************************

Ветер в поле гудел и цвела полынья
незатейливым рваным узором-
пустота..
беспредел..
только крик воронья
над огромным, старинным собором..
это было давно…
и не вспомнить теперь -
что меня привело в эту зАмять,
я устала, наверно, тогда от потерь -
от каких(?) -
не приходит на память..
просто молча лежала в глубоком снегу,
погребённая тенью сугроба -
как подбитая лань
на скаку… на бегу
в двух шагах от обители Бога…
не умея молиться, не ведая слов,
что иным обещали спасенье…
я не знала Иисуса, но знала Любовь
и по Небу святое томленье.
шли минуты… часы…
остывали уста -
всё во мне угасало бесцветно…
вдруг подул ветерок… и улыбка Христа
возвратила погасшее лето..
наваждение?!
лирика….. мистка…..сон???
я открыла тяжёлые веки -
очутившись мгновенно одна пред Творцом,
что склонился к судьбе человека
милосердно… заботливо -
так, как никто..
покатились безудержно слёзы..
оседали снежинки пыльцой на пальто,
а безмолвные зимние грозы
раскололись над храмом космической тьмой,
фейерверком сиреневых молний...
Он чуть слышно сказал:
- я пришёл за тобой,
чтоб войти в тебя Светом и болью...
и вошёл
в подребрье, в сумятицу снов,
остриём животворной молитвы -
я познала блаженство и магию слов..
но лучи,
полоснувшие бритвой,
рассекли моё сердце,
как грецкий орех -
на две равные, тонкие доли -
где смешались досадно безумство и грех
пополам с бесконечной любовью..
перед тем, как уйти,
Он сказал:
- Раздели -
Богу - Богово /кесарь найдётся/
и исчез…
тишина…
то ли пальцы в крови,
то ли просто вечернее солнце
окропило закатом заснеженный холм
и ушло догарать в перелески…
я с трудом поднялась
и ударилась лбом
о реальную твердь поднебесья…

....….

слишком много воды убежало с тех пор..
а сегодня зачем-то приснился
мне тот самый,
заснеженный, дивный собор
и над куполом белые птицы...



© Аманда Моррис

много. точек

это не море.
дождь.
только всего-то. только.
небо внесло платеж. плакать надрывно горько
может теперь весь день. в лица плеваться грязью.
нет никаких потерь. кто и кому обязан?
в строчке стереть вопрос. в каплях один лишь холод.
вытрясти из волос. "нужен" сменить на "дорог"
"я не могу" смешать. с искренним- «ну и на х..»
(будто вчера лежал. снег вот за этим знаком.)
дождь.
шелестит. скулит.
сырость упала в душу.
стрелку ведет магнит. вместо молчанья- "нужен".
а стопари горят. душами горьких ягод.
город сменил наряд. краску стащив из прядок
этих дождливых кос, вязких, седых туманов.
снова стереть вопрос. постановив «так надо».
что там частицы «не». в ритме глаголов страсти.
снова придет рассвет. снова прибудет «здрасЬте»
дождь.
ворошит тепло.
тает. вчерашним. снегом.
в мокром насквозь пальто. осень танцует с небом.
так прорастают сны. корни пуская в воду.
не надкусив весны. мрут. от такой погоды.
я бы сказала. как. это всё слышит море.
только один чудак. не разглядит большое.
морось. вбивает. дрожь.
душит.
в глазах темнеет.
под фонарями дождь. хлещет ещё сильнее.


© Русалкамари

Полусонное царство заветных желаний –
Эти замки воздушные строил не зодчий,
В жизни слову положен набор окончаний,
Здесь у каждого слова – пунктир многоточий…
Здесь у каждого звука тягучее эхо,
Чьё-то имя раскрашено в цвет небосвода,
И всего полмгновенья от грусти до смеха –
Ведь капризней любви лишь судьба и погода.
А ещё в этом царстве запоры из стали,
Чтоб чужие без спроса в мечты не входили,
Чтобы близкие тоже о снах не узнали,
Ведь иначе б они эти сны не простили.
Но зато нет ни стен, ни железной ограды –
Дуют тёплые ветры от края до края,
Разлучённым влюблённым нет большей награды,
Чем быть вместе друг с другом, хотя бы мечтая…
Здесь спускаются ангелы прямо в ладони,
Здесь по радуге можно пешком хоть до Бога!
И глаза Богородицы в каждой иконе
На глаза ненаглядных похожи немного.
Никогда одиночеству царством не править,
И никто не пропустит разлуку в ворота,
И конечно совсем невозможно представить,
Что мечты не сбываются здесь у кого-то.
В этом царстве никто не клянёт и не судит,
И не просит ни денег, ни славы, ни власти -
Здесь встречаются те, кто действительно любит,
И имеет, поэтому, право на счастье…

@ Юрий Егоров

***

Открыть окно. Не суицид, а жажда осени.
Открыть окно. Не закричать. Не спрыгнуть. Выдержать.
Деревья инеем покрыты, мельным, с проседью,
На всех стволах бы твое имя вырезать…
И обводить в сердечки. Детство. Кажется.
Но я расту. Стараюсь. Все по правилам.
Я привела тебя бы к раю… я б отважилась.
И даже ангел бы заткнулся: я б заставила.
Открыть окно. Порезать вены. Петля в галстуке…
Я их хрен два- не научилась в узел связывать.
В моей галактике твои цветные бабочки…
И нету смысла врать. Или доказывать.
Мелькают твои сны. Я в них- неверие.
Малыш, а сколько сигарет за это лето?
И я пускаю принципы по ветру,
И я не стерва. И не сволочь. Я потеряна…
Открыть окно. Почти что простудилась.
Я взрослая. Разумная. Отныне.
Закрыть окно. Поклясться- не влюбилась.
…А на стволах деревьев- твое имя….





(с) Rossomaha

***

Ты когда-нибудь плакал без слез
Так как я в последний наш вечер?
Так, чтоб был по коже мороз,
Тот, который ничто не лечит…

Тот, который в тебе сотрет
Все, что было, до этой ночи,
Тот, который тебя убьет,
Даже если остаться хочешь…

Как-то странно внутри, когда
Понимаешь, что ты не нужен…
«Нет» услышал, а хочешь «да».
Изувечен и безоружен.

Потянулась я за цветком,
А упала в сухие розы,
Чтобы больно жалеть потом
И молчать, вытирая слезы…

Безответно глотать слова
И дрожать, затыкая уши…
Задыхаясь, чуть-чуть жива,
Не хотеть и не мочь, но слушать…

Плачу я, но кто проиграл?
Извини, но финал понятен...

И неправду ты мне сказал,
Что от слез не бывает пятен…




© Штуша-Кутуша

***

Как дела? Ну, как дела... Жива.
Утро-вечер, гранями на кубике,
У меня закончились слова,
Как зубная паста в старом тюбике.

Вижу - небо, яркая трава,
Старый кот бредет светло и согбенно,
У меня закончились слова,
Для тебя - закончились особенно.

Слышу - дождь. Пустая голова
Шелестит в ответ сухими прядками,
У меня закончились слова,
Кончились за старыми тетрадками.

Истекает сладостью гобой,
Вечер. Мимо ходят чьи-то люди. Я.
То ли начинается любовь,
То ли завершается прелюдия.

Где-то в ухе ухает сова,
Шебуршится сон в ресницах узеньких.
У меня закончились слова,
И теперь во мне случилась музыка.


(с) Алька Кудряшева (Изюбрь)

Пошел Емеля как-то за водицей
(Хотелось с бодуна ему напиться)...

С ведром поглубже в прорубь сунул руку
И зачерпнул с водой большую щуку!

А та плеснула по ведру хвостом
И молвит человечьим языком:
"Release me, and I'll make you a rich man!"
(Как было знать ей, в чей попала плен?)

Емеля же не понял ни словечка...
Сварил уху, сожрал и... влез на печку.

Мораль: Чтоб стать богатым и пить виски -
Необходимо все ж учить английский!

невзначай

а она всё время ждала кого-то, без особо веских на то причин,
и любила мальчиков по субботам, а по воскресеньям -- уже мужчин.
и пила по вторникам капучино, а по пятницам -- с бергамотом чай,
и жила -- опять-таки без причины -- незаметно, нервно и невзначай.

загоралась ярко -- но тут же меркла, прикрываясь мнимой своей тоской.
собирала марки, снимала мерки, созерцала мир сквозь калейдоскоп.
по утрам казалась довольно близкой тем, кто рядом, кто не отводит глаз.
вечерами томно цедила виски, и неважно, где, лишь бы фоном -- джаз.

убегала из дому утром ранним на природу -- вечная пастораль,
и ценила дальние расстоянья --так спокойней, правда же? просто рай.
и держала всех у себя на мушке, и сама боялась своих идей,
и летала в Питер - лишь потому, что как-то ночью Питер приснился ей.

напевала песни, что в горле комом (а без них всё плохо, совсем беда),
и писала письма (родным, знакомым) -- отправлять не думала никогда,
в неизменной тайне хранила файлы, в каждой строчке -- чудный, изящный бред...
а однажды утром себя застала в монохромном жизненном ноябре.

и -- конец ответам, конец вопросам, все совсем серьёзно -- не глюк, не баг.
понимала -- это такая осень, из которой выбраться -- не судьба.
поменяла с возрастом все привычки: не курила в ванной и в неглиже,
методично жгла и бросала спички, вместе с ними -- что-то в своей душе.

не смотрела в зеркало -- вид усталый (у суровой старости в кандалах)...
и о чем-то, может, еще мечтала, только ничего уже не ждала.
прожила немного -- осталось мало, всем делам присвоены номера --
ведь всю жизнь старательно умирала, и в итоге все-таки умерла.



© Катерина Сердюк

а она всё время ждала кого-то, без особо веских на то причин,
и любила мальчиков по субботам, а по воскресеньям -- уже мужчин.
и пила по вторникам капучино, а по пятницам -- с бергамотом чай,
и жила -- опять-таки без причины -- незаметно, нервно и невзначай.

загоралась ярко -- но тут же меркла, прикрываясь мнимой своей тоской.
собирала марки, снимала мерки, созерцала мир сквозь калейдоскоп.
по утрам казалась довольно близкой тем, кто рядом, кто не отводит глаз.
вечерами томно цедила виски, и неважно, где, лишь бы фоном -- джаз.

убегала из дому утром ранним на природу -- вечная пастораль,
и ценила дальние расстоянья --так спокойней, правда же? просто рай.
и держала всех у себя на мушке, и сама боялась своих идей,
и летала в Питер - лишь потому, что как-то ночью Питер приснился ей.

напевала песни, что в горле комом (а без них всё плохо, совсем беда),
и писала письма (родным, знакомым) -- отправлять не думала никогда,
в неизменной тайне хранила файлы, в каждой строчке -- чудный, изящный бред...
а однажды утром себя застала в монохромном жизненном ноябре.

и -- конец ответам, конец вопросам, все совсем серьёзно -- не глюк, не баг.
понимала -- это такая осень, из которой выбраться -- не судьба.
поменяла с возрастом все привычки: не курила в ванной и в неглиже,
методично жгла и бросала спички, вместе с ними -- что-то в своей душе.

не смотрела в зеркало -- вид усталый (у суровой старости в кандалах)...
и о чем-то, может, еще мечтала, только ничего уже не ждала.
прожила немного -- осталось мало, всем делам присвоены номера --
ведь всю жизнь старательно умирала, и в итоге все-таки умерла.



© Катерина Сердюк

И ты, вероятно, спросишь: какого лешего?
А я отвечу пафосно: было нужно.
Ну, в общем, кажется, звали его Иешуа,
Мы пили красное поздней ночью из чайных кружек.

И он как-то очень свежо рассуждал о политике
И все твердил: мол, нужна любовь и не надо власти.
И вдруг сказал: "Ты уж не сочти меня нытиком,
Но я устал, понимаешь, устал ужасно.

Стигматы ноют от любых перемен погоды,
И эти ветки терновые к черту изгрызли лоб.
Или вот знаешь, летом полезешь в воду,
И по привычке опять по воде - шлеп-шлеп...

Ну что такое. ей-богу. разнылся сдуру.
Что ж я несу какою-то ерунду?!
... Я просто... не понимаю, за что я умер?
За то, чтобы яйца красили раз в году?

О чем я там, на горе, битый день долдонил?
А, что там, без толку, голос вот только сорвал.
Я, знаешь ли, чертов сеятель - вышел в поле,
Да не заметил сослепу - там асфальт.

И видишь ведь, ничего не спас, не исправил,
А просто так, как дурак, повисел на кресте.
Какой, скажи, сумасшедший мне врач поставил
Неизлечимо-смертельный диагноз - любить людей?"

Он сел, обхватив по-детски руками колени,
И я его гладила по спутанным волосам.
Мой сероглазый мальчик, ни первый ты, ни последний,
Кто так вот, на тернии грудью, вдруг понял сам,

Что не спросил, на крест взбираясь, а надо ли?
(У сероглазых мальчиков, видимо, это в крови).
... А город спит, обернувшись ночной прохладою,
И ты один - по колено в своей любви.

© reine de chaos

Кошки не молятся Богу -
глупый, бессмысленный труд.
Сами себе понемногу
лапами крыши скребут.

Что им от этого - хуже?
Кто их накажет потом?
Господи, на х... ты нужен
с коркой своей и кнутом!

Вот я - из сердца и стука.
Без урагана - ни дня.
Где твои ангелы, сука,
что успокоят меня -

те, что отнимут тревогу,
те, что обнимут любя?
Кошка не молится Богу.
Кошка - сама за себя.

Правильно, кошка, не слушай
траченных молью святош:
словом не вылечишь душу,
слово - ловушка и нож.

Иже еси на карнизе -
брысь! - и никто не судья.
Кровь не нуждается в визе
на КПП бытия.

Кошка,
я следом,
я скорой
тенью рвану за тобой...
К дьяволу - все семафоры!
Все фонари - на убой!

Сами прочертим дорогу -
в ночь,
в навинечье,
во тьму...
Кошки не молятся Богу.
Да и вообще никому.


© Дмитрий Растаев

Рисунок детский. Страсти по волкам.
Как Божий дар, как странное проклятие.
Дом у холма , где тени по углам
Лежат от безголового распятия.

Задуты свечи. Лунный свет лица.
Цвет леденцов и голоса не громко.
И привкус неизбежности конца
В её глазах невинного ребёнка.

Она возможно будет и в раю
По чьей то злой, или по божьей воле...
"Скажите, падре, птицы ведь поют
Наверное от нестерпимой боли...."

(с) Лапшин Сергей

Эта любовь не прощает меня…
Больно дышать и смотреть телевизор…
На фотографии вспышки огня,
В паспорте в рай не просрочена виза.

Только уже не дождаться звонка,
Что разнесет этот город на части.
Непредсказуемо дрогнет рука,
Перечеркнув мое глупое счастье.

Робкий луч света в холодном окне
Тонкою нитью опутает звезды…
Сложно поверить в рассказ о весне,
Если вернуться туда слишком поздно…


(с) Тина Тайга

Привокзальных кафе неуютная тишь
в ночь холодную тянется, жалобно просит
о глоточке тепла... Ты безликий сидишь
и глотаешь чуть-чуть подогретую осень

в тонкостенном стакане. Хоть тальцы в тепле,
но озноб бьет от капель и лампочек тусклых.
Ты рисуешь бездумно круги на столе
понимая, что грусть никуда не отпустит.

Зябко блещет стекло. B поцелуях дождя
недалекой зимы проступают надрывы.
Ты сидишь... Я смотрю сквозь окно на тебя
и не веря, и веря что мы еще живы.




(с) Марина Танасова

Знаешь, остаться бы маленькой и бессовестной; сердцу – смеяться, а горлу – просить веревки… В шестнадцать любая мечтает о невесомости: быть подхваченной на руки и найденной легкой. Чтобы вокруг – неровные, обмороженные края; чтоб уместиться в горлышко, отбитое у бутылки, чтобы держали, но никто не сказал – моя, душу не пил из губ, уложив на ладонь затылком.

Под белым чайником пляшет синяя саламандра; полночь, бычки в помаде, скатерть в красном вине; девочке так уютно в хрупком хитине скафандра с тонкой, едва заметной трещинкой на спине. И вот меж лопаток трепещут смешные крылышки – божья отметина, чертова благодать: мир утекает из пальцев за двери; выйдешь, а там – каждый охотник и каждый желает знать.

Ищут, куда подевалась, - не надо, вон она – спит на земле у оттаявшего ручья; столькими обнята, схвачена за руки, расцелована –
что стопроцентно,
гарантированно
ничья.


(с) Екатерина Перченкова

Ветер рвет паруса на части…
Резко слышится стон снастей…
Волны скалят от злости пасти…
Рассекаясь от лопастей…

Брызги режут лицо картечью…
На ладонях рубцы в крови…
Кожу снятую, человечью…
В дар Нептуну несут они…

Криков нет, кто живой, кто сгинул...
Каждый выжить мечтает сам…
Вал девятый ударив в спину…
Расставляет все по местам…

Но кричать не пристало в страхе…
Проклиная весь белый свет…
Сжать лишь крест на своей рубахе…
Что всегда сохранял от бед…

Мачты гнутся со скрипом двери…
Отрывающейся в аду…
Утром выживет тот, кто верил…
Кого ждали на берегу…


И любимые, дав обещания…
Ждут, презрев миллион причин…
И уйдут со Скалы Ожидания…
Лишь дождавшись своих мужчин…

*****


(с) Шотландский Виски

у меня есть гранатовое колечко
и браслет из тёмного янтаря.
череда обидных осечек
тянется с прошлого сентября.
я всё чаще пишу о тебе,
всё реже – о вечном,
думаю, зря.

пора писать о войнах и гениях,
об антигонах, об ифигениях,
об остановивших мгновение,
о претерпевших гонения,
о путешествиях в дальние страны,
а не о том, как в сердечной ране
начинается загноение.

но на тебя потрачена уйма времени;
голоса, крови, слов – и того больше.
мне бы в америку, ногу в стремя,
взгляд исподлобья, губную гармошку,
но я из другого племени:
мелких, но дьявольски гордых
сошек.

в свете тебя любой гость не прошен,
любой жребий брошен:
говорить о хорошем, молчать о прошлом,
а сердце горит огнём,
красным гранатом, оранжевым янтарём.
душа обрела дар речи и учит ругань.
так что если я всё-таки тронусь умом,
это тоже будет всецело твоя
заслуга.




(с) Ксения Желудова

Разговор Старой Гитары и Гитарного Чехла



- Дорогая, ты слышишь? Молчишь? Ну молчи, молчи.
Только мне ли не знать, что ты тихо дрожишь от боли.
А никто не придёт, и никто не зажжёт свечи,
Как ты, милая, ведь ты прожить не могла без воли?
- Я, как прежде, сама не своя без его руки,
Были грустные песни, он рвал их на полуслове.
Он мог нежно играть или нервно крутить колки,
Я ждала его пальцев и ранила их до крови.
Мы играли вдвоём, мы играли безумный джаз,
Джаз пах летом, смолой, иногда – городским туманом.
Никому из живущих и не было дел до нас,
Мы играли видениям, птицам и древним странам.
Ты ведь тоже там был, ты всё видел и слышал сам,
Помнишь сны, тополя, тонкий месяц и вкус дороги?
Я и он, веселы и подобны лесным богам...
Хотя, знаешь, не так, не подобны. Мы были боги.
- Это было давно, моя радость, дитя весны,
Или не было вовсе, приснилось, а мы забыли.
А теперь мы зачем-то и кем-то осуждены
Коротать в тишине нашу вечность из тьмы и пыли.
У тебя поцарапанный гриф и фонит струна,
Я же – стар и потёрт, и давно никому не нужен.
- А ты знаешь, как это, когда из груди волна?
И зовёт за собой в никуда, и влечёт, и кружит,
И вот, кажется – всё, остановишься, рухнет мир.
Потому и играй – до конца, раз уж жизнь мгновенна.
Строй гитарный всего две октавы – от ми до ми,
Почему я жила, как владычица всей Вселенной?
- Всё мечтаешь? А мне так паршиво, что просто вой -
Было так хорошо, что теперь вспоминать не смею:
У нас был человек, постоянно нас брал с собой
И носил на плече, я дышал человеку в шею.
Ты когда-то могла быть прекрасной и всё уметь,
И смеялась, как бог, и из тела рвалась в экстазе.
А теперь ничего, пустота, немота и смерть.
- Смерть? А что это – смерть?
- Расскажи мне ещё о джазе...

Светлана Галкина

HАБЛЮДЕHИЕ ЗА ПРИРОДОЙ

За окном сидит ворона
И кота в виду имеет,
Кот её имеет тоже,
К сожаленью, сквозь стекло.
И ворона размышляет:
"Хорошо ему, собаке,
Там в тепле, когда снаружи
Вот такие холода".
Кот вылизывает ухо -
Типа вовсе не имеет
Hикаких ворон приблудных,
А сам думает себе:
"Кабы мне такую морду,
Да такие руки-крюки,
Да такие ноги-крылья,
Как бы я её поймал!
"Хрен-та, - думает ворона, -
Разбежался, мохнолапый.
Ты следи, чтоб от волненья
Всё себе не отлизал".
Кот слегка смежает веки:
"Помню, в тысяча каком-то,
Hе тебя ли я, паршивку,
Чуть на перья не пустил?"
А стекло меж ними ходит
И волнуется, бедняга -
Так и хочется ворону
Примирить ему с котом.
Читаем далее и смотрим фотоподборку)>>