Начал заниматься три раза в неделю.
К субботнему веселью с Чесовыми добавилась еще йога23 по вторникам и четвергам в 6:30 утра.
Вообще – это очень тяжело. И дело не во времени и нагрузках, а в том, что ты становишься один на один со всеми своими недостатками. Это очень страшно. На самом деле. И здесь нет гарантии, что все будет ОК. В этом и есть основная загвоздка.
Все эти занятия – это не просто походы в зал за деньги. Не способ провести время, оздоровиться или стать крепче... Нет. Это настоящая битва, в которой ты – слаб. И проиграть здесь, очень просто. А выиграть, практически нельзя. Это удается единицам, а все остальные – умирают.
Йога изменяет не только тело и/или ум. Она настолько комплексно воздействует на жизнь, что для того, что бы принять это, тебе – уже давно должно быть ничего не страшно потерять. Тебе просто нечего терять. А если тебе есть, что терять, то лучше просто в спортзал пойти или в клуб, или еще куда...
Весь прошлый год мне доказал, что мне терять – нечего, что у меня ничего нет, что я один. Так что йога – для меня идеальна.
Знаю, что можно сломаться и сдохнуть. Наверное, я заслужил все это. Просто так.

Поэтому, если Женя говорит – стоим двенадцать циклов, значит – нужно стоять. И кому какое дело, что ты начинаешь качаться уже к началу второго, а на третий просто падаешь на пол. Чье это все? Да – это твое. Твое говно, в котором ты – по самые уши.
И ты встаешь, и принимаешь какое-то жалкое подобие необходимого ("идеального") положения, а пот падает крупными каплями, ноги колотятся в спазмах и очень больно. Понятно, что еще максимум один вдох и выдох, и ты упадешь опять, но пока ты не упал, твоя задача выстоять еще полсекунды, а потом еще, хотя бы мгновение, еще четверть мгновения, еще чуть-чуть больше, чем ты, в принципе, можешь.
И ты понимаешь, что это и есть твоя главная битва. ЕДИНСТВЕННАЯ битва. И все, ВСЕ-ВСЕ, что ты будешь делать весь день, и следующий день и ночь до следующего занятия, вся эта, назначенная кем-то "жизнь" – это лишь жалкая и ничтожная никуда не ведущая ХУ-Е-ТА.

И нечего на это возразить.
И некому.