Сигарета упала на асфальт и скрылась под каблуком. Он растёр её с удовольствием и, через секунду, уже забыл.
Дорога от дома тянулась лабиринтом, через театральные коридоры, забитые старыми и новыми декорациями. Здесь нарисована дорога, здесь будущий дом, здесь дом старый. Этот кинотеатр вряд ли когда-то откроет свои двери, но его остов, листы жести на его окнах - часть прошлого, так идиотски не переставшая быть настоящим. Всё никак.
Обходит бульдозер и асфальтоукладчик. Они даже не раздражают, хотя близки как родная мать и её стряпня. Они были и будут всегда.
За окном его дома очередная башня поднимается к небу, заменяя своей серостью его небесную серость. Раньше он видел здесь закаты, после видел мельтешение, сейчас не видит ничего.
Это могло бы устремлять его самого выше, да?
Но чем выше он забирался, тем больше незаполненных участков видел. Отделенные сеткой, лентой, гофрированным металлом, они и только они спутники любой прогулки, воспоминания, лазейки к прошлому.
От его первого дома осталось только дерево, к которому крепилась бельевая верёвка. Чудом уцелело и растет себе, напоминая, что не всегда его город был лощеной открыткой.

Он рукой придержал грязную ткань, проник зону без текстур. Выровненные, выскобленные участки, аккуратные стопки плитки, геометрические укрытия людей, чей хлеб - постоянное разрушение и бездумное созидание. Никакой злости или раздражения. Он шел по изнанке города. Здесь не было места эмоциям или развитию, только разбивающие ночь лучи прожекторов, только следы чьих-то дел. Он вышел с другой стороны, закурил.
Пыльный ботинок прижал истлевший окурок.
Рассвет забрал последние краски.
Город, его стройка и ремонт - жаль, что им не построить ничего внутри Него. Ничего им там не починить.