- Дэвидж, историю своего рода я могу пересказать вплоть до тех дней, когда мою родную планету открыл Джерриба Тай, (…) а это было сто девяносто девять поколений назад.

(…)

- Ты можешь на память отбарабанить почти двести биографий?

-Да.

(…)

Джерри положил своё шитьё – шляпу - на песок, встал и затянул:

- Вот я стою пред вами – я, Шиген из рода Джерриба, рождённый от Гоцига, учителя музыки. Незаурядный музыкант, он обучал (…) выдающихся мастеров, (…) а так же многих других, менее известных музыкантов.. Получивший музыкальное образование в Шимурамской консерватории, Гоциг предстал перед архивами в одиннадцать тысяч пятьдесят первом году и рассказал о родителе своём Гаэзни – корабеле…

Я вслушивался  в речитатив Джерри, внимал биографиям, излагаемым от конца к началу (от смерти к совершеннолетию), и у меня возникало ощущение, будто время, сжавшись в  комок, стало осязаемо, будто до прошлого теперь рукой подать и его можно потрогать. Баталии, созданные и разрушенные государства, сделанные открытия, великие деяния – путешествие по двенадцати тысячелетиям истории, но воспринималось всё как чёткий, живой континуум.

Что можно этому противопоставить? «Я, Уиллис из рода Дэвиджей, стою пред вами, рождённый от домохозяйки Сибил и захудалого инженера-строителя Натана, причём Сибил рождена от деда, а тот, рождённый неведомо от кого, имел, кажется, какое-то отношение к сельскому хозяйству…»

 Барри Лонгиер, «Враг мой»

Надпись на фотографии:

Здесь изображен офицер армейской артиллерии в общеадьютантской форме, когда ему было 30 лет, а теперь 33 г. 8 м. и неск. дней. Рост средний, фигуры нет никакой, на затылке лысина, на переносице две вертикальные, а на лбу две продольные морщины; шатен; особых примет не имеет. Имущества родового, за исключением собачки Бижу и канарейки Жужу - не имеет, а благоприобретенные долги за ним числятся. На службе – 15 л. а офицером  13, карьера – обыкновенного армейского офицера. Жалованье получает 20 числа и то мизерное. Кончил курсы в корпусе и училище.

Характер мягкий, уживчивый и вообще покладистый. Не танцует, не поет и не играет, других недостатков сам лично не сознает, хотя, конечно, таковые есть.

Для дальнейшего изложения автобиографии нет более места

Кроме нескольких строчек, не знаю ничего об этом человеке, а о гимназистке из Варшавы и того нет.

Это – мои прадед и прабабушка.

 Но я, кажется, научился, как народ синдие, сжимать время и осязать прошлое.

Собственное родовое сознание удалось мне углубить до эпохи Великой Скифии, и даже дальше, до народа невров, что уже десятки тысячелетий живёт в наших лесах.

Велико ли это прошлое время? Один миг в истории планеты.

Племя – это всего лишь мысль,

приковывающая мыслящего к вечной войне

с теми, кого не отпускают иные мысли.

Хиссиед-до’ Тиман.  Рассуждения на крови.

Барри Лонгиер, «Последний враг»