"Между Лофоденом и Моске, -- говорит он, -- глубина океана доходит до
тридцати шести -- сорока морских саженей; но по другую сторону, к Вургу, она
настолько уменьшается, что здесь нет сколько-нибудь безопасного прохода для
судов и они всегда рискуют разбиться о камни даже при самой тихой погоде. Во
время прилива течение между Лофоденом и Моске бурно устремляется к берегу,
по оглушительный гул, с которым оно во время отлива несется обратно в море,
едва ли может сравниться даже с шумом самых мощных водопадов. Гул этот
слышен за несколько десятков километров, а глубина и размеры образующихся
здесь ям или воронок таковы, что судно, попадающее в сферу их притяжения,
неминуемо захватывается водоворотом, идет ко дну и там разбивается о камни;
когда море утихает, обломки выносит на поверхность. Но это затишье наступает
только в промежутке между приливом и отливом в спокойную погоду и
продолжается всего четверть часа, после чего волнение снова постепенно
нарастает. Когда течение бушует и ярость его еще усиливается штормом, опасно
приближаться к этому месту на расстояние норвежской мили. Шхуны, яхты,
корабли, вовремя не заметившие опасности, погибают в пучине. Часто
случается, что киты, очутившиеся слишком близко к этому котлу, становятся
жертвой яростного водоворота; и невозможно описать их неистовое мычание и
рев, когда они тщетно пытаются выплыть. Однажды медведя, который плыл от
Лофодена к Моске, затянуло в воронку, и он так ревел, что рев его был слышен
на берегу. Громадные стволы сосен и елей, поглощенные течением, выносит
обратно в таком растерзанном виде, что щепа на них торчит как щетина. Это
несомненно указывает па то, что дно здесь покрыто острыми рифами, о которые
и разбивается все, что попадает в крутящийся поток. Водоворот этот возникает
в связи с приливом и отливом, которые чередуются каждые шесть часов. В 1645
году, рано утром в вербное воскресенье, он бушевал с такой силой, что от
домов, стоящих на берегу, не осталось камня на камне".