Меня очень сильно раздражают люди в Интернете, которые всем навязывают здоровый образ жизни. Я считаю, если ты ведешь здоровый образ жизни, правильно питаешься, следишь за собой и помалкиваешь об этом, ты молодец. Честь тебе и хвала. Но если ты из этих: «Я сегодня пробежал 6 километров, я сегодня съел….». Вот идите в жопу. Идите в задницу со своими рекордами. Мы не хотим это знать. Если вам удобнее – беги в жопу. Все свои 6 километров. Со своей спаржей и брокколи. Направляйся туда.
Нельзя считать себя лучше других, потому что ты делаешь что-то. Нельзя быть такими высокомерными. Эти люди капец какие высокомерные. Особенно эти спортивные девушки. Видели их подписи под фотографиями? Там никогда не будет подписи под фоткой типа: «Вот потренировалась». Нет! Там всегда такие подписи типа: «Хочешь быть такой же красивой как я? Поднимай свою жопу и иди работай, жирная свинья». Как можно быть такими злыми?

Россия видит свое существование только при условии нестабильности остального мира. Значит она будет создавать нестабильность - теракты в Европе, захват новых территорий - это ее тактика и ее хлеб

Иван Охлобыстин, киноактер, публицист:
Переводя фокус рассуждений от вопросов общего порядка к вопросам практической реализации, дерзну предположить, что благопроцветание моей великой родины напрямую зависит от политической нестабильности во всём остальном мире. Чем нестабильнее мир, тем вероятнее появление некой силы, способной его стабилизировать и возглавить под единым началом, а соответственно, вероятнее и очередной выход на историческую арену России, дабы остановить вышеупомянутую силу.
https://russian.rt.com/…/397621-ohlobistin-o-nacionalnoy-an…

Лягушка, которую медленно нагревают, не замечает повышения температуры воды. Так и россияне в среде нагревающегся российского фашизма могут не замечать повышения температуры, им может даже нравиться хлебать дерьмо. И только мысленно вернувшись в свободные девяностые, понимаешь, на какое дно опустилась путинская Россия. Какие дикие морды повылезли вокруг...
Но возвращаться в прошлое не всем дано. Поэтому давайте посмотрим на Россию глазами человека, уехавшего давно и вернувшегося на время. Человек этот непростой, это выдающийся пианист современности – Андрей Гаврилов.

(В 1974 г. - первое место на международном конкурсе им. Чайковского. В том же году на Зальцбургском фестивале заменил заболевшего Рихтера. В 1978 году он совершил первый тур с Берлинским филармоническим оркестром, состоявший из 30 концертов в крупнейших городах мира. В декабре 1979 во время подготовки к турне с Гербертом фон Караяном, ему был закрыт выезд из страны. В 1985 году Гаврилов выехал из СССР в Англию. Запрос Гаврилова о предоставлении ему возможности свободного передвижения был одобрен Маргарет Тэтчер и Горбачёвым. Он поселился в Лондоне, затем в 1989 переехал в Бад-Камберг под Висбаденом (Германия). Выступал в концертах с оркестрами под руководством таких дирижёров, как Клаудио Аббадо, Рикардо Мути, Евгений Светланов, Невилл Марринер, Сэйдзи Одзава, Бернард Хайтинк; в таких залах, как Карнеги-Холл (Нью-Йорк), Royal Festival Hall и Queen Elisabeth Hall в Лондоне, а также во многих других городах мира...)

Что же он увидел в России?

Москва. Главное впечатление – Россия впала в «дурную бесконечность». Это, по-видимому, и есть ее «особый путь». Во всей ее мучительной истории тупо и механистично повторяются одни и те же циклы. Короткие «оживления», «оттепели» сменяются долгими мрачными периодами реакции, когда главным содержанием народной жизни становится ее, этой жизни, угнетательство и удушение.
На ошибках никто не может и не хочет учиться. Современное русское общество топчется на месте, гниет и воспаляется. Но со свинцовым упрямством не желает посмотреть на само себя, собраться и подняться хотя бы на одну ступеничку. Россия не желает вернуться в бытие, предпочитая дурманить себя обновленными, до боли знакомыми прогнившими мифами.
Российское телевидение невозможно смотреть, потому что оно – без всяких метафор и гипербол – шабаш нечисти. У ВСЕХ его персонажей видны рожки, хвосты, рыльца, копыта. Жадные, тупые хари, красные червеобразные губы, загребущие руки, глаза ведьм и упырей. Эта нечисть особая, национальная, не с графики Гойи и не с полотен Босха. Постсоветско-гламурная.
Упомянутая Достоевским в рассказе «Бобок» нравственная вонь заполнила все московское пространство. Ее источают и российские «политики», и«смехачи», и их обыдлевшая публика. Люди не живут – а функционируют в дурной бесконечности, как роботы. Роботы-сутенеры и роботы-проститутки. В воздухе висит, как топор, скотская страсть к наживе.
В современной России как бы нет мысли. Нет идеи. ЦАРСТВО ПУСТОТЫ. Мысли и идеи или уехали вместе с их носителями – или прожеваны и выхаркнуты, как ненужная жвачка. Говорить не с кем и не о чем. Чувства и реакции подавляющего большинства москвичей – на первобытном уровне. Люди заняты удовлетворением потребностей. Они легкомысленны, вульгарны и злы как урки. Жизнь и боль других людей никого не тревожит. Любовь, забота, внимание, взаимоуважение, дружелюбие – покинули их реальность. Космический холод современных русских пробиpает до костей. Скулы ломит от их наглости...
Удручает обыдленная пассивная постсовковая масса и ее пастыри-паханы, но самое страшное явление в новой русской жизни – это заплывшая жиром, тупая, купленная на корню творческая интеллигенция, вытравившая в себе все человеческое в обмен на награды и «черный нал» от КГБ и воров в законе.
Всегда обижался на Рахманинова. В интервью американскому журналисту в тридцатых годах на вопрос, тоскуете ли Вы по России, он ответил: «России больше нет». До самого последнего времени я думал, что Рахманинов ошибался. И только в эти, последние, московские гастроли 2010 года, я понял – он был прав. Основная масса москвичей приспособилась к отсутствию атмосферы в мегаполисе. Им приятен гнилостный дух несвободы. Они не могут жить на свободе, на свежем ветру...

Лечу в Магадан! Самолет Аэрофлота – Боинг. Обрадовался. Радость моя была однако преждевременной. Внутри самолета – узко, как в дурном сне. Сосед спереди лежал весь полет у меня на ногах. Кресло шириной с зад мартышки. В туалет невозможно втиснуться. 8 часов полета. Откидываю спинку кресла. Сосeд сзади орет: «Что Вы себе позволяете?» - Я рычу в ответ: «Претензии к вашему Аэрофлоту!»
На подлете к Магадану вижу унылые сопки, занесенные снегом. Как тошно было тут умирать!
Плакат: "Добро пожаловать на Колыму, в золотое сердце России!" Ну что же, в сердце, так в сердце. Прошелся по улицам. Люди тут показались мне особенно примитивными. На всех почти лицах прохожих – следы пьянства. Одутловатые, изношенные, посеревшие лица. Глаза мутные. Все пьют в этом холодном золотом сердце России. Даже работники филармонии. Видимо, тут нельзя иначе. У многих прохожих – бандитские рожи. Даже у молодых девушек. Но, чудо! И тут концертная публика – приятная и симпатичная. Мой концерт. Понимание, бешеный успех и слезы счастья. Счастливый и пьяный еврей-директор. Ага, думаю, свой! Поговорим! Ошибся. От еврея в нем осталась лишь мудрость невмешательства ни во что, кроме его дела. Заговорили о мемориальном проекте (в память о репрессированных), он скорчился, сделал презрительную мину. – Ну зачем? Ну сколько можно об этом? Кто к нам в Магадан ни приедет – речь только о мертвых. Хватит реквиемов! Давайте жить и веселиться!
Я подумал – ясно, ясно, господин директор. Негласное указание сверху дошло и до золотого сердца России. Новая песенка на старый мотив. Все советское было не так уж и плохо. Руководил всем самый успешный менеджер России. Духовный отец сегодняшнего тушинского вора. Ну, пейте, веселитесь, танцуйте на костях предков. Только без меня...
На ее вершине – «Маска скорби», пятнадцатиметровый бетонный памятник жертвам сталинских репрессий работы Эрнста Неизвестного. Вместо лица – крест, вместо глаза – дырка, внутри – камера. К «Маске скорби» подъезжают новобрачные. Не для того, чтобы поскорбить. А для того, чтобы выпить. Жучкам и мухтарам нужен повод, чтобы чокнуться и столбик, чтобы ножку задрать. Наша сопровождающая поясняет: «Эти бетонные блоки символизируют лагеря». Ее прерывает надтреснутый голос: «Почему Вы не сообщаете иностранцам, что на Колыме 67 процентов заключенных сидели по уголовке? 33 процента всего политических. А памятник этот – ложь и пустой перевод денег, иностранцам мозги пудрить...» - Говорил молодой мужик с гадким лицом и желтушной кожей. Oдет в приличное длинное пальто, на голове какая-то детская вязаная синяя шапочка с горлышком и козырьком. Высокий. Людей на проценты считает, мерзавец... Топтун? Нашист? Нет, обычный современный молодой - с промытыми новой пропагандой мозгами. Достойный сын отца, дебила и доносчика, внук деда вертухая и правнук комиссара в пыльном шлеме. Исторгающий, как и в советские времена – бубонную ненависть ко всему человеческому.

Москва.
Включил телевизор. На канале «Ностальгия» показывали знаменитых исполнителей советской эстрады – от Бернеса ( «С чего начинается Pодина») до Софии Ротару («Счастья тебе, земля моя»). Потом «крутили» совковую хронику шестидесятых и семидесятых... Партсъезды, депутаты, медали, знатные шахтеры и доярки, президиумы... Космонавт с орбиты что-то патриотическое промямлил, передовики доложили народу и партии о ходе социалистического соревнования... Дикторы вещали как психиатры, погружающие пациентов в глубокий гипнотический сон... По экрану ползли упрямые тракторы, маршировали суровые солдаты-победители, потные сталевары выдавали рекордную плавку чугуна, густо урчали турбинами белоснежные лайнеры Ил-62, застенчиво улыбались умелые стюардессы... Золотом горел и пускал в небеса хрустальные струи чудесный фонтан «Дружба народов»...
Преступный эксперимент по созданию «нового человека» удался. Многие россияне так и не вышли из советской комы. Сотни миллионов подопытных людей, превращенных в примитивные биологические куклы, дали многочисленное потомство… Неудивительно, что больше 50% населения Pоссии хочет назад в СССР, а больше 70% считает Сталина «великим вождем» и мечтает о «твердой руке». Прошедшие неоднократную мичуринскую селекцию и лоботомию в трех поколениях люди не могут жить вне клиники...
Заглянул в интернет, туда, где публикуют свои аналитические статьи лучшие российские комментаторы. Многие пишут о «точках невозврата». Кто-то считает поворотным пунктом истории России разгон НТВ, кто-то Курск, другие – Беслан, Норд-Ост... Все заканчивают свои разборы так: «Еще один шаг и мы на краю катастрофы!»
Меня давно тошнит от этого «края». О чем вы? Какие точки невозврата? Какой край пропасти? Сколько можно себя успокаивать? Сколько можно врать самим себе?
Россия погребена уже почти сто лет под слоем кровавой лавы. И эта лава заливает сейчас последние норы, дыры и пещеры, в которых сидят современные российские несторы и аввакумы. Русский Апокалипсис взорвал Россию и ждать ростков новой российской культуры придется не одно столетие.

"Наша победа". С какого чёрта она ваша? Вы воевали? Вас гнали под танки заградотряды? Вы подносили патроны? Вы работали в тылу? Вы помогали в госпиталях? Какое отношение вы имеете к той войне, когда в большинстве своём вас тогда даже в проекте ещё не было. Откуда такое упёртое желание присвоить себе прошлое. Из-за никчёмности своего настоящего?

"Они сражались, чтобы мы жили". Они в последнюю очередь думали в холодных окопах под обстрелами о том, чтобы вы жили. Они думали только о собственном выживании. Потому что это война, а не романтическая сказка для восторженных идиотов.

"Они бежали с криками "за родину, за Сталина". Они бежали молча, пригнувшись, чтобы не попасть под пули, в голове было одно: "быстрее-быстрее, только не сейчас, пожалуйста", а если орать что-то, то дыхание сбивается. И не было ни секунды тогда и после, чтобы родина их не предала.

"Мы родились, потому что наши деды...". Вы родились, потому что ваши родители были интимно близки несколько минут. Многие из вас родились только потому, что тогда ещё не было толком презервативов. Деды к факту вашего зачатия отношения не имеют.

"Это святой праздник!". Ничего святого на войне нет. Ничего святого нет в том, что десятки миллионов человек были брошены в мясорубку, преданы своим командованием и их телами буквально завалили неприятеля. Нет ничего святого, красивого, торжественного, великого в бесконечном ужасе, который сегодня вы с пафосом обыгрываете, наряжая своих детей в военную форму, делая коляски в виде танков, устраивая взятия картонного Рейхстага, надевая на нерп пилотки, вешая георгиевские ленточки на майонез в магазинах. В этом фарсе нет ничего, кроме фарса.

"Мы помним". Вы не помните. И не знаете. Бессмертный полк - это не акция памяти, а акция бездумного самолюбования и поклонения смерти. Если бы вы помнили и знали, то вам было бы сегодня стыдно за происходящее вокруг, вы бы предпочли не выходить из дома. Если бы вы помнили, то всё ваше внимание было бы сосредоточено на настоящих ветеранах войны, которые умирали и умирают всеми брошенные, забытые, униженные, в условиях военного времени, хотя война закончилась 70 лет назад. Если бы вы знали, то вы бы ненавидели Сталина равно, как и Гитлера, потому что развязали войну они оба. Но, вы не хотите знать историю, вы не хотите пускать в свой разум правду, а в своё сердце убийственную реальность, потому что вы жалкие трусы, вы слабые люди, вы очень слабые, глубоко безучастные и равнодушные, циничные люди без чувства меры и без совести.

И если бы вы помнили, то вы любили бы своих детей больше, чем любили бы мысль о том, что ваши дети могут умереть за кремлевских бандитов. Если бы вы осознавали то, что тогда случилось, то вы бы боялись войн, как огня. А вы ими живёте и дышите. Сегодня же вы бы попытались прочувствовать весь кошмар истории своей страны. Вы же сегодня радуетесь и славите прошлое, в котором нет ничего, кроме насилия. Ничего вы не помните и знать не желаете.

Александр Тверской

ПОБЕДА ГЛАЗАМИ ПОЛКОВОДЦА

В канун 25-летия Победы маршал Конев попросил меня помочь ему написать заказную статью для «Комсомольской правды». Обложившись всевозможной литературой, я быстро набросал «каркас» ожидаемой «Комсомолкой» победной реляции в духе того времени и на следующий день пришел к полководцу. По всему было видно: сегодня он не в духе.
— Читай, — буркнул Конев, а сам нервно заходил по просторному кабинету. Похоже, его терзала мысль о чем-то наболевшем.
Горделиво приосанившись, я начал с пафосом, надеясь услышать похвалу: «Победа — это великий праздник. День всенародного торжества и ликования. Это...»
— Хватит! — сердито оборвал маршал. — Хватит ликовать! Тошно слушать. Ты лучше скажи, в вашем роду все пришли с войны? Все во здравии вернулись?
— Нет. Мы недосчитались девятерых человек, из них пятеро пропали без вести, — пробормотал я, недоумевая, к чему это он клонит. — И еще трое приковыляли на костылях.
— А сколько сирот осталось? — не унимался он.
— Двадцать пять малолетних детей и шестеро немощных стариков.
— Ну и как им жилось? Государство обеспечило их?
— Не жили, а прозябали, — признался я. — Да и сейчас не лучше. За без вести пропавших кормильцев денег не положено... Их матери и вдовы глаза повыплакали, а все надеются: вдруг хоть кто-нибудь вернется. Совсем извелись…
— Так какого черта ты ликуешь, когда твои родственники горюют! Да и могут ли радоваться семьи тридцати миллионов погибших и сорока миллионов искалеченных и изуродованных солдат? Они мучаются, они страдают вместе с калеками, получающими гроши от государства...
Я был ошеломлен. Таким я Конева видел впервые. Позже узнал, что его привела в ярость реакция Брежнева и Суслова, отказавших маршалу, попытавшемуся добиться от государства надлежащей заботы о несчастных фронтовиках, хлопотавшему о пособиях неимущим семьям пропавших без вести.
Иван Степанович достал из письменного стола докладную записку, видимо, ту самую, с которой безуспешно ходил к будущему маршалу, четырежды Герою Советского Союза, кавалеру «Ордена Победы» и трижды идеологу Советского Союза. Протягивая мне этот документ, он проворчал с укоризной:
— Ознакомься, каково у нас защитникам Родины. И как живется их близким. До ликованья ли ИМ?!
Бумага с грифом «Совершенно секретно» пестрела цифрами. Чем больше я в них вникал, тем больнее щемило сердце: «...Ранено 46 миллионов 250 тысяч. Вернулись домой с разбитыми черепами 775 тысяч фронтовиков. Одноглазых 155 тысяч, слепых 54 тысячи. С изуродованными лицами 501342. С кривыми шеями 157565. С разорванными животами 444046. С поврежденными позвоночниками 143241. С ранениями в области таза 630259. С оторванными половыми органами 28648. Одноруких 3 миллиона 147. Безруких 1 миллион 10 тысяч. Одноногих 3 миллиона 255 тысяч. Безногих 1 миллион 121 тысяча. С частично оторванными руками и ногами 418905. Так называемых "самоваров", безруких и безногих — 85942».
— Ну, а теперь взгляни вот на это, — продолжал просвещать меня Иван Степанович.
«За три дня, к 25 июня, противник продвинулся вглубь страны на 250 километров. 28 июня взял столицу Белоруссии Минск. Обходным маневром стремительно приближается к Смоленску. К середине июля из 170 советских дивизий 28 оказались в полном окружении, а 70 понесли катастрофические потери. В сентябре этого же 41-го под Вязьмой были окружены 37 дивизий, 9 танковых бригад, 31 артполк Резерва Главного командования и полевые Управления четырех армий.
В Брянском котле очутились 27 дивизий, 2 танковые бригады, 19 артполков и полевые Управления трех армий.
Всего же в 1941-м в окружение попали и не вышли из него 92 из 170 советских дивизий, 50 артиллерийских полков, 11 танковых бригад и полевые Управления 7 армий.
В день нападения фашистской Германии на Советский Союз, 22 июня, Президиум Верховного Совета СССР объявил о мобилизации военнообязанных 13 возрастов — 1905-1918 годов. Мгновенно мобилизовано было свыше 10 миллионов человек.
Из 2-х с половиной миллионов добровольцев было сформировано 50 ополченческих дивизий и 200 отдельных стрелковых полков, которые были брошены в бой без обмундирования и практически без надлежащего вооружения. Из двух с половиной миллионов ополченцев в живых осталось немногим более 150 тысяч».
Говорилось там и о военнопленных. В частности, о том, что в 1941 году попали в гитлеровский плен: под Гродно-Минском — 300 тысяч советских воинов, в Витебско-Могилёвско-Гомелъском котле — 580 тысяч, в Киевско-Уманьском — 768 тысяч. Под Черниговом и в районе Мариуполя — еще 250 тысяч. В Брянско-Вяземском котле оказались 663 тысячи, и т.д.
Если собраться с духом и все это сложить, выходило, что в итоге за годы Великой Отечественной войны в фашистском плену умирали от голода, холода и безнадежности около четырех миллионов советских бойцов и командиров, объявленных Сталиным врагами и дезертирами.
Подобает вспомнить и тех, кто, отдав жизнь за неблагодарное отечество, не дождался даже достойного погребения. Ведь по вине того же Сталина похоронных команд в полках и дивизиях не было — вождь с апломбом записного хвастуна утверждал, что нам они ни к чему: доблестная Красная Армия врага разобьет на его территории, сокрушит могучим ударом, сама же обойдется малой кровью. Расплата за эту самодовольную чушь оказалась жестокой, но не для генералиссимуса, а для бойцов и командиров, чья участь так мало его заботила. По лесам, полям и оврагам страны остались истлевать без погребения кости более двух миллионов героев. В официальных документах они числились пропавшими без вести — недурная экономия для государственной казны, если вспомнить, сколько вдов и сирот остались без пособия.
В том давнем разговоре маршал коснулся и причин катастрофы, в начале войны постигшей нашу «непобедимую и легендарную» Красную армию. На позорное отступление и чудовищные потери ее обрекла предвоенная сталинская чистка рядов командного состава армии. В наши дни это знает каждый, кроме неизлечимых почитателей генералиссимуса (да и те, пожалуй, в курсе, только прикидываются простачками), а ту эпоху подобное заявление потрясало. И разом на многое открывало глаза. Чего было ожидать от обезглавленной армии, где опытные кадровые военачальники вплоть до командиров батальона отправлены в лагеря или под расстрел, а вместо них назначены молодые, не нюхавшие пороху лейтенанты и политруки...»
— Хватит! — вздохнул маршал, отбирая у меня страшный документ, цифры которого не укладывались в голове. — Теперь понятно, что к чему? Ну, и как ликовать будем? О чем писать в газету, о какой Победе? Сталинской? А может, Пирровой? Ведь нет разницы!
— Товарищ маршал, я в полной растерянности. Но, думаю, писать надо по-советски.., — запнувшись, я уточнил: — по совести. Только теперь вы сами пишите, вернее, диктуйте, а я буду записывать.
— Пиши, записывай на магнитофон, в другой раз такого уж от меня не услышишь!
И я трясущейся от волнения рукой принялся торопливо строчить:
«Что такое победа? — говорил Конев. — Наша, сталинская победа? Прежде всего, это всенародная беда. День скорби советского народа по великому множеству погибших. Это реки слез и море крови. Миллионы искалеченных. Миллионы осиротевших детей и беспомощных стариков. Это миллионы исковерканных судеб, не состоявшихся семей, не родившихся детей. Миллионы замученных в фашистских, а затем и в советских лагерях патриотов Отечества». Тут ручка-самописка, как живая, выскользнула из моих дрожащих пальцев.
— Товарищ маршал, этого же никто не напечатает! — взмолился я.
— Ты знай, пиши, сейчас-то нет, зато наши потомки напечатают. Они должны знать правду, а не сладкую ложь об этой Победе! Об этой кровавой бойне! Чтобы в будущем быть бдительными, не позволять прорываться к вершинам власти дьяволам в человеческом обличье, мастерам разжигать войны.
— И вот еще чего не забудь, — продолжал Конев. — Какими хамскими кличками в послевоенном обиходе наградили всех инвалидов! Особенно в соцобесах и медицинских учреждениях. Калек с надорванными нервами и нарушенной психикой там не жаловали. С трибун ораторы кричали, что народ не забудет подвига своих сынов, а в этих учреждениях бывших воинов с изуродованными лицами прозвали «квазимодами» («Эй, Нина, пришел твой квазимода!» — без стеснения перекликались тетки из персонала), одноглазых — «камбалами», инвалидов с поврежденным позвоночником — «паралитиками», с ранениями в область таза — «кривобокими». Одноногих на костылях именовали «кенгуру». Безруких величали «бескрылыми», а безногих на роликовых самодельных тележках — «самокатами». Тем же, у кого были частично оторваны конечности, досталось прозвище «черепахи». В голове не укладывается! — с каждым словом Иван Степанович распалялся все сильнее.
— Что за тупой цинизм? До этих людей, похоже, не доходило, кого они обижают! Проклятая война выплеснула в народ гигантскую волну изуродованных фронтовиков, государство обязано было создать им хотя бы сносные условия жизни, окружить вниманием и заботой, обеспечить медицинским обслуживанием и денежным содержанием. Вместо этого послевоенное правительство, возглавляемое Сталиным, назначив несчастным грошовые пособия, обрекло их на самое жалкое прозябание. Да еще с целью экономии бюджетных средств подвергало калек систематическим унизительным переосвидетельствованиям во ВТЭКах (врачебно-трудовых экспертных комиссиях): мол, проверим, не отросли ли у бедолаги оторванные руки или ноги?! Все норовили перевести пострадавшего защитника родины, и без того нищего, на новую группу инвалидности, лишь бы урезать пенсионное пособие...
О многом говорил в тот день маршал. И о том, что бедность и основательно подорванное здоровье, сопряженные с убогими жилищными условиями, порождали безысходность, пьянство, упреки измученных жен, скандалы и нестерпимую обстановку в семьях. В конечном счете, это приводило к исходу физически ущербных фронтовиков из дома на улицы, площади, вокзалы и рынки, где они зачастую докатывались до попрошайничества и разнузданного поведения. Доведенные до отчаяния герои мало-помалу оказывались на дне, но не их надо за это винить.
К концу сороковых годов в поисках лучшей жизни в Москву хлынул поток обездоленных военных инвалидов с периферии. Столица переполнилась этими теперь уже никому не нужными людьми. В напрасном чаянии защиты и справедливости они стали митинговать, досаждать властям напоминаниями о своих заслугах, требовать, беспокоить. Это, разумеется, не пришлось по душе чиновникам столичных и правительственных учреждений. Государственные мужи принялись ломать голову, как бы избавиться от докучной обузы.
И вот летом 49-го Москва стала готовиться к празднованию юбилея обожаемого вождя. Столица ждала гостей из зарубежья: чистилась, мылась. А тут эти фронтовики — костыльники, колясочники, ползуны, всякие там «черепахи» — до того «обнаглели», что перед самым Кремлем устроили демонстрацию. Страшно не понравилось это вождю народов. И он изрек: «Очистить Москву от "мусора"!»
Власть предержащие только того и ждали. Началась массовая облава на надоедливых, «портящих вид столицы» инвалидов. Охотясь, как за бездомными собаками, правоохранительные органы, конвойные войска, партийные и беспартийные активисты в считанные дни выловили на улицах, рынках, вокзалах и даже на кладбищах и вывезли из Москвы перед юбилеем «дорогого и любимого Сталина» выброшенных на свалку истории искалеченных защитников этой самой праздничной Москвы.
И ссыльные солдаты победоносной армии стали умирать. То была скоротечная гибель: не от ран — от обиды, кровью закипавшей в сердцах, с вопросом, рвущимся сквозь стиснутые зубы: «За что, товарищ Сталин?»
Так вот мудро и запросто решили, казалось бы, неразрешимую проблему с воинами-победителями, пролившими свою кровь «За Родину! За Сталина!».
— Да уж, что-что, а эти дела наш вождь мастерски проделывал. Тут ему было не занимать решимости - даже целые народы выселял, — с горечью заключил прославленный полководец Иван Конев.



https://vk.com/feed?w=wall37748985_55639

Связанные одной кровью

Атропоморфное существо, в миру именуемое Димон Медведев, проявил два своих основных качества, как запасной президент РФ и как глава правительства. Первое качество – он любитель закинуть за воротник без стеснений и ограничений. Фото его укушанного вдупель, ведомого под руки главами Франции и Италии, стало его визитной карточкой, впрочем, оно могло бы служить и гербом всей России. И действительно, цыпленок табака о двух головах – тот еще символ для государства 20 века, когда его избрали в качестве герба.

Второе качество – более утилитарно и потому – более интересно. Димон слабо держит язык даже в трезвом виде и иногда выдает перлы, которые становятся либо афоризмами, либо выражением коллективной явки с повинной. Все прекрасно помнят его крылатое выражение, которое жители оккупированного Крыма справедливо восприняли как приговор: «Денег нет, но вы держитесь там». Тем самым, от имени правительства и руководства России, желающим получить «камнем с неба» доходчиво пояснили, что именно это они получили, чем-то по лбу в «родной гавани».

Но более интересной оказалась небольшая серия речей, которые Димон произносил перед российскими парламентариями. Если все их объединить, то общий посыл звучит как и тем ребятам из Крыма, которые танцевали присядку после оккупации, а теперь поняли, что присаживаться придется исконно и по-русски, на бутылку. Он уже без лукавых речей об «импортозамещении», о том, что санкции сделают Россию сильнее, режет правду-матку. Теперь уже открыто говорится о том, что Россия отрезана от финансовых рынков и задыхается от санкций, но самое важное то, что он признал (хоть и частично) причину такого положения Депутатам было сказано то, что они и так знают, сейчас все платят за решение, принятое по аннексии Крыма. Правда Медведев умолчал, что Крым – вторая часть, а первая часть санкций – за Донбасс и за несоблюдения Минска. Но это как раз тот случай, когда хрен редьки не слаще.

Казалось бы зачем Димону расписываться в тупости руководства страны, накликавшего на всех такую беду, но тут же дал пояснение. Он подробно назвал парламент и население России в числе тех, кто требовал и поддержал эту аннексию, а раз так, то ответственность за это решение и за «Крымнаш» вообще, распределяется на всех, кто за это голосовал, кто об этом визжал, кто бродил с соответствующими плакатиками, кто гордился и упивался этим фактом.

При этом аннексия Крыма, вторжение в Донбасс и Сирию принимал один человек, но хлопающее ушами население России, приняло вину за это на себя и теперь получается, что Путин-то не сильно и хотел этого! Подлый народец вынудил его к этому и парламент выдал распоряжение, которое ни Путин, ни Медведев не могли игнорировать! Каков финт ушами?

То есть, наверху уже все поняли, в обеих палатках парламента это уже озвучено и в зависимости от степени своей олигофрении, Валуевы, Кабаевы, Кобздоны, Терешковы и прочая дрянь, начинают понимать то, во что они вляпались и что теперь на них перекладывается вина. А вот население еще ничего не поняло. С учетом размаха алкоголизма и наркомании, накрывших Россию, оно ничего и не поймет до тех пор, пока в телевизоре не появится другая говорящая голова, вместо Киселева или Соловьева, и не расскажет подробно то, как они оказались на дне выгребной ямы. Хотя и потом – не факт, что оно все поймет правильно.

Один простой пример того, как совково-российское население не делает выводов даже тогда, когда его тупо замаривают голодом и превращают мегаполис в пристанище каннибалов. В конце осени 1939 года, вот такое же пустоголовое население страны, все как один, в едином порыве, поддержали решение партии и правительства об освобождении Финляндии от финнов. Как повод было указано, что «Линия Маннергейма» сугубо оборонительный комплекс фортификационных сооружений «Навис над Ленинградом» и угрожает ему своею обороной. Понятно, что сами финны не желали освобождаться от себя, а потому дали бой и покрошили армию «освободителей» на строганину. В конце концов было заключено перемирие, по которому Финляндия потеряла 10% своей территории, а ее население не захотело освобождаться и ушло с оккупированных территорий в Финляндию (и правильно сделали). Все это время, в Ленинграде жители гневно требовали уничтожить «белофиннов» и воевать их до последнего.

Спустя полтора года Германия вторглась в совок, и в первые дни возникла неразбериха. Пока на Западном стратегическом направлении РККА приходила к пониманию, что вместо собственного «освободительного марша» в Европу они получили вторжение, на Севере войска действовали по заранее утвержденному плану и перешли в наступление на Финляндию, вопреки достигнутому перемирию. За неделю все встало на место. Финны отбили атаку, а РККА продемонстрировала повсеместный драп, ибо утратила централизованное управление. Финны быстро заняли свои утраченные территории, отрезав Ленинград с севера. Через пару месяцев Вермахт отрезал его с юга и скоро в городе начался голод, а местные жители начали кушать друг дружку, ибо собак и кошек съели мгновенно.

Финны больше не двигались вперед, не вели обстрелов и даже не дали Вермахту и Люфтваффе баз на своей территории. Они просто стояли и не двигались, чего для блокады вполне хватало. Финны точно знали, что происходит в осажденном городе, но дважды подвергшись вероломному нападению совков, просто смотрели как те жрут друг дружку, без радости, но и без сожаления.

На самом деле, совки заплатили свою цену за подлость и тупоголовость. Это уже после они обвиняли всех в блокаде, но главный виновник сидел в Москве и ему никто не предъявил обвинения потому, что вина была распределена на всех. Все стали подельниками кровавых военных преступлений и все заплатили за них свою цену. Но они так и не признали того простого факта, что это было возмездие за их кровожадность и подлость. Поэтому, не извлеченные уроки ведут к повторению трагедий. Крымнаш – копия тех событий. Поэтому, когда на это уже скоро россияне будут привычно жрать друг дружку от голода, нам надо брать пример с финнов – плотно сомкнуть свои ряды и не пускать туда еду и не выпускать оттуда тех, кто хотел нашей смерти, а на любые вопли о помощи задавать простой вопрос: «Крымнаш?» и не обращая внимания на любой ответ, помогать дельным советом: «Штурмуйте ваш Рейхстаг».

Автор: anti-colorados
https://vk.com/photo-85114309_456245990

«Я считаю, что все, кто наживается на войне и кто способствует её разжиганию, должны быть расстреляны в первый же день военных действий доверенными представителями честных граждан своей страны, которых они посылают сражаться», — писал Эрнест Хемингуэй. О политике он говорил ещё хуже:
«Первая панацея для плохо управляемой страны — валютная инфляция, вторая — война; обе приносят временное процветание, обе приносят окончательную гибель».

«Политика — это аморализм в его крайних формах, который столь же рьяно прикрывается моралью. Я убеждён, что политика — грязное дело и что порядочный человек, даже если и пойдёт во власть, искренне желая принести пользу людям, рано или поздно уйдёт, как только увидит, с какой безнравственностью власть связана. Ведь соглашаться со злом, даже если оно неизбежно, значит самому стать безнравственным человеком.

Психология любого профессионального политика и чиновника такова, что он в своей деятельности всё подчиняет интересам собственного выживания и продвижения. Чтобы понять тайный смысл запутанных действий властителей, нужно осознать, что все свои действия и реформы они проводят прежде всего в своих собственных интересах. Суть любых рекламируемых реформ прежде всего в том, чтобы прийти к власти или сохранить власть. Ведь если не сумеешь удержать власть, значит, не будет возможности и сделать что-то.

Власть всегда покоилась на лжи. Пирамида государства рухнет, как только рядовые граждане, составляющие основание пирамиды, перестанут верить верхушке.
Правдоискательство есть наитягчайшее из преступлений, поскольку разрушает основы империи Лжи, которая построена на развалинах Истины. Поэтому всякий посягающий на основу общественного устройства — Её Величество Ложь, — будет подвергнут смертной казни, дабы укрепить эту ложь неподкупной искренностью, как самым что ни на есть гениальным проявлением неправды.

Миром правит Её величество Ложь! Она заключает в себе все человеческие драмы и трагедии. Невозможно представить жизни без лжи, как нет комедии без обмана. В то время как правдолюбцы приходят и уходят, царство лжи растёт и укрепляется благодаря их глупой честности. И хотя, как это ни покажется странным, иногда правда побеждает, зато Ложь господствует!»

из записок Кофырина, нового имперского писателя, чье подсознание невольно пытается выползти из конъюктуры, но аккуратненько, рамсы не путая, громких имен не употребляя всуе