Кое-как сыграли вчера. Бутерброды были без помидоров, невкусные. Облила кипяточным чаем руку и пол. На меня надышал один заболевший товарисч и всё, +38 прямо с утра, эх. Обратно вчера решила на машине, и так рюкзак тяжелый, а тут еще из бывшей группы солист наши диски отдал новые, официально изданные, хоть и прошло всё, а на память чего ж не взять, как же. Сначала сама остановилась шестерка с темными стеклами, но не люблю, когда сами останавливаются, следущая была с обычными стеклами и дяденька виднелся приличный, села. С ходу развили какую-то нечеловеческую скорость, но сижу, молчу. Когда через полдороги разговорились, стал помедленнее ехать, оказался владельцем какого-то центра совр. искусства, поет в хоре Мариинского театра и еще где-то. Дает свою визитку (а у меня ж визиток так и нет, ну я ему диск тогда), в среду, говорит, позвоните. Так и не поняла, что это было. :)
Потом всю ночь под чутким руководством старого фотографа ретушировала дореволюционные фотографии, утомилась страшно, оочень однообразно, и ведь никуда не деться - лежи, понимаешь, спи и смотри, что дают.
А утром не стало света. Хорошо, хоть газ оставили. Самое время удушиться. Работать, шатаясь по городу в дождь с температурой, как-то негуманно. Ну и не буду пока

Кто-то из жж сообщества spb_otdam_darom попросил нас пожить в квартире их родителей, а заодно сделать перестановку. Дом - чистый модерн. Квартира - огромная коммуналка, загибающаяся в кольцо, с двумя входными дверями на лестничной площадке. Четвертый этаж. На площадке кованая решетка: синие птицы, декадентские черные цветы и листья. Над дверью такая же витая чугунная табличка: "M-me Tarkovsskaya".(*) Родителям в этой квартире принадлежало несколько небольших квадратных комнат, соединенных между собой. Везде было много разнокалиберных советских шкафов: полированных, крашеных белой масляной краской, под красное дерево и т.д. В спальне сохранился оригинальный шкаф из кафеля в стиле модерн: большие беловато-серые плитки, сверху в виде горельефа крупные бледно-желтые листья платана.
Мы позвали в гости друзей и с ними дошли до дальней комнаты с небольшим предбанником. Зашли, а где свет включается, не найти, и дверь потеряли. И тут в комнате довольно быстро становится очень холодно. Находим одеяла, укутываемся, но холод пробирает до костей.(**) Кто-то идет в предбанник с термометром и прибегает обратно с заиндевевшей рукой: "-35!". За окном как-то необычно светло, хотя уже вечер. Выглядываем: внизу вместо двора-колодца огромное снежное поле, по нему идет ледокол, оставляя огромные глыбы льда и за ним тащится, ухая и приседая от натуги, наш дом. Через какое-то время я нахожу дверь в коридор, но поворачиваю не туда, оказываюсь в незнакомой части коммуналки, где встречаю какого-то дедушку с колокольчиком на веревочке (явно в свое время был оторван от таблички "M-me Tarkovsskaya"). Он звонит в него и загадочно-мило улыбается, мол, вот и еще один человек к нам пришел.
Конец фильма

(*) знаю, почему подсознание написало с двумя "s": накануне допустила досадную опечатку в важном док-те - именно два "s"
(**) совсем не знаю, откуда такой холод - всю ночь было очень жарко. может, от обратного?
И самый главный вопрос: ну и что всё это значит? )

Международный фестиваль фолк музыки. Мы с друзьями идем через скверик к освещенной праздничными огнями площади. Людей уже много, скоро начало. Случайно поднимаем голову и видим, что над деревьями завис вертолет, он какой-то новой, усовершенствованной формы. Завис, и бесшумно выделывает всякие фигуры, то на один бок наклонится, то на другой, то вообще головой вниз. И бегает луч прожектора по скверу. Тут все начинают прятаться, мы тоже бежим и прячемся там, где еще есть место - под прилавком одного из железных ларьков, их там несколько. И слышатся подряд два мягких выстрела, но никто не убит и не ранен, об угол соседнего ларька звякнула пуля, и секунду спустя оттуда крики "О, что я нашел!", "Моя!", "Нет, моя!". Все радостные выползают из укрытий и опять двигаются на площадь. Выхваченный из темноты прожектором, ко мне подходит Путин, он в сером костюме, с крысой-альбиносом на руках. Подходит ко мне, потому что у меня, оказывается, тоже крыса, только на плече. Не умея гладить, он водит по своей крысе туда-сюда пальцем и широко, задушевно улыбаясь, говорит мне: "Ну, как тут у нас, всё хорошо?". Я как бы тоже улыбаюсь, быстро-быстро киваю в ответ и, пятясь, стараюсь поскорее выйти из обстреливаемой зоны.

.. и вот я поднимаюсь по крутой деревянной лестнице из массивных бревен, но очень шаткой, уже на самом верху чулок на левой ноге зацепился за какой-то сучок, мне трудно его отцепить, т.к. одета в несколько длинных тяжелых юбок с воланами и что-то вроде узкой жилетки, а еще длинные волосы падают на лицо, лестница ходит ходуном, и тут мне протягивает руку человек, стоящий наверху. Это симпатичный негр лет 25, ну очень темный и курчавый, в темно-синей байковой рубашке с мелким рисунком и холщовых мешковатых штанах. Почтительно помог мне подняться, и вот мы идем, я впереди, он чуть позади, по сумеречной аллее, по обеим сторонам которой растут высокие бутылкообразные деревья, очень тихо, солнце только село, птицы не поют, листья не шелестят, никого нет. И я вижу уходящую влево тропинку, и там, в глубине, деревянную хижину, одно окошко и чуть приоткрытую дверь, из которой приглушенно доносится музыка и голоса. "Ах да, сегодня же пятница". Иду туда, негр за мной, открывает дверь, мы заходим, там небольшой зал, за каждым столиком сидят люди, очень уютно. Увидев меня, они замолкают, некоторые неловко встают. Я хочу сесть с ними, но появляется приветливая служанка и провожает меня в отгороженную вышитым ковриком от остального зала часть и говорит, что мне с ними нельзя, там только для черных, как же я не знаю. "Мой" же негр остается со мной, пока он обсуждает меню для меня с этой служанкой, я тихонько выхожу, попадаю на задний двор, там сидит прелестная негритянская девочка лет 12 в синеньком пышном платьице, играет и еще что-то увлеченно чистит и ест. Хорошо, что она меня не замечает, и я неслышно прохожу мимо..

Как обычно, не спалось. Не люблю снотворное. Одно из средств - мп3 книжки. После уже как-то упомянутого Ницше и Лескова, осенью была прослушана биография Чайковского (в изложении  Н.Берберовой. хорошо так пошло: вместо засыпания все 7 часов подряд и прослушала, ы), недавно приобрела 5 рассказов о  Шерлоке Холмсе. С благородной для Леонова (ну и меня) целью: как-нибудь так, засыпая и спя, вспомнить-освежить английский (не помню вот, в фильме (и названия-то не помню) Леонов какой хотел выучить?) Два из пяти неизвестных мне рассказа должны были сделать прослушивание на английском еще более заманчивым. Угу. Сейчас. Что делает любопытный ленивец в первую очередь? Ну конечно, сначала он слушает эти два по-русски, пообещав себе после, ну непременно (ахха), прослушать все-все еще раз по-анг. тоже.  Второй рассказ  был "Палец инженера". Ах, как приятно было его слушать вчера в темноте, тишине и спокойствии заснувшего дома и двора, слушать, зная, что и инженера-то никакого не было, и вообще все было давно и неправда... Тепло, уютно, а в наушниках тебе про страшный пресс  и отрезанный "грубым ножом мясника" большой палец и т.д .  Сквозь полусон завершается-закругляется рассказ, плейер  в сторону, тишина, тикают часы.. "Тук-тук-тук!" - раздается легкий, как от теннисного мячика, стук сверху, в потолок, прямо надо моей головой. Начинаю гадать,  что же это, а оно стучит в ответ, каждый раз на один "тук" больше. Мне таки уже страшно. Но это еще не всё. После таких переговоров стук там, наверху,  удаляется, и  в коридоре (в моем коридоре!) что-то сильно и тяжело падает. Хана. И, конечно, нечему там ТАК падать, ыыы.  Минут через десять все же вылезла посмотреть. Это была газета. просто газета, небрежно свернутая и заткнутая между книжками. Ааа!.. А почему так громко?? "Это все из-за пальца" - сказала мне моя логика, и сил противоречить ей уже не было. Заснулось - моментально :)

Во-первых, приснился полнометражный цветной сон про то, как меня сослали в р-н Иркутска на каторжные работы. На 30 лет. И со мной добровольно поехал Друг. Работы оказались не оч. каторжные, было холодно, но природа красивая, и как-то светло все было. Там были "книжки каторжных", по размеру как зачетки (привет, учеба), внизу на каждой странице "ссыльные работы вел -подпись" и  "выполнил- подпись". Так вот вместо подписи я упорно ставила "с вашими политическими убеждениями категорически не согласна". Уж не знаю, сколько фактически длился сон, но по ощущениям долго. В  итоге подняла бунт против грузина, завышающего цены на свежий хлеб, и меня-таки лишили права допуска в рай на каторгу. Такая смесь новостей и уж не знаю чего
Во-вторых, погода была теплая и сухая. И это было особенно приятно своей неожиданностью - термометры у меня снесли,  а в окно лень выглянуть. Тепло, хоть гуляй всю ночь, эх
И в-третьих, сыграли сегодня в клубе, куда почти никто и не пришел, человек 20 где-то. и было нас трое из 6ти. и косяво сыграли, чего уж там. Но! как-то так все душевно прошло, что даже и приятно

Настроение сейчас - какое-то
В колонках играет - тихо-тихо

После долгого перерыва приснилось, что летаю. Но не как обычно.  Обычно я машу руками, как крылами, или же  хватаю простынку какую или не важно  что, но чаще всего нечто белое и лечу, тяжело работая конечностями, зажимая в руках по уголку этой, значит, материи. На этот раз было 3 зонтика: синий, красный, зеленый. И они были закрыты. Вроде как моторы реактивные. Каак вдруг рванули меня вверх, чуть не отпустила их и вниз не упала. А внизу, между прочим, город родной, понимаешь, центральная часть, где-то Невский примерно. И вот рраз - и уже сразу выше крыш. Несут меня с бешеной скоростью, держусь изо всех сил двумя руками. Еле направила их вперед, а не вверх, снизилась и полетела аккурат между уровнем  троллейбусных проводов и всяких  растяжкек - домой. Сколько у нас фи фсякой всячины, оказывается, понавешано, и, главное - как. Голову сломаешь

С того момента, откуда помню, все присутствовавшие играли в какую-то игру, и игра была в самом разгаре. После продолжительной беготни за неизвестно чем все расселись за длинные столы, и некий голос в мегафон приказал взять из тележки (там стояла такая огромная тележка из супермаркета) какую-нибудь еду и потом обменять у других игравших на еду, которая нравится, ее можно будет съесть, при этом чем больше продукт, тем больше очков дадут обладателю. Все шумно кинулись к тележке и принялись вытаскивать оттуда самое неподходящее и поскорее менять на подходящее. Пока я думала, что бы мне такого съесть, наверное колбасы, уже ничего почти не осталось, пришлось взять маленькую пачку вафель. Тем временем играющие снова уселись за столы, это были да, такие длинные деревянные столы и к ним не стулья, а лавки, и им стали начислять очки, в особенности тем, у кого было и что-то вкусное, и стоящее. Колбасы же нигде не оказалось. Тогда я возмутилась, встала и сказала, что игра нечестная, что нигде нет колбасы, а она мне очень нравится. Все захихикали, а некоторые так просто и заржали. Но голос в мегафоне ничего не заметил и сказал, что приступаем к предпоследнему заданию – теперь надо было поменяться чем-нибудь из одежды с напротив сидящим. Доброжелательно-настойчиво голос сказал, что это предпоследний тур и тут надо быть особенно внимательным – впереди финал, где нужно будет быстро бегать. Кто-то сразу стал меняться трусами, я посмотрела напротив – там была упитанная тетенька, похожая на немецкую домохозяйку. «Босоножки! Босоножки! – закричала я мысленно. Ее босоножки оказались ничего, только там была штючка на большой палец, а я была в носках. Мои лапти ей понравились больше.
«А теперь, внимание! Объявляем начало финального тура! Вам дается задание: решить это небольшое уравнение {Хххы.. хээ.. поскипано}. Число, полученное в ответе, будет означать самое главное для заветной цели, а дальше – следуйте указаниям» И не повторили даже. Привезли всех на ровно подстриженную зеленую лужайку, вокруг- новые развалины как бы замка, факелы, прожЭкторы и тэдэ. Вся лужайка – в бумажках с ответами. Это участники думают и пишут, пишут и думают. Я отчаялась. Уйти – никак, решить это дело – тоже. Побродила по лужайке, пошла вглубь – там еще одна такая же.
Другая лужайка.
Света только меньше. И даже темно совсем, и небо чистое темно-синее, может и пластмассовое, и свежесть откуда-то совсем не вентиляторная.. Посередине – пруд. Носки в босоножках отсырели. Заглянула в пруд – а они там мертвые, на сурков похожие, много, вверх мордами плавают, морды осунувшиеся. Зачем-то хлопнула в ладоши семь раз, и один пошевелился. «Восемь!» - появилась уверенность, что вот сейчас получится. Выбрала взглядом одного, хлопнула ему – морда разгладилась, лапами заработал. Еще раз. Фыркнул, заколотил лапами, поплыл к берегу. Следующий. Оживился. Еще раз. Нет, не поплыл – слабый звук был хлопков, не услышал. Сильней надо, сильней. Не получается. Изо всей силы тогда. Ну же, ну. (тут я даже проснулась, т.к. на самом деле ватными конечностями что-то там хлопать пыталась, но заснула обратно-). Наконец-то и другой оживился уверенно, отфыркнулся и к направился к берегу. Скоро уже штук десять сурков сидели на берегу в разных стадиях высушивания – одни только выползли, вода стекает, другие отряхиваются - лапами намываются, третьи, уставшие уже, шерсть торчком, лежали, отдыхивались. И я устала. Из последних сил оживила еще штук семь, уже задышали, барахтаются, скоро поплывут. Лепота…
И тут они все как прибежали. Окружили пруд, сурков и меня кольцом. Человек сорок. С мегафоном тоже прибежал. Стоят и молчат. В руках у нескольких – бумажки с правильным ответом – «8» и карта, как идти и куда хлопать.

Сидим, значит, со знакомой в кафе. Кафе типа стильное - хайтек, пол чуть ли не зеркальный, все серо-серебристое, посетителей совсем немного. Выгнуто-загнутые спинки. Мелодичноплавное нечто в динамиках. Тут, откуда ни возьмись (от барной стойки) - негр. Довольно здоровый. Несет подносик с кофе и еще чем к своему столику. И, вместо того, чтобы обойти наш столик, протискиваецца между ним и знакомой. Та молниеносно-молча с хрустом заламывает ему руки, а я некоторое количество раз бью его кулаком прямо в "наглую, рыжую морду", членораздельно при этом приговаривая: "Be polite! In Russia we are all polite here!". А потом прибежал (с ринга, небось) распорядитель со свистком, и сон кончился.

И ведь говорили мне – не слушай ты этого Заратустру на ночь. Ну, то есть, конечно, не его, а настойчивую мп3 женщину, которая говорила о том, о чем, как хотел бы Ницще, говорил Заратустра. А я радовалась – еще бы, так быстро засыпать мне уже давно не удавалось. Т.е., аккурат где-то между Сверхчеловеком и последними людьми (Последними Людьми?) и вырубало. Судьба канатоходца при этом шесть раз подряд оставалась неизвестной. А тут настал день седьмой. Я проснулась. Оттого, что голос в домофоне сказал: «Втаряю: Внимание! Преступник вооружен и очень опасен! Всем оставаться на своих местах!» По всему дому послышались торопливые метания, а потом все стихло. Внизу гулко хлопнула железная дверь. Зашел кто-то тяжелый (спиной, через кровать, чувствовалось, как слегка задрожала несущая стена). Не спеша подошел к лифту – двери открылись. Зашел. Поехал вверх. Двери открылись опять. С шумом. Мой этаж. Один, два, три, четыре – 4 шага по нарастающей. Постоял у моей двери и – шаги стали удаляться. Стало совсем тихо. В зеркале напротив появилась полоска света и отражение беззвучно открывшейся входной двери. Что-то среднее между кенгуру и тиранозавром мягко и тяжело в три приема впрыгнуло в комнату и остановилось, шумно дыша, у пианино. Его неописуемый профиль четко выделялся на фоне окна. Сказать, что мне было страшно – значит не сказать ничего. «Это он!!!», - подумала я: «Заратустра!» Словно в подтверждение моих мыслей, «нечто» медленно повернуло голову в мою сторону. Из последних, что называется, сил я решила дотянутся до пульта от муз.центра. Каким-то из негнущихся пальцев нажала на «выкл.». Заратустра побледнел и распался на стул, стопку книжек и фортепианный бок.
А утром, в лучших традициях жанра, пропал пульт. И пропадал почти два дня. После того, как уже было решено купить новый, нашелся под матрасом. Вывод: «Не ходите, дети, гулять туда, где до этого гуляли неустановленные мифические личности»