06.11
Это были недели бездействия. Бесцельное пьянство и безуспешные попытки делать больше одного важного дела в день.
Мой менеджер дернул в Италию, а мне не оставалось ничего как отправиться в Про и «насладиться» прелестями провинциального графика.
Здесь можно было спать до полудня, совершать ежевечерние пробежки к реке и заменять свои тренировки в душном зале легкими спаррингами без перчаток.
Я подсел на спорт. Неведомая сила мысли о том, что два дня без хорошей разминки выведут меня из формы, могла подорвать в любой момент и заставить бежать, отжиматься и подтягиваться.
Днем я жарил себе стейки и выпивал, любуясь с балкона на ярко – зеленые жаркие дни.
Мы наконец – то дождались тепла.
Вечерами я ошивался по улицам, чаще с Джонсом, реже у невнятных блядей с хроническим дефицитом витамина Е в организме. Они рассказывали мне веселые истории о радостях семейной жизни с копами и норовили пригласить в гости.
Джонс сменил безбожное прожигание зарплаты в тухлых закусочных и планировал в скором времени вообще убраться отсюда в Мск, в надежде обжиться там.
Я обещал помочь, и до сих пор толком не знаю, что я смогу сделать, кроме того, как предоставить ему крышу на пару дней.
Он одержим поисками !ВЕЧНОЙ ЛЮБВИ!, а меня это раздражает.
Так, день за днем я развлекал себя наблюдением за огромной толпой молодых неудачников с полным отсутствием фантазии, уже махнувших рукой на свою жизнь.
«Я вырос из такой музыки», - твердили они, возвращая мне мой плеер, елозя рукавами по барным столам под мелодичные ноты шансона.
Время вытворяет с людьми дерьмо, и все, что тебе остается – вспоминать, как ты начинал играть металкор с этими парнями.
Веселые были дни.
Я давно свыкся с тем, что моя жизнь - это непрерывная цепь попыток стать нормальным. Удачных и не очень. Еще вчера мы все были подростками в цветных курточках и пирсингом везде где можно. Мы смело Уродовали себя в попытках хоть как - то выразить непохожесть.
Мы шли, каждый только своим путем, и умудрялись держаться вместе.
Вот он - секрет пьянящего мира детства.
В те дикие годы мы все пытались принадлежать контркультуре. Не зная зачем. Когда страну качает на волнах перестройки, толпы злобных уродов бродят по опустелым улицам, когда закон бессилен, и неизвестно кто носит улыбчивую маску президента, вообще тяжело понять против чего ты и за что. Тем более детям.
Эпоха теней и недоверия породила особый вид мышления. Когда ясным солнечным днем ты прогуливаешься по улицам, ничем, собственно, не отягощен и беззаботен, вдруг начинаешь задумываться и пытаться копнуть глубже, мгновенно переносясь на обратную сторону медали. В измерение бесконечной неуверенности.
Туда, где твой сосед по площадке - жестокий псих с приводами в психушку, у родителей опасный бизнес, а отъехавшая столетняя соседка сливает кучу денег и поит чаем телефонных мошенников, которым ничто теперь не мешает вломиться в твой дом.
Туда, где тебя ловят кавказцы за неаккуратные высказывания или неуместный секс, и кучки озлобленных гомосеков ошиваются на лестнице ночи напролет с непонятной целью.
Туда где твой босс ведет себя совсем не как босс, а собственная газовая плита готова воспламениться как только ты выйдешь из дома.
Спустя каких - то пять лет, каждый из нас неизбежно приходит к выводу, что так и не избавился от того, от чего должен был.
Взгляни на свой офис. Каждый второй здесь - безнадежный фрик в строгом ряду однотонных деловых костюмов.
Индивидуальность начинает мешать,нередко перерастая в странность, и счастлив тот, кто сумел направить ее в нужное русло.
Последнее - не про меня.
