Несколько минут, или часов, или целая вечность… Отравленная тьма.
Ночь была безлунная, по небу бешено неслись стаи туч, то, обнажая, то, прикрывая холодные звезды. Человек стоял посреди мира, обреченный на одиночество. Простивший, прощенный. Скиталец под небом. Звезды равнодушно смотрели, как он искал пристанища, и он всё шел, без цели, без надежды, и не было, по-видимому, причины, которая могла бы заставить остановиться хоть не надолго.
Он появился из неизвестности, скитающийся по пыльным дорогам, которые служили ему как верные псы. Бесконечная дорога лежала у его ног, но нельзя было понять – то ли это начало пути, то ли это конец.
В миру царила осень, не очень ранняя, но и не успевшая еще постареть и озлиться. Деревья, окруженные безветрием, тяжело опускали к земле голые, расслабленные ветви. Скиталец осторожно ступал по желтым лоскуткам опавших листьев. Каждый шаг отзывался усталым вздохом. К ощущению боли примешивалось чувство изголодавшей души. Он был искалечен, навсегда лишен части самого себя, и черная удушливая тоска, которую он так долго гнал, прочь, вдруг обрушилась на него своей силой. У него подкосились ноги, он сел прямо на траву.
Он попытался встать, опираясь на ствол. В ушах то, приближаясь, то, затихая, звучало назойливое пение. Тянула к земле тяжелая голова, мешая подняться. От напряжения глаза его погасли, лицо заливал пот. Болезненное шевеление головой. Не хватало сил издать звука. Справиться с оцепенением, успокоить трясущиеся пальцы.
И тут сквозь дымчатую пелену он увидел отблеск огня. Далеко-далеко, так неясно, что сначала он принял его за видение, но огонек не исчезал, мерцал ровно, тепло, приветливо. Усилие, и он двинулся к нему. Он шел, влекомый той силой, которая собирает стаи бабочек вокруг горящей лампы.
Он шел всё быстрее, все еще спотыкаясь, но уже не падая. Оставляя лоскутки рубашки на острых сучьях. Он шел вперед, намереваясь просить о приюте.
Дорога была пуста, но он смотрел и смотрел, и глаза воспалились от ветра, который швырял к его ногам желтые листья.
Везде слышались отголоски – сильные, слабые, острые, притупленные. Кто-то плакал, кто-то получал удары, кто-то наносил их, а кто-то маялся оттого, что хотел бить, – но не знал кого…
Где-то дыхнуло смрадом и возникло желание убежать прочь. Повеяло отчаянием, беспросветностью, ведущей в петлю. Он прибавил шаг.
Путь нависал, как зловонный ломоть ноздреватого сыра, испещренного дырами интриг и боли.
Человек уходил прочь. Все дороги уходят за горизонт, разбегаются из-под ног, как мыши.
Кто позаботиться о бедном скитальце? Кто скрасит его одиночество?
Не страшно если на душу ляжет дорожная пыль, ужасно, если душа превратиться в пепелище.
Секунду мы смотрели друг на друга, и мне очень хотелось, чтобы он прогнал меня.
По небу бешено неслись облака, а путь был бесконечен…