названия не заканчиваются. заканчивается твое сердце.

ты закрываешься, отгораживаешься, строишь вокруг себя стену из бетона, чтобы никто не мог пробить твою защиту. но потом ты оказываешься в изоляции, ты дышишь каменным воздухом, ты больше не можешь ощущать аромата цветущего майского поля, ты больше не можешь дотронуться до кого-то, потому что ты один. один в четырех блоках, которые возвел сам. ты - один. ты - в изоляции. и у тебя не хватает сил, чтобы разрушить эту стену.

ты все понимаешь. ты вообще считаешь себя довольно умным и мудрым не по годам.  но что дает тебе это понимание? ничего. оно не дает силу для того, чтобы выбраться и зарыться с головой в зимнюю вьюгу, ощущая ее неповторимый неуловимый аромат. оно не дает тебе надежду. оно не дает тебе веру. оно не дает тебе любовь. Ты все понимаешь, ты очень умен. Но ты не любишь. Ты замурован в бетонную стену.

ты помнишь любовь? чем она пахла? чем она дышала, чем жила? чем она распускалась на рассветах и на каких нотах выдыхала истому на закатах? ты помнишь? нет. уже не помнишь. ты чувствуешь только свинец, застывший в горле.

ты видишь? ты смотришь, да, ты зряч, но видишь ли ты? ты смотришь на птицу, летящую над высоткой напротив твоего поднебесного балкона,  ты так близок к небу, но видишь ли ты, как лучи зимнего солнца падают на ее крылья и отливают сияющим мерцанием, длящимся какую-то бесконечную долю секунды? видишь ли ты, как тонко лежит снег на ветке черного дерева? замечаешь ли ты божественную красоту ледяных узоров на стекле троллейбуса, как тогда, когда ты в детстве ехал в гости с мамой, и был мороз, и холодное светило отражало блеск окон домов рядом с какой-то старой остановкой, на  которой, казалось, всегда толпится куча людей, и ты запрыгивал на мягкое старое коричневое сидение, и вокруг тебя были мягкие люди в пушистых шубах и поношенных алясках, и длинные уши их одинаковых шапок-ушанок задорно торчали в стороны, заставляя тебя улыбнутся в вязаную бабушкой варежку, и ты рисовал своим маленьким, прилипающим к кристаллам льда пальчиком узоры на стекле и смотрел сквозь них на ярко-оранжевый закат? Видишь ли ты это сейчас? нет, не видишь. ты утратил эту способность. Видеть. Слезы в твоих глазах превратились в полупрозрачные пластинки слюды, и ты стал близорук. теперь ты видишь только то, что находится прямо перед тобой: женские ноги, мужские галстуки, перхоть сидящего рядом с тобой мужичка в метро, бутылку пива подростка с диагнозом "олигофрения" и неприятный грязный блеск чьей-то искусственной шубы. Ты не видишь. Ты только смотришь.

ты так хотел научиться летать. но ты построил эту бетонную стену и теперь не можешь сделать даже пары шагов вперед. шаг вперед - два назад. или ходи по кругу.

где те планеты, на которые ты хотел отправится в своем космическом корабле, сделанном из картонных коробок, которые ты стащил с друзьями с соседского участка? ты помнишь? нет.  в твоей голове остались лишь мутные пунктирные линии веток метро и кляксы остановок автобусов нужных направлений. и теперь ты знаешь, что трамваи не ходят кругами. зато ты помнишь каждый прыщ на смуглом лице водителей маршруток.

ты слышишь? как раньше, когда в детстве ты засыпал и в твоей голове будто кто-то играл на фортепьяно божественную мелодию? как раньше, когда мама посылала тебя за горячим хлебом, полбатона которого ты незаметно для себя успевал съесть, не дойдя до дома, или молоком в белом глазурном бидоне, и ты шел по улице и из окон доносился Наутилус, Аквариум, Машина времени и реже Нирвана? Нет. Ты сам влил в свои уши этот бетон и теперь ты слышишь только грохот вагонов, звон монет, рассыпавшихся у кого-то за твоей спиной, или звук дрели у соседей с утра до ночи.

ты чувствуешь дыхание? ты чувствуешь мое дыхание? я дышу? я не знаю, скажи мне. я тоже за стеной. прикасаясь, ты больше не чувствуешь. слушая, ты больше не слышишь. думая, ты больше не мечтаешь. ползя, ты больше никогда не взлетишь. смотря, ты больше ничего не видишь. Ничего вокруг. Только бетон и ты. Бетон и ты. Бетон окружает и наполняет тебя. И тебя остается все меньше и меньше. Ты заплатил за мертвецкое спокойствие своим сердцем. Так удобней и это факт, который нельзя отрицать.  Ты был маленьким, мягким, теплым и светлым, твои глаза горели, смех был звонок, а ножки бегали, почти не касаясь земли. А теперь ты стал камнем. Всего лишь камнем. Холодным мраморным камнем над собственной могилой,в которой ты уже давно лежишь.

и еще много снов. и еще много дней. и еще много ночей, и лет, и людей мимо и насквозь, и времен года, сменяющих друг друга в сумасшедшем вальсе, но.... все это сделано из камня. как и ты.

после тебя останется лишь бетон. много бетона. который смешают с остальным и построят еще один дом. и кто-то другой после тебя будет стоять на балконе и тщетно пытаться сквозь тонкую пластинку слюды в хрусталиках глаз увидеть мерцающий отблеск заката на крыле птицы, пролетающей над крышей другой высотки. отблеск света, длящийся какую-то бесконечную долю секунды...