*Для свободы освободил нас Христос.

Итак, стойте твердо и не впрягайтесь снова в ярмо рабства! ...
Если вы рассчитываете на оправдание Законом, значит,
отныне у вас нет ничего общего с Христом
и вы лишились Божьего дара, данного им по Своей доброте.
Ведь надежду на то, что мы будем оправданы Богом, внушил нам Дух через веру.
Потому что если мы едины с Христом Иисусом, неважно, обрезан человек или нет.
Важна только вера, которая проявляется в любви.* (Гал.5:1,4-6)
В результате трудных испытаний Церкви с неба был дан великий дар – и вы не улыбайтесь, дар этот – атеизм. Воинствующий атеизм и все антихристианские движения. Случилось бы самое страшное для Церкви, если бы этих движений не было, если бы не было атеизма. Боюсь, тогда действительно христианский мир задушили бы атеисты, имеющие облик христиан. Я имею в виду всяких "великих инквизиторов", Достоевский в силу своей исторической ограниченности считал, что таковыми должны быть прелаты латинской Церкви. Но это совершенно международная категория, интерконфессиональная. Такими могли быть и кальвинистские пасторы, очень могли быть. Могли быть и православные... Значит, атеизм – дар Божий. Это вовсе не поражение христиан. Это великая, исцеляющая, оздоровляющая нас сила. Мне могут возразить: "Отец Дмитрий Дудко говорит иначе". Но мы толкуем о разных вещах. Он поносит безбожников, и за дело. У меня же иная точка зрения. Более, так сказать, высокая. Конечно, плохо, что закрывают церкви. Кто скажет, что хорошо? Плохо и с точки зрения закона, и с точки зрения верующих. Но я уверен, что ни один храм не был закрыт без воли Божией. Всегда отнималось только у недостойных. История Церкви есть та же самая библейская история, где действовал закон условного обетования. Вам даны жизнь и смерть, говорится в книге Второзакония, избирайте сами себе путь. "И не говорите себе, что у нас храм Господень, – предупреждает Иеремия. – Будет уничтожен и храм, и о ковчеге никто не вспомнит" {Иер.7:4}.

> Казалось бы, храм – место, где обитает Сам Господь. Он выбирает его для Своего невидимого мистического присутствия, и Он же превращает его в место, где будут бродить шакалы. Относится ли это только к храму Соломона или к храму Ирода Второго? Нет, это относится к любому местопочитанию Богооткровенной религии. Это относится ко всем храмам. Конечно, мы жалеем храм Христа Спасителя, который был разрушен. Бесспорно. Но, с другой стороны, мы понимаем, что было что-то в нашей жизни христианской, позволившее его разрушить. Конечно, мы жалеем о том, что храм Ирода, столь великолепный, был разрушен. Но он был разрушен, потому что так случилось. Такова была карма, так сказать, историческая.

> И поэтому я считаю, что одна из главных установок сегодняшних христиан, есть не борьба с атеизмом. С атеизмом боролись много. Я недавно читал стенограмму диспутов 1920-х годов. Очень хорошо там Александр Введенский разбивал Луначарского. Это была борьба с атеизмом. Но это внешняя борьба. Внешняя. А нам нужно гораздо больше бороться с лжехристианством внутри каждого из нас, это важнее. Потому что атеизм приходит как продукт нашего недостоинства. Сегодня Церковь должна услышать призыв, обращенный к себе: "Врачу, исцелися сам". Я понимаю, гораздо легче говорить: мы хорошие, мы – носители истины; они – носители лжи, они – гонители, а мы – гонимые и так далее... Это легче – раз, во-вторых – внешне это подтверждается фактами. К тому же приятно. Понимаете, приятно! Нарцистический комплекс присущ людям, всем незрелым существам. И приятно говорить о себе, о своей группе, о своей общине, о своей Церкви, о своем народе, приятно говорить приятное. Но это всё относится к области незрелого мышления, незрелого душевного строя. Да. И вы можете это легко проверить. Проверить, какое доставляет
удовольствие поносить противника, даже нашего идеологического: как его разделали! Это так, но это не решение проблемы. Мне бы хотелось, установка моя такая, чтобы мы решили прежде всего свои внутренние проблемы, чтобы мы могли быть готовы к свидетельству перед миром. Потому что у меня всегда есть опасение: вот завтра... Дай нам полную свободу и выведи нас на площадь (беседа происходит в брежневское время. – Прим. ред.), мы такого петуха дадим, что стыдно будет. Лучше обратно в катакомбы бежать, завернувшись с головой в пальто. И я думаю, что Господь Бог, просто жалея нас, не дает нам возможности особенно выходить на поверхность. Потому что мы похожи на богачей, которые не знают, как воспользоваться собственным богатством, похожи на того скупого рыцаря, который умирал от немощи и голода, а на самом деле имел всё.


в сб.: МИРОВАЯ ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА. -
М.: Фонд имени Александра Меня, 1995; 2-е изд.: 1997
источник