные, как казалось вначале. Или это – влияние моего истинного женского начала?
И одежду постирали, высушили. Теперь костюм мой странноватый пах не потом и пылью, а горячим летним ветром.
Когда Просвет увидел меня после всех процедур, только и выдохнул, широко раскрыв глаза: «Ух, ты!»

- Так как ты денег раздобыл? Можешь поделиться?
Мы сидели в небольшой таверне, обедали. Кроме нас посетителей почти не было, так что хозиян проявлял повышенное внимание клиентам – то вина предложит (господам - самое лучшее! Ну и что, что сивухой воня… пахнет? Это букет такой редкостный! Изюминка! Поймёт только искушённый ценитель!.. Не желаете? Ну и зря. Всего три бочки осталось!), то стол лишний раз протрёт, то служанку пришлёт. А у служанки глубокое декольте и томный голос…
- Э! – отмахнулся Просвет от служанки рукой с зажатой костью. – Надо будет, позовём.
Повернулся ко мне.
- Заработал. Всё честно!
Откусил мяса, пожевал.
- Правда. Заработал! Договорился менестрелем – сказал, что я странствующий менестрель. Понимаешь, музыканты всегда нужны на праздниках. И певцы нужны. А тут такое дело – большой праздник, свадьба. Или именины, я не понял.
- Ты умеешь петь??
- Не-а! – он отхлебнул пива из огромной кружки. – И не пытался научиться. А зачем? Матушка говаривала, что не медведь мне на ухо наступил, а целых два медведя, не меньше. Но я старался! Очень. И мне заплатили, - хохотнул. - Чтобы замолчал и побыстрее ушёл.
- Ты рисковал! Могли побить. И страже сдать как мошенника.
- Не рисковал. Я ж выполнил свою часть уговора – спел. А понравилось или нет, про то не обсуждали. Так в чём мошенничество?
- Ну, ты даёшь! – покачала я головой.
Служанка в очередной раз протёрла стол. Наклонившись, слегка задела грудью моё плечо. Невзначай. Или специально?
- Красавчик, - промурлыкала, - у нас есть комнаты недорого. Если негде переночевать…
- Благодарю, - улыбнулась я. Что-то в моей улыбке дородной красавице не понравилось. С лица чуток схлынула, румянец жаркий потускнел. Ретировалась быстренько за кухонную дверь, унося за собой облако призывных флюидов.
Просвет прыснул в кулак.
- А ведь и правда, - отсмеявшись, заметил он, - надо где-то ночлег… Эй! С тобой всё в порядке?
Тяжелая волна жара, удушья, беспокойства накатила, перехватила дыхание. Сердце заколотилось, мышцы напряглись. Что это со мной?? Я старалась справиться с напастью, сжала край стола так, что пальцы не просто побелели, посинели от напряжения. ЭТО не походило на энергию лунной ночи, веселую и немножко злую. ЭТО не рождалось внутри меня. Оно пришло извне, сверху и давило, давило чужой волей.
- Тоэн! – Просвет потряс меня за плечо. – Что с тобой?!
Искреннее беспокойство звучало в голосе. Факт удивительный, если учесть, что парень всё-таки меня немного боится - чувствую же! И я его деревню уничтожила! Не я, а Тоэн, да и деревня была заражена какой-то страшной напастью, но всё же! Всё же!..
Перевела дыхание.
- Меня… зовут.
Встала.
- Не ходи за мной. Ты… устройся, найди ночлег. Я тебя найду. Потом.
- Найди обязательно! – крикнул он вслед. – Я буду ждать!
Вышла из таверны, побрела по извилистым улочкам к сияющему в отдалении золотом куполов Городу.
Лицо горело. Вечерний воздух приятно его холодил. Видок, наверное, тот ещё! И глаза опять пылают. Иначе почему парочка встречных прохожих, шествующих в обнимку и радостно что-то горланящих, шарахнулась в сторону с моего пути?
Напряжение понемногу отпускало, жар спадал. Я прибавила ходу. Куда идти, знала. Не могла объяснить как, но знала. И знала, что должна поторопиться. Некто, имеющий власть надо мной (или, что вернее, над Тоэном), требовал пред свои очи. Требовал немедленно. Так что перешла на быстрый шаг, а потом побежала.

* * *

Элитная часть поселения, собственно Город, тоже был обнесён каменной стеной, правда, менее массивной и выполняющей, скорее, функцию условного деления территории на «белую» и «черную».
На флагштоках и шпилях крыш трепыхались яркие знамёна, улицы освещались газовыми фонарями, в то время как в пригороде факелы-то были не везде. Дома – не дома вовсе, не обычные дома, а миниатюрные замки! Добротные, сложенные из массивных глыб, которым нипочём ни время, ни стенобитные орудия. Хотя… За последнее не поручилась бы, даже при том, что подобные знания опираются больше на исторические фильмы.
Промаршировал отряд охранников в сверкающих начищенных кирасах. Охранники? Или стража? Или наёмники? Не разбираюсь я в военной иерархии. И память Тоэна ничего не подсказывает. Зато присутствует ощущение, что лучше б меня поменьше народу видело. Спряталась от стражи в нишу в стене какого-то замка. Отряд, вооружённый копьями, булавами и какими-то дрынами, прошествовал мимо по улице, свернул за угол. Я покинула укрытие и помчалась дальше.
Дворцовый комплекс, куда вел настойчивый зов, являл собой целый город в Городе. Царские покои (или княжеские?) с витражами в высоких окнах, ажурными лестницами и балконами, покои для гостей; ещё скромнее и проще – для прислуги и обслуживающего персонала. Кухня, конюшня, прачечная… Всё, разумеется, с присущими характерными запахами. Целая инфраструктура. И даже транспорт. По чисто вымытым аллейкам сновали двухместные открытые экипажи, влекомые тонконогими белыми лошадками. В экипажах чинно восседали дамы, разодетые не по сезону в парчу, бархат и мех. Я их пожалела, этих высокомерных тёток, страдающих от перегрева во имя красоты и престижа.
Перемахнула через невысокую кованную ограду вокруг отдельно стоящего строения с башней, небольшого, но тяжеловесного, массивного, с узкими окошками, более напоминающими бойницы. Ажурная оградка, кусты можжевельника по периметру… Чем-то сей дизайн напомнил склепик. Ещё бы сюда маленькую металлическую лавочку со столиком для поминовения! Дело вкуса, впрочем. Вот мой дом тоже трудно назвать имением!..
Каменная лестница, устланная ковровой дорожкой, скрадывающей шаги, канделябры на стенах, ароматические свечи, «чей трепетный огонь…» Хозяин-то эпикуреец! И не боится, что в его владения кто-нибудь неслышно прокрадётся!
Или я его недооцениваю.

В просторной комнате с горящим камином - мёрзнет что ль?! – в позе этакой вальяжной небрежности в кресле сидел парень. Смолисто-чёрные волосы, волнами разбросанные по плечам, белая атласная рубаха, завязанная на поясе узлом и являющая на обозрение смуглую грудь, бокал вина в ладони с тонкими «музыкальными» пальцами. Непроницаемые жгучие глаза сердцееда и слегка уставшего от жизни, от всеобщего внимания и обожания дамского угодника. Красив хищной и опасной красотой, пред которой трудно устоять, даже зная, куда оно всё приведёт в итоге.
Мне казалось всегда, что колдун – это, во-первых, старик, во-вторых, в колпаке, ну, или мантии со звёздами, в-третьих, окруженный всяческими зловещими атрибутами вроде чучел птиц, сушёных лягушек… Обязателен кот, огромный и чёрный!
Отстала от жизни! И никогда не увлекалась фантастикой, фэнтези, чтобы составить портрет не столь примитивный и устаревший. В любом случае не хватило бы воображения соотнести имя «Магруб» не с обликом согбенного злобного старикашки, а с этим вот капитаном пиратского галеона. Из легенды. Только шляпы с пером не хватает и шпаги. А в остальном – аккурат всё в комплекте.
- Здравствуйте! – я старалась быть вежливой. Как себя вести с колдуном? А то, что это именно ОН, не сомневалась.
- Что так долго? – сощурился парень.
- Я прошу прощения, но боюсь, произошла ошибка…
- А мне всё равно, - оборвал он, - что там с тобой произошло. Должен был явится в день вызова.
- Но ведь…
- Я не разрешал говорить! Отвечай, только, когда к тебе обращаются!
Он поставил бокал на стол, пружинисто встал с кресла, шагнул ближе и окинул меня взглядом. Покачал головй.
- Запах от тебя..! Как от дешёвой портовой девки.
Я угрюмо молчала. С каждой секундой этот хам нравился всё меньше.
- Ладно, не сердись, - похлопал меня по плечу. – Времени осталось мало, вот я слегка и заволновался. Не случилось ли чего. Но вижу, ты в полном здравии. Так что, перейду к делу.
Он снова сел. Каждое движение его, каждый поворот головы, жест, - всё наполнено внутренней силой, грацией, сексуальностью. Всё выверено до миллиметра. Тренируется, наверное, часами перед зеркалом.
И ещё вертикальный шрам на груди… Просвет рассказывал, что со шрамом связана история несчастной любви. Роковая красавица отвергла чувства Магруба и тот, чтобы прекратить душевные муки, рассёк собственную грудь и вынул сердце!.. Ни больше, ни меньше! Не всё целиком, а… часть. Треть? Или около того. Часть – это чтоб и не умереть (без сердца – все ж знают! – даже колдун жить не может), и в то же время больше не влюбиться. Ведь нельзя любить только кусочком сердца!..
Чувствительные девы должно слезами исходят, слушая! И готовы на всё, дабы утешить пострадавшего красавца.
Судя по типу рубца, я бы предположила, что шрам – не более чем неглубокий порез, полученный в драке, даже не представлявший угрозу жизни. Но это так непоэтично!
- Как ты, конечно, знаешь, князь Белогорья прибыл вчера с официальным визитом…
Ну, конечно, знаю! Он лично мне телеграмму прислал!
- Цель визита – укрепление связей между нашими государствами путём династического брака. С тем и приехали с князем три дочери, одна из которых станет избранницей нашего государя Владэна Велтемира.
Не при Милке будь сказано. Влад хочет жениться? Династический брак… Дело политическое. О чувствах тут речь не идёт. Впрочем, неизвестно в какой временной отрезок меня занесло на этот раз. Может, Влад и не знает ещё «зарну купавну Миэлу»? Или это вообще другой Влад?
- Младшая принцесса, - Магруб мечтательно улыбнулся, - девушка романтически настроенная, любит гулять ночами, смотреть на звёзды…
Я представила сказочную картину – серый волк похищает красавицу для влюблённого Ивана-царевича и увозит их обоих сквозь леса к звёздному горизонту!..
- …вот её ты и убьёшь, - скучно закончил роковой красавец-колдун. Налил в бокал вина, медленно выпил, смакуя каждый глоток, пока я в шоке пыталась вникнуть в смысл фразы.
- Что-то непонятно?
- Зачем? – спросила хриплым шепотом.
- Это тебя не касается. Я приказываю, ты исполняешь. И получаешь награду.
Снова плеснул в бокал, покачал его, вдохнул аромат вина. Томно прикрыл глаза.
- Я не стану никого убивать!
Ну и где мой голос? Резкий, низкий? Внушительный голос, а не этот хрип со свистом.
- Станешь, - кивнул Магруб. – Куда ж ты денешься? А потом поговорим, о чём захочешь. Что волнует, и что предстоит. Знаешь, я всегда воспринимал тебя почти другом. У нас много общего. Есть, что обсудить.
- Я не стану…
- Так, - нахмурился он. - Похоже, нормальный тон ты разучился понимать.
В его голосе зазвучал металл.
- На колени!
- Я не…
- На колени!!
Давящая тяжесть сродни той, что накатила в таверне, бросила меня на пол.
- Слушай меня внимательно, волчара! И повинуйся! Ты будешь ждать принцессу в саду и в полночь перегрызёшь ей горло. Всё ясно?
- Я… не… контролирую себя… ночью – просипела я в последней попытке, вразумить этого урода.
- Будешь контролировать! – хитро улыбнулся Магруб. – В полночь начнётся затмение. Ты слышал про ночь Красной Луны? Ужас для всех вервольфов. Во время затмения луна становится красной. В такую ночь твоё человеческое сознание возобладает над звериным. Не тело! Но сознание! Ты всё будешь помнить, себя помнить. И выполнишь мою волю. Или… сам знаешь, что может произойти.

* * *


Я сидела на полу в пустой комнате, прижимала к кровоточащему носу салфетку и угрюмо размышляла о превратностях судьбы. Есть приключения героические, о высочайшей силе духа. Читая о таких, люди становятся сильнее, мудрее. Дети играют в персонажей книг и фильмов, стараются подражать, следовать их принципам и идеалам. А про мою историю, что мог бы искушённый читатель-зритель сказать? Бульварщина! Развлечение на пару часов. И забыть без сожаления. А ведь это – моя жизнь! Мои мысли, чувства!.. Да, я не исторический персонаж, которого изучают в школе, не героиня романа великого классика… Хотя… Ведь классики тоже писали о людях, которые как и другие живут, ходят по улицам, работают!.. И каждый день совершают свой маленький подвиг.
А суть лишь в том, что каждый может предложить миру? И тогда совсем неважно, знают ли о тебе десять человек или восемь миллиардов.
Ладно. Это всё лирика. Пока что выбор у меня невелик. Я должна или подчиниться, или… Что за власть странная у колдуна над людьми? Сущность Тоэна вопила во мне от ужаса, от страха смерти в случае неповиновения приказу. А ночь в разгаре, и мышцы уже сводит от напряжения.

При затмении луна действительно красная. Я наблюдала как-то сей оптический эффект в самодельный телескоп. Волшебное зрелище! Хотя, как оно связано с расширением сознания у оборотней Золотого Яра, навскидку не могу сказать. Вот если бы провести исследование!..
Я следила за происходящим словно со стороны, причём с очень необычного ракурса. Но как зритель,. То есть, я была тут, и в то же время события развивались по своему сценарию. Без моего участия.
Вот тонкая девичья фигурка медленно идёт по садовой дорожке. Чуть поскрипывает песок под шагами, ветер треплет концы длинного шарфа-вуали. Луна почти сливается с ночным небом. Трудно разглядеть, если не знаешь, куда смотреть. Это только в фильмах и сказках она сияет огромным зловещим багровым диском. В реальности же её почти не видно. Но она красная…
Девушка останавливается у ограждения, складывает руки словно в молитве. А может, стихи читает. Или сочиняет…
Огромный волк бесшумной тенью крадётся следом, выбирая момент для нападения. Зверь размером много больше обычных представителей «серых разбойников» и имеет отличительную черту окраса – на лохматой чёрной груди латинской V сходятся две серебристые полосы.
Прыжок… Сбить с ног… Сомкнуть челюсти… Вкус крови. Истошный женский визг. Свет факелов бликует на начищенных кирасах стражи. Свист стрел. Крики. Снова прыжок. Через ограду. Лес. Трава смыкается за спиной…
Край луны начинает белеть. Быстрее!..

Пряный запах горящих свечей, ковровая дорожка скрадывает шаги. Впрочем, я и не таюсь.
Толкнула дверь в комнату с камином. На столе бутылки. Много бутылок. Открыла одну, вторую, третью, - везде вино. Воду он не пьёт что ли? Категорически?
На шум из соседней комнаты вышел сам хозяин. Волосы растрёпаны, глаза красные, осоловелые слегка. Увидел меня, остолбенел. И тут же протрезвел. Я плюхнулась в кресло, то самое! Вытерла пот с лица лежащим на столе батистовым кружевным платочком.
- Ты?! – у Магруба голос прорезался. – Ты что тут делаешь?!
- Милый! – позвал голосок из соседней комнаты. – Вернись!
- Вели воды принести, а? – попросила я. – Жажда мучает, сил нет.
- Ми-и-илый!..
Магруб что-то рыкнул в сторону призывного стона и хлопнул дверью.
- Убирайся! – прошипел сквозь зубы.
- Ты ж сам велел, как дело выполню, прийти за наградой! – удивилась я.
- Какой ещё наградой?! Твоей наградой будет, если не поймают! Убирайся!
На лестнице затопали шаги, забряцало железо. В глазах колдуна на мгновение вспыхнул испуг.
- Стража! – крикнул резко и, ткнув пальцем в мою сторону, скомандовал вошедшей охране. – Взять его! Этот оборотник убил принцессу и хотел убить меня!
Двое кирасиров скрутили руки Магрубу, не взирая на проклятья и протестующие вопли. Двое других встали по сторонам дверного проёма, в который вошёл… Его светлость князь Влад (Лет на двадцать моложе того, с которым мы однажды познакомились в доме Егеря, но… тот самый, да!), несколько человек свиты, среди которых Просвет хитро улыбнулся мне и помахал перевязанной ладошкой.
В присутствии князя, даже почти мальчишки, я встала, конечно.
- В чём дело?- рычал Магруб, дёргаясь в руках охранников. – Хватайте убийцу!
Влад, скрестив руки, внимательно смотрел на него.
- Откуда знаешь про принцессу? – спокойно спросил.
- Так… - растерялся колдун. – Кричат же все!
- Кто кричит? Покажи пальцем.
- Но во дворе…
Тут он начал что-то осознавать. Замолчал, тяжело глянул на меня.
- Не может быть! – прошипел. – Не может быть!! Ты не можешь мне противиться!
Я подошла к нему и на ушко шепнула:
- Знаешь, в чём твоя беда? В самоуверенности! Наверное, никто никогда тебе не отказывал, и ты не знаешь, что, если женщина говорит «нет!», это будет именно «Нет»! И ничего ни ты, ни другой мужчина, даже признанный мастер зомбирования, с этим не поделают. Здесь ваша власть кончается. Победа над телом без победы над духом – это не победа! Даже не половина победы. Именно поэтому я смогла пойти и о твоих планах рассказать князю.
Магруб угрюмо молчал.
- А принцесса в порядке, – прибавила уже обычным тоном. – Она даже не знает, что ей угрожало и спит в своих покоях. Служанка, которой её заменили, жива-здорова, лишь слегка оцарапалась, за что была дополнительно вознаграждена. Пришлось небольшой спектакль разыграть, чтоб ты поверил. И сознался. что ты и сделал. Ненароком. Ну, и чтобы у меня программа саморазрушения не запустилась.
- Я ни в чём не виноват, - процедил колдун. – Это наговор. Слова оборотника против моих ничто. Ни один суд не примет. Да как смеешь ты, извращение природы, недочеловек, обвинять меня?! Меня!..
- Извращение?- я покачала головой. – Мы все – дети природы. И такие, как я, и такие, как ты. И для каждого из нас, независимо от генотипа, периодически наступает Ночь Красной Луны – возможность осознать, кто ты есть в мире и сделать выбор.
- Я никого не убивал! Зачем мне?
- Свадьбу расстроить, например, – заметил князь.
- Могу предположить, - скромно заметила я, - что план был глубже банального расстройства свадьбы. Оборотни составляют определённую часть - немалую часть! - населения княжества, а найти виновного среди них крайне сложно. В силу специфики их, - я оглянулась на Магруба, - недочеловеческой сущности. Преступление осталось бы нераскрытым, что в данном случае уже политический конфликт.
- Разберёмся, - нахмурился Влад. И скомандовал:
- Увести заговорщика. К допросу его!
Стражники потащили упирающегося Магруба к дверям. В какой-то момент ему удалось высвободить руку. Он развернулся, молниеносным движением выхватил из-за голенища сапога нож и метнул в мою сторону. Моей реакции хватило бы, чтобы уклониться, но в ту же секунду с криком: «И-эх!» наперерез клинку из замеревшей толпы вылетел Просвет. Нож чиркнул по его груди, не долетев до цели. Я успела подхватить своего спутника, который ойкнул и обмяк в руках.
- Что ж ты наделал?!.. – голос перехватило от ужаса.- Зачем?!
Осторожно опустила парня на пол.
- Тоэн, - прошептал он, – Мне за тебя… Не жаль.
- Ты что такое говоришь?!
- Не сердись, а? Не мог я сиднем в таверне… ждать. Понимаешь… Я нормальный мужик и на парней - ни в жисть…! Но ты!.. Что-то в тебе такое!.. Не понять, но очень такое…! Запал ты мне на сердце! Я потому и пошёл следом, что, как вижу тебя, так дыхание перехватывает! В жизни ничего подобного…!
Он вздохнул, закрыл глаза.
- Лекаря, быстрее! И всем выйти! – кто-то властно скомандовал из коридора…
Толпа начала редеть. Скоро в комнате никого не осталось. Кроме нас. Шаги на лестнице стихли. Хлопнула дверь.
Я взяла Просвета за исцарапанную руку, не зная, как совладать с ощущением утраты и стараясь не разрыдаться, и вдруг ощутила под пальцами ровный сильный пульс. Не поверила в первую секунду.
- Эй!! – потрясла его за плечо. Тот приоткрыл глаз и прошептал:
- Тс-с-с! Не выдавай меня!
- Чего-о-о?!
- Герой должен погибнуть во славу. Тогда легенду сложат и песню красивую.
- Тьфу! – не выдержала я. – А ну, вставай, симулянт чёртов! Чуть душу из меня не вынул!
- Может, и сей… сей… мулянт, - Просвет, кряхтя, поднялся с пола. – Зато не дурень! С голым пузом в драку на мечах лезть?! Думаешь, чё? Во! – он постучал по груди с глухим стуком. – Панцирь одолжил в казарме. На время.
- Одолжил?!
- Так ить потому и жив. Верну-верну! Не думай.
- Ну, ты даёшь, - выдохнула я. Вытерла глаза.
- Прости, Тоэн. – он виновато глянул, потом шагнул и обнял меня.

* * *
Я кинула опустевшую баночку из-под краски в мусорный пакет, вытерла руки масляной тряпкой. Села на крыльцо. Ветер шумел в соснах, раскачивал верхушки, перетекающие из изумрудно-зелёных, пышных, в почерневшие, старые… Загадочная сила, раскрывающая порталы в измерения, играющая судьбами людей, всё ещё была здесь. Я зажмурилась на секунду, помотала головой. Наваждение исчезло.
Серебристое такси, фыркнув недовольно, – дорога не автобан, увы, но уж, что есть! - подкатило к калитке, выпустило из велюрового нутра Её Величество княгиню Златаго Яра с кронпринцессой-наследницей, то бишь, мою Милку, конечно, с дочкой.
- Тёть Тонь!! – кронпринцесса с радостным визгом помчалась мне навстречу. Споткнулась. Растянулась бы на острых камнях незаконченной гравийной дорожки, если бы я не метнулась и не подхватила её в ту же секунду.
- Вот это реакция! – удивлённо распахнула глаза Милка.
- Проходите в дом, - я взяла одну из сумок, любезно выставленных таксистом рядком у калитки. (Дамы на выходные приехали или насовсем, что-то не соображу?)
- Ма-ам! Можно я в индейцев поиграю? – Ксюшка вытащила из поленницы шест, украшенный перьями и шкурками…
- Тонь, - нахмурилась Милка. – С тобой что-то не то?
- Всё нормально.
- Где нормально?! Я ж вижу!
Она подхватила парочку баулов и засеменила за мной.
- У меня просто… Дни.
- Дело не в днях! Тобой надо заняться! Решительно! – остановилась на секунду, поправила ремень наплечной сумки. – Проведём ритуал, определим, кто твой тотем-покровитель и…
- Не нужно ритуал, - оставила вещи на крыльце, пошла за следующей порцией. – Я и так знаю. Тотем.
- Да-а? И кто же это?
- Волк.
Я улыбнулась. Слегка.

© Solite 2013[U]