Я никогда не хотела бы жить вечно, ведь вечное существование обрекает на вечные потери близких и дорогих людей. По-моему, это вечная обреченность.
Смерть всегда оставляет след. Я не хочу называть подобный след шрамом, т.к. шрам – это соединительная ткань, которая не ощущает боли. След смерти же наоборот.
Вначале боль просто нестерпима, потом она притупляется, но никогда не уходит навсегда.
Вот сегодня меня вогнал в ступор фильм, который называется «Комната моего сына» (я люблю фильмы, которые показывают тонкость устройства человеческой души и заставляют думать). По сюжету старший сын погибает в море, а дальше… Дальше всё так похоже…
У меня возникло ощущение, что режиссер разложил по полочкам, отпрепарировал по микросрезам всё то, что когда-то произошло со мной. Как же всё похоже…
Ты бродишь по дому и любая мелочь, напоминающая о трагедии, вызывает новый болевой импульс. Любая, понимаете, достаточно задуматься о том, что раньше на стол надо было накрывать 4 тарелки, а теперь только 3. Самое страшное – это осознание своей обреченности, осознание, что это Н-А-В-С-Е-Г-Д-А. Потом ты подобно ребёнку, который делает первые шаги, учишься жить заново, перестраиваешь себя.
Смерть ломает твою скорлупу, теперь ты всегда обречен чувствовать всё острее. Ты обречен всё пропускать через себя. Теперь смотря новости, ты больше не сможешь пропустить известие о 40 погибших шахтёров, теперь для тебя это не просто цифра, теперь для тебя это отзовётся пониманием, что это боль 40 семей, боль, которую ты уже прожил и сейчас на несколько секунд она скрутила тебя вновь.
На всю жизнь это останется в тебе.
Чужая смерть – часть нашей жизни.
Каждый раз, рискуя собой, думая о суициде, подумайте о том, что вместе с собой вы тащите на тот свет ещё и часть души человека, которому вы небезразличны.
Не поймите меня неправильно, это не мораль, не наставление или поучение, нет, что вы, это просто маленькая просьба.