*В подарок Fairy Violin*

- Ты на фоне заката – замечательная картина, - заметил он, отрываясь от своих программ.
- А то, - улыбнулась она, вынырнув из содержания толстой серебристой книги.
Это был теплый, майский день и они убрали стены их квартиры, за исключением той, что граничила с соседями (зачем людей волновать). Стесняться им было нечего: много ли найдется людей, разглядывающих пятый этаж? Их город вполне заслуженно назывался «Город смотрящих вниз», а они были забавным исключением и смотрели вверх.
- Ах, как же, как же потрясающе летать! – закружилась она по комнате, начитавшись Булгакова. Она смеялась, и уголки её губ искрились, по волосам и плечам скользили искры света и плясали, кружились вокруг неё. А она вдруг подбежала к нему, с радостью заметившему в её глазах те дикие огоньки, что появлялись порой и как факелы вели эту пару в безумные приключения. Да, она подбежала, обняла и заразила своими искрами, которые щекотали до смеха и подталкивали: полетели, полетели…
-Ну, что ж, милая, разве я могу отказаться?
-Не можешь - не можешь! – воскликнула та и пронеслась к шкафу. За ним был спрятан огромный старинный ковер, усыпанный пуговицами всех цветов и форм. Они подтащили его к краю, за которым начиналось закатное солнце, и с силой раскинули дорожку, зависшую чуть ниже огромной березы. Уже через мгновение двое, взявшись за руки, со смехом прочувствовали каждую пуговицу, а город, неожиданно сменив «заставку», заулыбался им горящими фонарями, словно летящими вниз, благодаря поднимающейся выше и выше дорожке. В день их первой встречи город подмигивал все теми же фонарями, а он не мог понять: почему каждый фонарь при его приближении неизменно начинает мигать. А город знал, что в маленьком ресторанчике она подсядет к нему и с деланным равнодушием поинтересуется:
- Не скучно ли вам?
А он ответит:
- Мне не по кому скучать.
-А хотите, будете скучать по мне? – ровным голосом предложит она.
Он засмеется в ответ, вглядится в неё и серьёзно кивнет. А потом бешено закрутятся стрелки часов, увлекая его и её в волшебные вечера, отраженные в небе и разносимые птицами по секундам то в один том, то в другой дом, как бы говоря: смотрите, смотрите, как можно жить, как можно любить.
И в этот майский вечер небо отражало крепко держащих друг друга за руку, деревья подслушивали их разговоры, а ветер наслаждался их молчанием.
Вдруг они остановились.
-Ты заметил? Да, ты тоже заметил, - рассмеялась она.
- Мы все младше и младше…
- Моложе и моложе!
- Нам лет под пятнадцать.
- Легко! О, игра…
Дорожка привела их арке. Из чего та была сделана и по какой причине зависла в воздухе их не интересовало. Их привлекла лишь блестящая вывеска над аркой «Игра».
- Мы играем? – неуверенно спросил он свою спутницу.
- Играем, - повлекла она его сквозь арку.
-Постой. Но вдруг нас разлучат? – раздался его гулкий под сводами голос.
- Мы найдем друг-друга. Мы как магниты.
Их раскидало по разным краям игрового поля, но в чем заключается игра, они поняли в одно и тоже время.
- Крестики-нолики… - задумчиво произнесла она, вспомнив свое детское увлечение.
- Откровенность против равнодушия, - понял он, обзаведясь случайными знакомыми из той и другой армии.
Они видели, что строй равнодушия быстро душит любую откровенность. И город уже почти весь покрылся жирными нулями.
Влюбленные, на бегу рисуя кресты, неслись навстречу друг к другу, но она вдруг споткнулась, и на нёе успели накинуть ноль.
Он нашел её почти безжизненную, опустившую без сил руки на скамейке. Заглянув в глаза подруги, он испугался той темноты, что царила там.
- Как? Они затушили факелы.
-А это ты…- прошелестела она.
- Маленькая, смелая девочка, - обнял он её за плечи, - как же мне тебя вернуть?
Она его словно не слышала:
- Я поняла одну важную вещь: откровенность делает нас слабыми и беззащитными. Будь откровенен и тебя раздерут при любом удобном случае, потому что ты расплавил все свои щиты нежностью, сжег плащи-обманы в теплых фразах и гуляешь в рубашке на распашку, вместо того чтоб надеть броню.
- Глупости! Глупости! – закричал он и отбежал от неё на несколько шагов.
- Мы сидим в занавешенной пыльной комнате? Открыл бы ты окно, - не меняя положения, попросила она.
- Окно? – он посмотрел в затянутое тучами небо, опускающееся все ниже и ниже и усмехнулся, - окно значит.
Достал из кармана складной ножик и, подпрыгнув к небу, с размаху распорол его серое полотно. Лоскуты опускались на крыши домов, висли на кронах деревьев, в беспорядке падали на асфальт и город казался заброшенной площадкой съемок какого-то муторного фильма.
Но влюбленные этого не видели, потому что из-за вспоротых штор показалось солнце, и он заспешил набрать в ладони безграничного солнечного тепла и умыть свою подругу.
Наградой ему был её смех.
-А, как щекотно! Чем ты меня умываешь?
-Солнцем, любимая, солнцем.
Подставив лицо солнцу они сидели, крепко взявшись за руки, на скамейке.
- А я ведь не усела до тебя добежать… И откровенность проиграла… - заговорила она, расчерчивая песок на квадратики носком кроссовок
- Нет, нет, нет. Она ещё не проиграла. Посмотри в небо.
- Мы…
-Да. И мы ещё поборемся.
- И все добровольно поскидывают латы.
- Без исключения.
-И мне не страшно будет рассказывать сказки первому встречному.
-В котором узнаешь чуть позже друга.
-Ничуть не страшно.

- Смотри, закат раскинулся крестом.