pravdolyub.com/news/17/2014-09-14-64

Россия - одно из немногих государств, где невиновного человека могут объявить в федеральный розыск только потому, что он позволил себе заболеть...

 

Председателю Центрального районного суда г. Новосибирска
Вороновой Н. И.

Прокурору Новосибирской области Овчинникову Е. Ф.

от представителя (по доверенности) осуждённой Цыкиной Ю. И.
Сергеева Андрея Алексеевича
почтовый адрес: 633010, г. Бердск, до востребования
телефон: 8-913-794-72-14, Е-mail: sergeev20041981@inbox.ru

Жалоба
на бездействие судьи Мирового суда первого судебного участка Центрального судебного района г. Новосибирска Сорокиной Е. В.

Россия - одно из немногих государств, где невиновного человека могут объявить в федеральный розыск только потому, что он позволил себе заболеть...

Я являюсь представителем интересов осуждённой Цыкиной Юлии Ивановны на основании доверенности от 21.11.2013 г.

07.05.2014 г. Приговором Мирового суда первого судебного участка Центрального судебного района г. Новосибирска Цыкина Ю. И. была признана виновной в совершении преступления, предусмотренного статьёй 319 УК РФ и ей назначено наказание в виде штрафа в размере 15.000 рублей.

Считая приговор суда незаконным, моя доверительница попросила меня обжаловать приговор суда в апелляционном порядке, что я и сделал: апелляционная жалоба была зарегистрирована в Мировом суде 16.05.2014 г. за номером 13709.

На всякий случай, моя доверительница отправила апелляционную жалобу и по почте.

Также, 28.05.2014 г. в Мировом суде было зарегистрировано ходатайство о прекращении розыска в отношении Цыкиной Ю. И. и ходатайство об ознакомлении с материалами уголовного дела № 1-1-3/14.

Однако, до сих пор, ни я, ни моя доверительница (осуждённая), ни её защитник не получали никаких извещений из Мирового суда первого судебного участка Центрального судебного района г. Новосибирска. Таким образом, по прошествии ЧЕТЫРЁХ МЕСЯЦЕВ с момента подачи апелляционной жалобы на приговор суда, сторона защиты не имеет никаких сведений о том, когда состоится рассмотрение апелляционной жалобы.

Мои попытки выяснить хоть что-то о судьбе апелляционной жалобы и ходатайства о прекращении розыска у помощника судьи Сорокиной Е. В. не принесли результата.

15.07.2014 г. я дозвонился (в 09:52 по телефону 223-07-21) до помощника судьи Сорокиной Е. В. и попытался выяснить хоть что-то о судьбе апелляционной жалобы и ходатайства о прекращении розыска. Мне было обещано, что всё уточнят (дело на тот момент со слов помощника судьи находилось ещё у судьи) и мне перезвонят (скачать аудиозапись разговора).

18.07.2014 г. (в пятницу) мне действительно перезвонили с Мирового суда (номер входящего звонка в 11:27 - 8-383-223-07-21). Но не для того, чтобы ответить на поставленные мной раньше вопросы, а для того, чтобы узнать: по какому поводу я звонил раньше и чего я хотел. После того, как я повторно объяснил сотруднику суда о том что именно меня интересует и чего я хотел, мне обещали, что перезвонят "в понедельник" и ответят на все вопросы (скачать аудиозапись разговора).

Очень жаль, что я не догадался спросить О КАКОМ ПОНЕДЕЛЬНИКЕ говорил звонивший: понедельнике на следующей неделе, в следующем месяце или в следующем году. Просто я посчитал, что если человек звонит из суда, то скорее всего этот человек вменяем, достаточно умён и говорит о понедельнике 21.07.2014 г.

В итоге, мы прождали ДВА МЕСЯЦА, но так и не дождались того "понедельника", в который мне обещали ответить на вопросы о судьбе затерявшихся в недрах Мирового суда апелляционной жалобы и ходатайства: никакого звонка с Мирового суда по поводу Цыкиной Ю. И. больше нам не поступало. Не было и письменных извещений.

Касательно вопроса с прекращением розыска - отдельная история.

Согласно материалам уголовного дела № 1-1-3/14 и приговору суда, Цыкина Ю. И. "совершила" преступление 15.04.2012 г.

Якобы совершённое Цыкиной Ю. И. преступление, предусмотренное статьёй 319 УК РФ, является по смыслу части 2 статьи 15 УК РФ преступлением небольшой тяжести.

Согласно пункту «a» части 1 статьи 78 УК РФ, лицо освобождается от уголовной ответственности, если со дня совершения преступления истекло два года.

Обвинительный приговор, Цыкиной Ю. И. был вынесен 07.05.2014 г.

Однако, к этому моменту, мою доверительницу НИКАК НЕЛЬЗЯ было признать виновной в совершении инкриминированного ей преступления, так как преступление, в совершении которого Цыкину Ю. И. обвинили, было совершено 15.04.2012 г. и к моменту оглашения приговора истекли сроки давности привлечения к уголовной ответственности, установленные законом.

Но что значит Закон для мирового судьи Сорокиной Екатерины Валерьевны? Ровным счётом - ничего.

Именно для того, чтобы иметь "законные основания" для приостановления производства по уголовному делу, 08.04.2014 г., судья Сорокина Е. В. выносит Постановление о розыске и приостанавливает производство по делу за СЕМЬ ДНЕЙ до истечения сроков давности привлечения к уголовной ответственности. Это позволяет судье не беспокоиться о том, что сроки давности привлечения к ответственности истекут. Именно этот момент позволяет судье вынести обвинительный приговор и наказать Цыкину Ю. И. штрафом СПУСТЯ МЕСЯЦ ПОСЛЕ ИСТЕЧЕНИЯ СРОКОВ ДАВНОСТИ ПРИВЛЕЧЕНИЯ К УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ.

Согласно сказанному в Постановлении о розыске, Цыкину Ю. И. должны были разыскать и доставить в суд для рассмотрения её уголовного дела.

Но с 07.04.2014 г. Цыкина Ю. И. находилась на больничном, о чём она и уведомила помощника судьи Сорокиной Е. В. - Сергея Александровича (07.04.2014 г. по телефону 223-07-21 в 15:16). Больничные (первый и второй), по мере их получения, предоставлялись в суд защитниками. Кроме того, 06.05.2014 г. Цыкина Ю. И. вместе со своими защитниками являлась в суд, а 07.05.2014 г. Цыкина Ю. И. присутствовала в суде на оглашении приговора. (Скачать аудиозапись разговора).

Таким образом, Цыкина Ю. И. не скрывалась от суда, не скрывается и не намерена скрываться в будущем. Она постоянно проживает по адресу своей регистрации. То, что 08.04.2014 г. Цыкину Ю. И. якобы "не смогли найти" дома, не говорит о том, что она скрывалась. Она находилась в тот день дома. Ну а в том, что соседи месяц не видели Цыкину Ю. И., нет ничего странного, так как она ровно месяц и находилась на принудительной стационарной психолого-психиатрической экспертизе в ГБУЗ НСО ГНКПБ № 3. Данная стационарная экспертиза была назначена судом.

Однако, объявив мою доверительницу в федеральный розыск, судья не позаботилась о том, чтобы прекратить розыскные мероприятия. В связи с чем, 27.05.2014 г. на квартиру к Цыкиной Ю. И. явились сотрудники отдела № 1 "Центральный" УМВД РФ по г. Новосибирску и потребовали пройти с ними в отделение. В тот раз Цыкина Ю. И. отделалась лёгким испугом и составлением объяснительной. Но ведь эта ситуация может повториться. Так почему бы не отменить это абсурдное постановление и не отменить розыскные мероприятия в отношении неё? Учитывая, что Цыкина Ю. И. и без каких-либо мер принуждения сама являлась в суд находясь в федеральном розыске (что говорит о неэффективной работе по розыску тех же полицейских, которые пришли разыскивать Цыкину Ю. И. через полтора месяца с момента объявления розыска). Я уже не говорю о том, что судья могла направить запрос в больницу и уточнить: болеет ли Цыкина Ю. И. или сбежала. Это было бы проще.

Полицейские Центрального ОУМВД г. Новосибирска

Кстати, мне не понятно, как могла судья вынести обвинительный приговор в отношении лица, чья личность не была установлена надлежащим образом.

Дело в том, что у Цыкиной Ю. И. отсутствует основной документ, удостоверяющий личность человека в России - паспорт. Отсутствует потому, что его года два назад потерял её защитник-адвокат Пугин А. С., который даже подавал заявление в полицию об утере паспорта, но дальше этого дело не сдвинулось. Но отсутствие паспорта у Цыкиной Ю. И. не помешало судье привлечь её к уголовной ответственности. Также, отсутствие документа удостоверяющего личность не помешало поместить Цыкину Ю. И. в психиатрический стационар ГБУЗ НСО ГНКПБ № 3 на принудительную стационарную экспертизу. В самом же психиатрическом стационаре удовольствовались голословным утверждением самой подъэкспертной Цыкиной Ю. И., что она и есть Цыкина Ю. И. (что не совсем логично, так как Цыкину Ю. И. направили на экспертизу как лицо, во вменяемости которого сомневалось обвинение). Очень кстати интересно, как собирались задерживать и доставлять в суд Цыкину Ю. И. полицейские или приставы, в случае, если бы она действительно намеревалась сбежать: ведь доказать, что она и есть Цыкина Ю. И. без паспорта очень непросто...

Эксперт Регионального Отделения
Общероссийского Общественного Движения
«За права человека» в Новосибирской области,
корреспондент газеты «Пятый элемент»
Сергеев Андрей Алексеевич (представитель Цыкиной Ю. И. по доверенности)

«15» сентября 2014 г.

 

Также по теме:

ДУРДОМ

Виновен или нет - решают психиатры?

pravdolyub.com/news/15/2014-04-02-47

... Весело похихикав на тему того, что в судебное заседание не явились стороны по делу (которых никто об этом заседании не известил), судья Ачикалов С. В., держа одну руку на Конституции РФ, другую на ГПК РФ, а ногу на Европейской Конвенции о правах человека, перебрав в уме все 10 Библейских заповедей торжественно вынес Определение о приостановлении производства по делу...

 

"Cujusvis hominis est errare; nullius,
nisi insipientis in errore perseverare -
Каждому человеку свойственно ошибаться,
но только глупцу свойственно упорствовать в ошибке" (Цицерон).

 

20.03.2014 г. в Новосибирском областном суде прошло рассмотрение моей апелляционной жалобы на решение Бердского городского суда от 28.11.2013 г. о частичном удовлетворении моего искового заявления. Как это было и почему эта публикация называется “Правоблудие” я сейчас расскажу и даже покажу (три видеосюжета ниже)…

Я обратился с иском в суд к ОМВД г. Бердска, МВД РФ и Минфину РФ ещё 24.12.2010 г., наивно полагая, что ровно через два месяца (в соответствии с ГПК РФ) суд вынесет своё решение по данному иску. Справедливости ради, стоит отметить, что я подавал иск только к ОВД г. Бердска, а МВД РФ и Минфин РФ суд привлёк в качестве ответчиков самостоятельно.

В Бердске время течёт несколько иначе чем во всём остальном мире (во всяком случае у судьи Ачикалова Сергея Владимировича), а потому, два месяца растянулись в долгие три года. И вот, гора родила мышь: суд вынес решение о частичном удовлетворении моего искового заявления, и вместо 50.000.000 рублей которые я просил в качестве компенсации за 159 дней, проведённых в пыточных, бесчеловечных условиях, унижающих достоинство человека, плюс за двойное заражение туберкулёзом, суд назначил мне “справедливую” компенсацию в размере 15.000 рублей. А двойное заражение туберкулёзом, суд решил просто “не увидеть”…

Легальное видео условий содержания в ИВС ОВД г. Бердска в 2010 году. Полная версия.

Ну да ладно. Речь всё-таки о судебном разбирательстве в апелляционной инстанции – Новосибирском областном суде. Там же целых три судьи. Вот они уж разберутся по справедливости и восстановят законность (в очередной раз наивно думал я). Но не тут-то было.


 

13.03.2013 г. состоялось первое судебное разбирательство по данному делу в областном суде. Правда, честно говоря оно не состоялось. Не состоялось потому, что неожиданно выяснилось, что юристы представляющие интересы МВД РФ и Минфина РФ – не умеют читать!

Дело в том, что за сутки до судебного заседания (то есть 12.03.2014 г.) я лично развёз всем ответчикам по копии своей дополненной апелляционной жалобы на 30 страницах. Все ответчики получили эту дополненную апелляцию 12.03.2014 г. до 15:00. Если учесть, что 5 страниц этой апелляции были повтором первоначально поданной жалобы, 6,5 страниц текста занимали цитаты из различных законов и нормативно-правовых актов, а полторы страницы содержали перечисления допущенных ОВД Бердска нарушений норм законов и нормативно-правовых актов, получится, что представителям ответчиков нужно было прочитать (за 24 часа) всего лишь 17 страниц текста. Замечу, что на прочтение всех 30 листов апелляции, у меня ушло 1,5 часа. Это при том, что я читал, отвлекаясь на другие дела. Думаю, что с 17 страницами текста (пропуская цитаты из законов) ознакомиться можно было гораздо быстрее. Я уже молчу о том, что в 2010 году я за 2,5 часа умудрился ознакомиться с 2 томами материалов своего уголовного дела (по 250 листов в каждом), плюс с 10 килограммами вещественных доказательств (документов) по делу и плюс с содержимым ТРЁХ ДВД-дисков по 4,5 гигабайта в каждом…

Но работающие в ГУМВД РФ по НСО и в Управлении Федерального казначейства по Новосибирской области юристы – не умеют читать, поэтому им не хватило 24 часов для прочтения 30 страниц. Возможно, они пошли учиться на юридические факультеты минуя начальные классы средней школы. Поэтому, оценив свои способности, оба юриста попросили суд дать им ещё неделю, дабы они смогли осилить 30 страниц текста, с 5 из которых они были уже знакомы, 6,5 страниц также не нужно было изучать (нормы действующего законодательства РФ юристы должны и так знать), и ещё 1,5 страницы подробно описывали нарушения всех норм закона со стороны ОМВД г. Бердска.

Суд предоставил юристам время для обучения навыкам чтения – до 20.03.2014 г. При этом, суд решил ещё одну задачку: отказал мне в удовлетворении не заявленнного мной ходатайства. Дело в том, что к дополнительной апелляционной жалобе я приобщил несколько документов, так как ссылался на эти документы в самой жалобе. Эти документы несомненно представляли бы интерес для суда, как органа справедливого и объективного. Но таким органом Новосибирский областной суд не является, или является не всегда. Поэтому суд, признав, что также ещё не знаком с изложенным в апелляционной жалобе (видимо также некоторые проблемы с чтением), с ходу решил отказать мне в удовлетворении не заявленнного мной ходатайства о приобщении этих документов к делу. Мне сложно понять логику судей, но как минимум странно отказывать в приобщении к делу документов, которые подтверждают (доказывают) изложенные стороной доводы. Таким образом, суд отказал в приобщении следующих документов:

1) Постановления начальника ФГУ ИЗ 54/1 Доцяк И. В. от 22.06.2010 г. (которое доказывало, что у меня 22.06.2010 г. наступило полное излечение от туберкулёза);

2) Ответа судьи Батенёвой Н. А. от 31.12.2010 г. № 08/2-1557/10 (в котором судья написала, что: “Законом не предусмотрена обязанность суда знакомить с материалами дела лиц, участвующих в гражданском деле”. Именно с такой нелепой формулировкой, мне отказали в ознакомлении с делом. То есть, право знакомиться с материалами дела у сторон есть, но при этом суд “не обязан” знакомить сторону с делом. Училась ли судья Батенёва Н. А. на первом курсе юрфака?).

Также суд отказался приобщать и другие приобщённые к жалобе документы, которые хоть и иллюстрировали изложенное в жалобе, но решающего значения не имели. Самое важное то, что суд отказал в приобщении вышеуказанного Постановления начальника ФГУ ИЗ 54/1 Доцяк И. В., хотя я предоставил доказательства того, что не мог предоставить это Постановление ранее – мне раньше не давали его в суде.

Но и это собственно не особо важно. Решающее значение для дела имеет один простой момент: в материалах дела имеется вступившее в законную силу решение суда от 15.11.2010 г. в котором, со ссылкой именно на то Постановление, которое областной суд отказался приобщить к материалам, чёрным по белому написано: “у Сергеева наступило излечение туберкулёза”. Стоит ли говорить, что и Бердский городской суд и Новосибирский областной суд решили “не увидеть” этого? Стоит ли говорить, что в материалах дела, имеется возражение ОВД г. Бердска от 12.11.2010 г. (№ 70/15182), в котором сказано: “Также есть справка от 22.06.10 начальника ФГУ ИЗ-54/1 ГУФСИН России по Новосибирской области полковника внутренней службы Доцяк И. В. в которой установлено: «У Сергеева А.А. наступило полное клиническое излечение туберкулёза и он не представляет инфекционной опасности для окружающих…”? Естественно и этот момент Новосибирский областной суд предпочёл “не увидеть”.

Эти моменты важны по той причине, что Бердский городской суд “не увидел”, что у меня наступало излечение туберкулёза в июне 2010 г., а потому посчитал, что содержание меня с больными открытой формой туберкулёза в фазе распада в одной камере “не причинило вред моему здоровью”, так как я и так “был болен” в это время…

Кроме того, представители ответчиков – МВД РФ и Минфина РФ добавили некоторое разнообразие в процесс. Дело в том, что телепередача “Прецедент” взяла аккредитацию на процесс и подала письменное заявление в суд с просьбой разрешить вести видеосъёмку судебного разбирательства. Представитель МВД РФ - Иневатова Татьяна Вячеславовна (работает юристом в ГУМВД РФ по НСО) и, как не смешно представитель Минфина РФ Карамова Анна Валерьевна (работает юристом в Управлении Федерального казначейства по Новосибирской области), сославшись на некие приказы, заявили, что их нельзя снимать при исполнении служебных обязанностей. Правда, юристы не смогли сообщить суду ни дату вынесения этих приказов ни их номер (ввиду их отсутствия). Кроме того, даже если бы такие приказы действительно существовали, то неужели юристы не понимали, что нормы ГПК РФ (федерального значения) имеют гораздо большую силу, чем некие ведомственные приказы (нормативно-правовые акты внутреннего действия)? Где эти горе-юристы были на первом курсе юрфака, когда преподавались АЗЫ?

Сюжет телепередачи “Прецедент” от 23.03.2014 г.

А теперь вернёмся к 20.03.2014 г. и посмотрим на то, как проходило “судебное разбирательство”.

Начнём с того, что судейский состав в этот раз был другим: из прежнего состава судей, которые рассматривали дело 13.03.2014 г. остался лишь один – мужчина. Надеюсь, с двумя женщинами-судьями не случилось ничего плохого. Таким образом, 20.03.2014 г. дело рассматривала уже другая коллегия судей, хотя я наивно полагал, что действует принцип несменяемости судей в процессе…

Как только судья стал зачитывать краткое изложение того, что было написано в моей апелляционной жалобе (а в действительности зачитывалось заранее заготовленное апелляционное определение), выяснилось, что судьи просто не знакомы с делом или не умеют считать. Дело в том, что судьи Новосибирского областного суда, посчитали, что я попросил компенсации на 10 миллионов больше, чем я попросил на самом деле. Меня радует правда то, что хоть ошиблись в “мою” пользу. Напомню: я изначально просил выплатить мне 40 миллионов рублей компенсации, а затем увеличил исковые требования ещё на 10 миллионов (узнав о повторном заражении туберкулёзом). Вероятно, в процессе нехитрых сложений у трёх судей возникли разногласия по поводу итоговой суммы, и результатом математического действа 40+10 стал ответ… 60! Видимо не выдержав такой непосильной (для судей) умственной нагрузки, две женщины-судьи не смогли принять участие во втором заседании и их заменили более стойкие коллеги…

Правоблудие – видеозапись судебного заседания в областном суде 20.03.2014 г.

Кстати, не только у судей проблемы с сложением и вычитанием. Так например, представитель ОМВД г. Бердска юрисконсульт Бондаренко Ольга Сергеевна также не справилась с заданием: у неё результатом математического действа 40+10 стало… 40. Неплохой результат кстати. 40 миллионов всё же лучше чем 30. И хорошо, что 40 миллионов не превратились в 40 рублей. Кстати, Бондаренко О. С. внесла меня в чёрный список в “Одноклассниках”, обнаружив что я посетил её страничку.

Если стороны по делу и судьи не смогли справиться с такой простой (детской) задачкой как 40+10, то моя попытка показать из чего примерно сложилась сумма в 50 миллионов, видимо была проигнорирована: там просто очень много цифр, и сложить их вместе задача конечно нереальная, учитывая, что судьи и представители ответчиков по делу юристы, а не математики.

Но это мелочь. Гораздо серьёзнее то, что судьи не стали даже слушать мои доводы (которые письменно изложены не были), при этом, соблюдая принцип равенства сторон в процессе, не стали также слушать и представителей ответчиков: и в самом деле, ну что стороны по делу могут сказать интересного суду, который уже заранее вынес своё решение? Стоит ли тратить дорогое судейское время на выслушивание доводов сторон по делу? Конечно нет. В результате, и меня и представителей ответчиков судьи постоянно прерывали, не давая договорить.

В этой связи, необходимо думаю внести изменения в ГПК РФ и рассматривать дела вообще без участников судебного разбирательства и даже не уведомлять их о судебных заседаниях. Кстати именно об этом я пытался сказать 20.03.2014 г. в Новосибирском областном суде, но меня не стали слушать.

12.03.2014 г. я получил на почте Возражение старшего помощника прокурора г. Бердска Стулиной Ольги Жоржевны на свою апелляционную жалобу и на апелляционную жалобу Минфина РФ. В этом возражении, прокурор Стулина О. Ж., стоящая на страже закона, назвала грубые процессуальные нарушения, допущенные судом первой инстанции “формальными”. То есть нарушения закона есть, но они “формальные”. Так например, она заявила, что хотя суд и не разрешил по существу заявленное мною ходатайство, но это “формальное нарушение”, которое не влечёт отмены вынесенного решения. Также Стулина О. Ж. заявила, что я “извещался о месте и времени судебных заседаний”, а “в случае отсутствия сведений о получении им извещения слушание дела откладывалось”.

Так как я полагал, что у меня есть право и возможность высказаться по существу изложенного в возражении прокурора на мою жалобу, я и попытался это сделать 20.03.2014 г. Но мне быстро дали понять, что суд не интересуют те факты (со ссылками на конкретные материалы дела), которые я хотел сообщить суду и которые доказывают неоднократные и грубейшие нарушения норм закона в процессе разбирательства дела в Бердском городском суде. Суд апелляционной инстанции не захотел выслушать о фактах нарушений норм закона, допущенных судом первой инстанции. В этой связи я вообще не понял, для чего я приехал в Новосибирск 20.03.2014 г., сорвавшись с конференции юристов, журналистов, экспертов и правозащитников, проходившей в курорт-отеле "Сосновка" под Бердском…

А ведь нарушения были, и отнюдь не “формальные”.

28.02.2011 г. я подал в Бердский городской суд заявление (том 1 лист дела 44), в котором попросил обеспечить возможность моего участия в каждом судебном заседании по моему исковому заявлению. Оно поступило в суд 01.03.2011 г.

Данное заявление было проигнорировано Бердским судом и я в суд не доставлялся. Более того, 15.03.2011 г. проходит судебное заседание по моему делу. Правда об этом я узнал только 14.11.2013 г. – когда знакомился с материалами дела. То есть, о судебном заседании 15.03.2011 г. я судом не извещался и в суд не доставлялся, оно проходило в моё отсутствие и без обязательного извещения об этом меня как истца. Следовательно, нарушение статьи 113 ГПК РФ в данном случае доказывать не нужно – оно очевидно. Но это только начало.

23.03.2011 г. я подал повторное ходатайство об этапировании меня в каждое судебное заседание (что делалось раньше). Оно поступило в суд 30.03.2011 г. (том 1 листы дела 110, 109).

15.03.2011 г. состоялось очередное судебное заседание, о котором я не извещался и на которое не доставлялся. Вновь нарушение статьи 113 ГПК РФ доказывать не нужно.

15.03.2011 г. суд уведомляет представителей ОВД Бердска и Минфина РФ о судебном заседании назначенном на 21.04.2011 г. (том 1 лист дела 91). Письмами уведомлялись прокурор и ГУВД РФ по НСО (том 1 листы дела 93-94). Я же вновь не получил извещения из суда о том, что на 21.04.2011 г. назначено судебное заседание по моему делу.

21.04.2011 г. судебного заседания не было “в связи с занятостью судьи в другом процессе”.

Занят судья был до 19.05.2011 г., когда состоялось и благополучно прошло (опять в моё отсутствие) очередное судебное заседание, о котором я уже традиционно не извещался.

Кстати, в деле (том 1 лист дела 118) есть письмо судьи Ачикалова С. В. о том, что мне “направлялось” уведомление о судебном заседании (только не понятно о каком судебном заседании я уведомлялся: то ли о том которое назначалось на 15.03.2011 г., или о том, которое было назначено на 21.04.2011 г.). Но дело в том, что в материалах дела нет моей расписки о получении этого уведомления, которое я впервые увидел опять-таки в 2013 г. знакомясь с материалами дела. Следовательно, опять не нужно доказывать факт нарушения статьи 113 ГПК РФ и вообще всей главы 10 ГПК РФ.

19.05.2011 г. судебное заседание по моему иску по традиции опять проходит в моё отсутствие и я об этом даже не знаю. В протоколе судебного заседания даже не решились указать на то, что я извещён об этом заседании (том 1 лист дела 122).

Следующее судебное заседание, в целях скорейшего рассмотрения дела суд назначил на 01.08.2011 г. - видимо в целях недопущения волокиты, суд отложил рассмотрение дела на 2,5 месяца! Отложил замечу – беспричинно. Хотя нет, причина была: за это время Новосибирский областной суд уже точно должен был рассмотреть мою кассационную жалобу по уголовному делу и меня должны были отправить в Кострому, что существенно развязало бы руки и сторонам по делу и суду.

Замечу, что до 15.06.2011 г. я находился в СИЗО-3 р. п. Линёво, и только 18.06.2011 г. я выехал (уже из СИЗО-1 г. Новосибирска) по направлению в Кострому. То есть, я МОГ принимать участие в судебных заседаниях вплоть до 18.06.2011 г., и до этого времени суд вполне мог уже вынести решение по делу в точном соответствии с “формальными” нормами закона о рассмотрении дел в течении 2 месяцев. Кроме того, учитывая, что мы живём в высокотехнологичном 21 веке, я мог принимать участие в судебных заседаниях и посредством видеоконференцсвязи из Костромы.

Первое извещение о судебном заседании назначенном на 01.08.2011 г. я получил лишь 27.05.2011 г. (том 1 лист дела 127).

01.08.2011 г. суд проходит в моё отсутствие (том 1 лист дела 140), но в это время я уже в Костроме, чего видимо и дожидались.

05.09.2011 г. очередное судебное заседание в моё отсутствие.

13.02.2012 г. судебное заседание проходит опять в моё отсутствие (том 1 лист дела 220). Уведомление об этом судебном заседании я получил 08.02.2012 г. находясь уже в г. Орле (том 1 лист дела 227). Расписка была направлена в суд только 20.02.2012 г. и поступила в суд 02.03.2012 г. (том 1 лист дела 226). То есть суд не имел вообще никакого представления о том извещён я или нет, что не помешало провести судебное заседание без меня.

Но больше всего меня поразил следующий трюк судьи Ачикалова С. В.

29.06.2012 г., в открытом судебном заседании о котором никто из сторон по делу не был извещён (ни я – истец, ни ответчики, ни прокурор!), судья Ачикалов С. В. решает приостановить производство по делу, так как до судьи только через 11 месяцев дошло, что я нахожусь в Орловской больнице – о чём он знал все эти 11 месяцев (том 1 лист дела 231). Вероятно, в жаркий летний день федеральный судья Ачикалов С. В., изнывая от скуки решил рассмотреть какое-нибудь дело непременно в открытом судебном заседании, в соответствии не только с буквой, но и духом закона. Увидев моё дело, он радостно потёр руки и взялся за дело. В этом странном процессе присутствовал только сам судья Ачикалов С. В. и его секретарь судебного заседания - Виль С. А. (которые только и знали об этом заседании). Весело похихикав на тему того, что в судебное заседание не явились стороны по делу (которых никто об этом заседании не известил), судья Ачикалов С. В., держа одну руку на Конституции РФ, другую на ГПК РФ, а ногу на Европейской Конвенции о правах человека, перебрав в уме все 10 Библейских заповедей торжественно вынес Определение о приостановлении производства по делу “в связи с нахождением Сергеева на лечении в Орловской ПБСТИН” (том 1 лист дела 232). То есть, получается, что суд только 29.06.2012 г. узнал о том где я нахожусь…

Однако, судья ещё с августа 2011 г. по 29.06.2012 г. (11 месяцев) прекрасно знал, что я нахожусь на лечении в Костромской ПБСТИН (том 1 лист дела 145) и это не мешало ему назначать судебные заседания, уведомлять меня об этих заседаниях, проводить их в моё отсутствие не дожидаясь получения расписок в получении извещения суда. Более того, моё нахождение на лечении в Костроме не помешало суду 05.09.2011 г. в судебном заседании и в моё отсутствии вынести Определение (том 1 листы дела 155-156) о назначении мне судебно-медицинской экспертизы в Костромском бюро судебно-медицинской экспертизы, которое я получил 21.10.2011 г. (том 1 лист дела 183). В деле также имеется сообщение из Костромской больницы о том, что меня переводят в Орловскую больницу (том 1 лист дела 190). В Орёл суд направляет мне извещение о назначении судебного заседания на 13.02.2012 г. (том 1 лист дела 209) и 13.02.2012 г. в судебном заседании (без меня разумеется) своим Определением поручает проведение ранее назначенной экспертизы Орловскому бюро судебно-медицинской экспертизы (том 1 лист дела 222)…

До тех пор пока я не уведомил суд своим заявлением от 04.10.2012 г. (поступило в суд 08.10.2012 г. – том 1 лист дела 234) о том, что я уже в Новосибирске, дело тупо лежало у судьи.

С 10.10.2012 г. судья направляет во все стороны запросы и демонстрирует готовность побыстрее разобраться с моим делом, для чего 22.11.2012 г. своим Определением возобновляет производство по делу (том 1 лист дела 241).

17.12.2012 г. суд вновь проходит в моё отсутствие (том 1 лист дела 250). О судебном заседании я не извещался (хотя был в Новосибирске и доставить меня в суд, а уж тем более известить о судебном заседании – не проблема).

14.01.2013 г. очередное судебное заседание проходит в моё отсутствие (том 1 лист дела 266) и я опять не извещался об этом судебном заседании, хотя в суде было зарегистрировано очередное моё заявление (от 19.12.2012 г. – получено судом 09.01.2013 г.) о рассмотрении дела с моим участием (том 1 лист дела 262).

Старший помощник прокурора г. Бердска Стулина О. Ж. посчитала все эти многочисленные и существенные нарушения норм гражданско-процессуального кодекса “формальными” нарушениями, не влияющими на законность вынесенного судом решения и полагала, что мои права нарушены “не были”. Таким образом возникает вопрос: или Стулина О. Ж. свой диплом о высшем юридическом образовании купила, или она просто не знакомилась никогда с материалами дела (в деле кстати нет её росписи об ознакомлении с делом)…

Но самое удивительное то, что сделали судьи Новосибирского областного суда 20.03.2014 г. О том, что они не дали мне изложить все вышеприведённые доводы полностью – я уже говорил. При этом, останавливая меня, судьи заявляли, что уже всё поняли, что я им хотел сказать (даже не начиная говорить), при этом демонстрировали то, что ничего не поняли. Например, когда я стал перечислять нарушения, судьи мне заявили, что поняли, что меня не извещали ни разу о судебных заседаниях в 2011 г., в 2012 г. и в 2013 г. И очень удивились, когда я сказал нет, не правильно, так как я тогда до этого ещё не дошёл и об этом не говорил…

Но мне попались опытные судьи, можно сказать профессионалы, и они с лёгкостью выворачивались из любых ситуаций. Эти судьи переплюнули прокурора Стулину О. Ж. Например, я был просто поражён, когда мне было заявлено, что те нарушения закона, которые я перечислил (насколько мне это было позволено) – не являются нарушениями вообще! Как мне пояснили (под видеозапись), то, что меня суд не извещал о дате, месте и времени судебных заседаний – это не нарушения, так как меня не было на судебных заседаниях! Видимо, если бы я присутствовал на судебных заседаниях о которых меня никто не извещал, вот тогда, возможно, это было бы засчитано как нарушение закона. А так как меня не было на них, значит это и не нарушения вовсе. Странно, но только тот же Новосибирский областной суд неоднократно в 2011 г. удовлетворял мои жалобы на постановления Бердского суда и отменял их как незаконные как раз по той причине, что судебные заседания проходили в моё отсутствие и я не уведомлялся о них. Так почему в этот раз подобные же нарушения закона Новосибирский областной суд не посчитал нарушениями? В итоге всё свелось к следующему диалогу:

Суд: Вы присутствовали НА ПОСЛЕДНИХ ТРЁХ СУДЕБНЫХ ЗАСЕДАНИЯХ? Те которые были до этого – нас не интересуют (!).

Я: Да, присутствовал.

Суд: Вопросы и ходатайства задавать могли?

Я: Мог.

Суд: Нарушения какие-нибудь были во время этих последних трёх судебных заседаний?

Я: Да, были, суд не разрешил по существу заявленные ходатайства…

Суд: Садитесь, мы Вас поняли. Нарушений не было, решение оставлено без изменения, Ваша жалобы без удовлетворения.

Таким образом, Новосибирский областной суд сделал то, чего не должен был делать: разделил судебное разбирательство, которое включает в себя и апелляционную стадию на несколько неких “стадий”, при этом, посчитал, что происходившее в 2011 и в 2012 годах – по сути не являлось судебным процессом… Или я не так что-то понял?

Единственное слово, которое подходит для правильного описания происходившего 13.03.2014 г. и 20.03.2014 г. в Новосибирском областном суде это - ПРАВОБЛУДИЕ. Так как ни к суду, ни к закону, ни к здравому смыслу этот спектакль не имеет никакого отношения. Надеюсь, Европейский Суд, куда я в ближайшее время направлю жалобу, вынесет более справедливое решение…

Подробнее о сути данного дела можно узнать из следующих публикаций:

Смех да и только... (Апелляция, часть 1)

Почему у заключённых нет прав, которые у них есть? (Апелляция, часть 2)

Россия - щедрая душа! (Апелляция, часть 3)

pravdolyub.com/news/14/2014-03-18-45

В ужасных условиях ИВС (которые неоднократно назывались судом бесчеловечными, пыточными и унижающими человеческое достоинство), я находился 159 дней. Значит, за каждый из 159 дней такой изощрённой пытки, устроенной мне государственным органом по защите прав и свобод человека и гражданина – ОВД г. Бердска, мне полагается по… 94 рубля. 94 рубля - за пытки. А за унижение моего человеческого достоинства на протяжении всех 159 дней суд насчитал мне бонус - по 33 копейки за каждый день. Россия – щедрая душа!...

Продолжение: часть 3 апелляционной жалобы на решение Бердского городского суда от 28.11.2013 г.

Экспериментально доказано, что условия скученности ослабляют иммунную систему и способствуют стрессу, фактически убивающему человека (Майерс Д. «Социальная психология»). Судом установлено, что я находился в условиях скученности (страницы 3 - 4 Решения). Данный факт был установлен и ранее – 15.11.2010 г.

Таким образом, учитывая общеизвестность пагубного воздействия тюремного заключения на психику человека, суд был обязан провести психолого-психиатрическую экспертизу. Как минимум, суд был обязан провести эту экспертизу для определения тяжести стрессора (стрессовой ситуации) которым в данном случае было содержание меня в ужасных условиях ИВС, а также необходимо было для определения уровня страданий и характера морального вреда. Однако, этого сделано не было.

В своём ходатайстве от 23.03.2011 г. (том 1 лист дела 108), которое я поддержал в судебном заседании 27.11.2013 г., я попросил провести мне психолого-психиатрическую экспертизу, по указанным в ходатайстве вопросам. В частности по таким вопросам как:
2. Какое влияние на мою психику оказали (могли оказать) условия содержания в ИВС ОВД?
3. Могли ли условия содержания в ИВС ОВД оказать негативное воздействие на мою психику, вызвать возникновение психического расстройства; если да, то насколько сильное воздействие?
4. Являются ли имеющиеся в ИВС ОВД по г. Бердску действительные условия содержания психотравмирующим фактором, психосоциальным стрессом?
5. Оценить интенсивность этого стресса, тяжесть воздействия на психику человека.

Однако, суд не стал назначать данную экспертизу, сославшись на то, что в рамках УГОЛОВНОГО ДЕЛА, в отношении меня была проведена психолого-психиатрическая экспертиза, по результатам которой у меня на момент помещения в ИВС уже имелось психическое заболевание.

Но я в своём исковом заявлении ставил вопрос о том, что у меня данное заболевание возникло исключительно под воздействием сильнейшего психосоциального стресса, психотравмирующего фактора – содержание меня не просто в условиях тюремной изоляции, но дополнительно в ужасающих условиях (в ИВС). Тяжесть и психотравмирующий эффект от подобной ситуации в значительной степени превышают негативный эффект от помещения человека в условия «обычного» тюремного заключения. Также, я указывал в своём исковом заявлении, что если у меня и имелось на момент помещения в ИВС какое-либо психическое заболевание (хотя незадолго до помещения в ИВС я посещал психиатра, который сказал мне, что я полностью здоров), то под воздействием суровых условий содержания под стражей, возможно имевшееся психическое заболевание усугубилось. Именно для того, чтобы разобраться во всех этих вопросах, и была нужна экспертиза.

Однако, суд вообще не стал заморачиваться разрешением вопроса касательно моего психического здоровья и причинённого (за время длительного нахождения в бесчеловечных условиях) вреда моему психическому здоровью. Суд просто сослался на экспертизу, проведённую в порядке уголовного судопроизводства в рамках уголовного дела, проигнорировав то, что та экспертиза не разрешала поставленные в моём ходатайстве вопросы. Да и не могла, так как эксперты не видели видео и фотографии реальных условий содержания под стражей невиновных людей: такого видео на тот момент просто не существовало.

При этом, даже если бы экспертиза проведённая в ГНЦ им. Сербского 03.02.2010 г. и разрешала бы вопросы поставленные в моём ходатайстве, ссылаться на экспертизу, проведённую в порядке УПК РФ суд не имел права.

Как я указывал в своём ходатайстве, согласно статье 1 ГПК РФ порядок гражданского судопроизводства определён ГПК РФ; гражданское судопроизводство ведётся в соответствии с ГПК РФ, а в случае отсутствия нормы процессуального права регулирующей отношения возникшие в ходе гражданского судопроизводства, применяется аналогия права.

Кроме того, в силу статьи 55 ГПК РФ доказательствами по делу являются полученные в предусмотренном законом порядке сведения о фактах, на основе которых суд устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, обосновывающих требования сторон. Согласно части 2 статьи 55 ГПК РФ доказательства, полученные с нарушением закона, не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу решения суда.

Ввиду того, что два представленных суду заключения экспертов-психиатров в порядке УПК РФ в рамках данного дела не имеют юридической силы и не могут являться доказательствами в процессе гражданского судопроизводства, для разрешения поставленных в моём ходатайстве вопросов, необходимо было назначить и провести отдельную экспертизу в порядке ГПК РФ. Тем более, что последняя экспертиза была поведена в порядке УПК РФ за три года до момента рассмотрения дела судом и эксперты не имели в своём распоряжении тех доказательств, которыми располагал суд.

Таким образом, оказавшись запертым в таких условиях, моё психическое состояние не могло остаться без изменений. Это очевидно абсолютно любому. Для того, чтобы это понять, не нужно быть экспертом-психиатром или психологом.

Касательно справедливости компенсации причинённого морального вреда.

01.04.2011 г. Центральный районный суд г. Новосибирска удовлетворил исковые требования Леконта Владимира Львовича и вынес решение о взыскании в его пользу компенсации морального вреда в размере 30.000 рублей. Новосибирский областной суд 09.06.2011 г. оставил данное решение без изменений. В случае с Леконтом В. Л., суд посчитал, что были грубо нарушены его конституционные права. Суд пришёл к выводу, что незаконное получение полицейскими сведений об имеющихся заболеваниях Леконта В. Л. нарушило «права и охраняемые законом интересы истца на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, гарантированные ст. 23 Конституции РФ, и данные действия причинили истцу нравственные страдания».

Существуют некоторые примеры, по которым можно примерно судить о несправедливости принятого Бердским судом решения.

Например, в декабре 2013 г. Пресненский районный суд Москвы удовлетворил иск поданный судьей Мосгорсуда Дмитрием Гордеюком и судьей в отставке Юрием Беспаловым к журналу The New Times о защите чести и достоинства. Ответчиков (журнал «The New Times» и журналистку Зою Светову) обязали выплатить 1,1 миллиона рублей в качестве компенсации морального вреда. Претензии истцов сводились к тому, что: «клевета, распространения тиражом 253 800 экземпляров, нанесла ущерб чести и достоинству». Суд, посчитав это утверждение верным, оценил ущерб от написанной в СМИ клеветы в 1,1 миллионов рублей.

Другой пример. Уголовный Кодекс РФ предусматривает ответственность за такое преступление как «клевета» (статья 128.1 УК РФ): то есть «распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающих его репутацию». Частью первой данной статьи, в качестве одного из видов наказания, предусмотрен штраф до 500.000 рублей. В части второй данной статьи, в которой предусматривается ответственность за то же деяние только совершённое публично, ответственность за данное деяние удвоена: до 1.000.000 рублей. А санкция части 5 статьи 128.1 УК РФ предусматривает штраф в размере до 5.000.000 рублей. То есть, законодатель считает, что сумма ущерба от данного деяния может доходить до 5.000.000 рублей. Тем самым, законодатель оценил достоинство личности в достаточно большую (по российским меркам) сумму.

Немного из практики:

1. В июле 2003 года Арбитражный суд Москвы удовлетворил иск ОАО «Альфа-Банк», ООО «Альфа-Эко», председателя совета директоров Альфа-Банка Михаила Фридмана и президента Альфа-Банка Петра Авена к издателю газеты «Версия» ЗАО «МАПТ-Медиа» и журналисту Олегу Лурье о защите деловой репутации. Суд обязал выплатить миллионные компенсации истцам: 3 млн. рублей президенту группы «Альфа-банк» Петру Авену, 3 млн. рублей председателю наблюдательного совета директоров консорциума «Альфа-Групп» Михаилу Фридману, а также судебные издержки в 170 тыс. фунтов стерлингов, которые причитались международному детективному агентству Kroll. 23 сентября 2003 г. апелляционная инстанция оставила это решение в силе.

2. Осенью 2004 в рамках рассмотрения иска «Альфа-банка» к издательскому дому «Коммерсант» Московский арбитражный суд удовлетворил исковые требования банка и постановил взыскать с газеты около 20,5 млн руб. убытков, понесенных им из-за публикации газеты, и 300 млн руб. так называемого «репутационного вреда». Затем 9-й апелляционный арбитражный суд сократил сумму убытков с 20,5 млн до 10,5 млн руб.. В январе 2005 года ИД перечислил банку 310,5 миллионов, однако позже вышестоящая инстанция снизила общую сумму взыскания до 40,5 млн руб. и «Альфа-банк» был вынужден вернуть газете разницу.

3. В 2005 г., спустя 2 года после публикации в газете «Смена» статьи о деятельности основателя ЗАО «Фармакор», фармацевтическая компания предъявила газете иск на сумму 1,5 млн рублей и полностью выиграла суд.

4. 18 января 2013 года Октябрьский районный суд г. Новосибирска удовлетворил иск мэра Кольцово Николая Красникова о компенсации морального вреда за незаконное уголовное преследование и постановил взыскать из государственного бюджета 600.000 рублей в его пользу. Под стражу Николай Красников не помещался, всё время пока его уголовное дело расследовалось, он находился на свободе.

5. Европейский Суд по правам человека присудил по делу «Ананьев и другие (Ananyev and Others) против Российской Федерации» (Жалобы №№ 42525/07 и 60800/08) выплатить компенсацию морального вреда Баширову за содержание в бесчеловечных и унижающих достоинство условиях в размере 13.000 евро (653.380 рублей).

6. По делу «Очелков против России (Ochelkov v. Russia)» (№ 17828/05) Постановление от 11 апреля 2013 г. Европейский Суд, установив нарушение статьи 3 Европейской Конвенции (которая запрещает пытки, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание), обязал Россию выплатить заявителю 20.000 евро (по курсу 1.005.200 рублей) в качестве компенсации морального вреда.

Таким образом, можно увидеть, что суды присуждают довольно крупные суммы в качестве компенсации морального вреда за посягательство на честь, достоинство и деловую репутацию граждан.

Практика показывает, что Европейский Суд, установив, что государством было нарушено какое-либо право, никогда не присуждало компенсации менее 1.000 евро (минимальные суммы компенсации обычно выше: от 2.000 до 6.000 евро).

Полагаю, что в связи с моим делом, следует произвести оценку по каждому факту нарушенных прав.

Б.

Бердский городской суд посчитал, что сумма компенсации в 15.000 рублей будет «справедливой» и «достаточной». То есть, с точки зрения Бердского суда, ничего особо страшного не случилось, ущерб от незаконных действий и бездействия государственного органа «минимален», а потому достаточно будет выплатить мне сумму равную ОДНОМУ МЕСЯЦУ проживания в съёмной квартире.

Чтобы несправедливость размера компенсации была предельно очевидна каждому, попробую объяснить ситуацию языком цифр.

В ужасных условиях ИВС (которые неоднократно назывались судом бесчеловечными, пыточными и унижающими человеческое достоинство), я находился 159 дней. Значит, за каждый из 159 дней такой изощрённой пытки, устроенной мне государственным органом по защите прав и свобод человека и гражданина – ОВД г. Бердска, мне полагается по… 94 рубля. 94 рубля - за пытки. А за унижение моего человеческого достоинства на протяжении всех 159 дней суд насчитал мне бонус - по 33 копейки за каждый день. Россия – щедрая душа!

Легальное видео условий содержания в ИВС ОВД г. Бердска в 2010 году. Полная версия.

В данном свете цитирование второй статьи Конституции РФ «человек, его права и свободы являются высшей ценностью» кажется издёвкой.

В части 1 статьи 21 Конституции РФ сказано, что «достоинство личности охраняется государством. Ничто не может быть основанием для его умаления». А в части 2 статьи 21 указано, что «никто не должен подвергаться пыткам, насилию, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению или наказанию».

Однако, получается, что Российская Федерация не выполнила своих обязанностей по охране моего достоинства. Также государством не были исполнены обязанности по защите меня от пыток, жестокого и унижающего обращения. Суд посчитал, что будет «справедливым» наказать государство за неисполнение конституционных обязанностей на 15.000 рублей.

Но можно считать и по-другому.

Например, можно за каждое доказанное нарушение какого-либо моего права и законной нормы, установить какую-либо адекватную компенсацию.

Судом были установлены (в этом и предыдущим процессах) существенные и многочисленные нарушения моих прав и норм действующего законодательства. За каждый факт нарушения полагаю возможным установить какую-либо материальную компенсацию (так как иным образом возместить ущерб не удастся).

Посчитаем примерно так:

1. нарушение пункта 2 Правил внутреннего распорядка в ИВС: необеспечение режима, обеспечивающего соблюдение прав подозреваемых и обвиняемых. Это привело к нарушению моих неотъемлемых прав, гарантированных мне Европейской Конвенцией, Конституцией РФ, федеральным законодательством РФ. Сумма компенсации: 1.000.000 рублей.

2. нарушение пункта 11 ПВР: в ИВС содержались лица, нуждающиеся в стационарном лечении. Сумма компенсации: 1.000.000 рублей.

3. нарушение пункта 17 ПВР: инфекционные больные не содержались в карантине. Сумма компенсации: 1.000.000 рублей.

4. нарушение пункта 18 ПВР: больные инфекционными заболеваниями содержались вместе со здоровыми. Сумма компенсации: 10.000.000 рублей.

5. нарушение пункта 19 ПВР: нарушение порядка раздельного содержания заключённых. Сумма компенсации: 100.000 рублей.

6. нарушение пункта 21 ПВР: содержание курящих, с некурящими. Сумма компенсации: 1.000.000 рублей.

7. нарушение пункта 42 ПВР:
 содержание в условиях, не отвечающих требованиям гигиены. Сумма компенсации: 1.000.000 рублей;
 содержание в условиях, не отвечающих требованиям пожарной безопасности. Сумма компенсации: 1.000.000 рублей;
 содержание в условиях, не отвечающих нормам санитарной площади в камере на одного человека, установленным Федеральным законом. В камере ИВС рассчитанной на 4 человека содержалось до 12 человек. Сумма компенсации: 1.000.000 рублей;
 двухразовое питание вместо трёхразового. Сумма компенсации: 1.000.000 рублей.

8. нарушение пункта 43 ПВР:
 необеспечение индивидуальным спальным местом. Сумма компенсации: 1.000.000 рублей;
 необеспечение постельными принадлежностями в полном объёме (обеспечивали родные). Сумма компенсации: 100.000 рублей;
 необеспечение постельным бельём (обеспечивали родные). Сумма компенсации: 100.000 рублей;
 необеспечение столовой посудой и столовыми приборами. Сумма компенсации: 100.000 рублей.

9. нарушение пункта 45 ПВР:
 отсутствие индивидуальных нар или кроватей по числу заключённых. Приходилось спать на полу. Сумма компенсации: 1.000.000 рублей.
 отсутствие стола и скамеек по числу заключённых. Приходилось есть, писать, читать - также на полу. Сумма компенсации: 1.000.000 рублей.
 отсутствие шкафа для хранения индивидуальных принадлежностей и продуктов. Сумма компенсации: 100.000 рублей.
 санитарный узел был устроен с нарушением правил приватности. Справлять нужду приходилось у всех на виду. Сумма компенсации: 1.000.000 рублей.
 отсутствие вешалки для верхней одежды. Одежду приходилось складывать на постель в кучу. Сумма компенсации: 100.000 рублей.
 отсутствие бачка для питьевой воды. Сумма компенсации: 500.000 рублей.
 отсутствие радиодинамиков. Приходилось сутками и месяцами находиться в условиях информационного вакуума без возможности хотя бы послушать новости или музыку. Сумма компенсации: 1.000.000 рублей.
 отсутствие кнопки для вызова дежурного. Приходилось в случае необходимости для вызова сотрудника ИВС стучать по металлической двери кулаками (приходилось часто). Сумма компенсации: 1.000.000 рублей.
 отсутствие светильников ночного освещения. Спать приходилось при свете дневной лампы. Сумма компенсации: 1.000.000 рублей.
 отсутствие окна. Пребывание там более дня приводило к дезориентации, и не было понятно: день сейчас или ночь. Сумма компенсации: 1.000.000 рублей.
 отсутствие тазов для гигиенических целей и стирки одежды. Сумма компенсации: 500.000 рублей.

10. нарушение пункта 47 ПВР: нарушалось право на еженедельную помывку в душе. Иногда не водили мыться месяцами. Сумма компенсации: 1.000.000 рублей.

11. нарушение главы XIV ПВР: отсутствие медико-санитарного обеспечения. В том числе полное отсутствие какой-либо дезинфекции в ИВС. Следствие: заражение туберкулёзом дважды, отказ в предоставлении медицинской помощи, отказ в лечении, что увеличило срок излечения в два раза. Сумма компенсации: 10.000.000 рублей.

12. нарушение главы XV ПВР: отсутствие ежедневных прогулок. Нахождение 24 часа в сутки без доступа к свежему воздуху. Сумма компенсации: 1.000.000 рублей.

13. нарушение главы XVI ПВР: нарушение права на свидания с адвокатом и женой – назначенной следователем моим законным представителем (то есть защитником). Нарушение права на защиту. Сумма компенсации: 1.000.000 рублей.

14. нарушение статьи 13 федерального закона «О содержании под стражей»: содержался в ужасных условиях ИВС БОЛЕЕ 10 СУТОК в течение месяца. Иногда месяцами. Сумма компенсации: 1.000.000 рублей.

Итого: 41.600.000 рублей. Плюс 8.400.000 за повторное помещение меня после излечения от туберкулёза, в камеру с больными туберкулёзом. Всего: 50.000.000 рублей, которые были заявлены мною в иске.

15. В ходе рассмотрения дела, помимо вышеуказанных нарушений, были выявлены и иные нарушения действующего на тот момент законодательства РФ, допущенные ОВД по г. Бердску (перечислены в пунктах IX-X данной жалобы):

1. Нарушения норм Конституции РФ:

 Статья 2
 Статья 17
 Статья 21
 Статья 41
 Статья 42
 Статья 1
 Статья 2
 Статья 29 Статья 1
 Статья 4
 Статья 13
 Статья 15
 Статья 17
 Статья 22
 Статья 23
 Статья 24
 Статья 33

4. Нарушения Федерального закона от 18 июня 2001 г. № 77-ФЗ «О предупреждении распространения туберкулеза в Российской Федерации»:

 Статья 7
 Статья 10
 Статья 11
 Статья 13

5. Нарушения Приказа Министерства здравоохранения и социального развития РФ и Минюста РФ от 17 октября 2005 г. № 640/190 «О порядке организации медицинской помощи лицам, отбывающим наказание в местах лишения свободы и заключенным под стражу»:

 Пункт 40
 Пункт 317
 Пункт 338
 Пункт 341
 Пункт 348
 Пункт 353
 Пункт 354
 Пункт 372

Таким образом, ОВД Бердска было нарушено:

1. 5 статей Конституции РФ;
2. 16 статей различных федеральных законов;
3. 30 пунктов Правил Внутреннего Распорядка;
4. 8 пунктов совместного Приказа Министерства Юстиции и Министерства здравоохранения.

Итого: ОВД Бердска, органом правопорядка, созданным для защиты прав
граждан, были незаконно нарушены 59 моих прав, гарантированных мне государством! Это документально ДОКАЗАННЫЕ нарушения.

Следовательно, если поделить 15.000 рублей компенсации на 59 допущенных правозахоронителями из ОМВД г. Бердска нарушений, получится, что суд оценил каждое нарушение в 254 рубля 23 копейки.

Честно говоря, я даже не знаю, что более цинично: оценить каждый день пыток с унижениями в 94 рубля 33 копейки, или оценить каждое из 59 нарушенных прав и норм закона в 254 рубля 23 копейки? В любом случае, «справедливым» нельзя будет назвать ни первый вариант расчёта компенсации, ни второй. Гораздо более справедливым, было бы оценить каждое из 59 нарушенных прав в минимальные 1.000 евро. Тогда, сумма компенсации составит 2.965.340 рублей (59.000 евро). Или по-другому: оценить каждый из 159 проведённых в пыточных условиях опять-таки в минимальные 1.000 евро. Тогда размер компенсации составит 7.991.340 рублей (159.000 евро). Но суд решил довести ситуацию до абсурда: установив беспрецедентное количество нарушений допущенных одним органом по одному делу, назначил смехотворную компенсацию. 15.000 рублей – чистая насмешка и откровенное издевательство в данном случае.

Смех сквозь слёзы: саркастический видеоролик на основе моего видео - "Квартиры в Бердске".

Министерство финансов подало апелляционную жалобу на данное решение, указав, что 15.000 рублей Министерство платить не должно, не хочет, да и вообще я сам виноват в том, что оказался в условиях, оказаться в которых просто не мог, если бы органы власти исполняли действующее законодательство, а не относились бы к нему и к правам человека с таким презрением и пренебрежением.

Представитель Министерства Финансов России Карамова А. В. указала в своей апелляционной жалобе: «…суд в своём решении совершенно не учёл личность самого истца. Который фактически самостоятельно обрёк себя на лишения и страдания, совершив преступление».

Во-первых, действующее законодательство запрещает причинять кому-либо страдания. В том числе, закон запрещает причинять страдания и преступникам. В статье 4 закона «О содержании под стражей» указано, что «содержание под стражей не должно сопровождаться пытками, иными действиями, имеющими целью причинение физических или нравственных страданий подозреваемым и обвиняемым в совершении преступлений, содержащимся под стражей». Кроме того, условия должны отвечать всем требованиям закона.

Во-вторых, обвинительного приговора суда в отношении меня нет, следовательно, я НЕ совершал преступления и преступником меня называть нельзя. Это прямо вытекает из презумпции невиновности (которая вроде как пока действует): «каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда» (статья 14 УПК РФ и статья 49 Конституции РФ).

В-третьих: по заключению экспертов ГНЦ им. Сербского, я на момент инкриминированного мне деяния находился в состоянии невменяемости: то есть и с этой точки зрения также не мог совершить преступление, так как «не осознавал характер своих действий и не мог их контролировать». Преступление, может совершить ТОЛЬКО вменяемое лицо, осознающее свои действия. С этим полагаю, суд согласится.

Таким образом, изложенное в апелляции Министерства Финансов России имеет все признаки уголовного преступления в отношении меня по статье 128.1 УК РФ «клевета».

В своих прениях я объяснил суду всю серьёзность данного дела, допущенных в отношении меня нарушений и пояснил также необходимость удовлетворения моих исковых требований в полном объёме:

«…дважды заразиться туберкулёзом – смертельно-опасным заболеванием, не иметь возможности получать лечение, которое необходимо человеку, чтобы выздороветь и не умереть, я считаю 15.000 крайне недостаточно и никакого воспитательного значения для представителей ответчика иметь не будет. Ну что такое 15.000? Ну, заплатит Министерство финансов 15.000, а каким это уроком послужит для этого органа? Дальше люди будут также по 20 лет содержаться в таких же условиях, пока какой-нибудь Сергеев, с диагнозом психического хронического расстройства не окажется в этих условиях, не соберёт доказательства, не подаст в суд, не докажет все эти обстоятельства и на тебе – прокуратура потом подаёт иск: закрывайте (ИВС): в таких условиях людей держать нельзя? А что, прокуратура раньше этого не видела? Видела. Почему нельзя было прокуратуре раньше подать такую жалобу?
…

Я же, Ваша честь, добился выделения 4.500.000 рублей на проведение ремонтных работ в ИВС. Когда я выиграл дело по жалобе, мне сотрудники ИВС в частности начальник ИВС сказал: «ну и что ты добился? Ну, вынесли решение. Ну, повесь его себе над матрасиком и совесть твоя пусть будет спокойна. Ты дальше будешь спать на полу, писать на полу…». Я говорю: почему? Мне говорят: нет денег, нам их никто не выделит. Я говорю: ну в чём проблема? Сейчас я напишу 2-3 заявления и будут деньги. Написал в Министерство финансов, Министерство Внутренних Дел и в Государственную Думу. Приложил видеозапись условий содержания и копию решения суда вступившего в законную силу. Не так же трудно, Ваша честь, это было. Мне, находясь в таких условиях написать, отправить, сделать копии, разослать всем… В чём проблема, Ваша честь? Почему другие органы, которые должны были эти условия улучшать, должны были обеспечивать те условия которые написаны в замечательных федеральном законе «О содержании под стражей» и Правилах Внутреннего Распорядка… Там же всё это написано… В Конституции, про достоинство… все законы говорят об этом: недопустимость унижения, создание таких условия. Условия Вы видели. В решении суда написано: бесчеловечные условия, унижающие человеческое достоинство, приводящие к смертельно-опасным заболеваниям…

Посмотрите на результат выигранного мною дела по ИВС в 2010 г. - "И один в поле воин"

…

Для того, чтобы ответчики почувствовали свою ответственность за судьбы людей, которые находятся в их власти, полной и безраздельной власти, я считаю необходимым удовлетворить в полном объёме ту сумму, которая указана в моём исковом заявлении. Пусть это послужит хорошим уроком органам государственной власти и не допустит впредь, такое вот циничное отношение к нормам закона, к человеку, его правам, свободам и его достоинству».

Фото "Бердск-онлайн".

Мои прения в судебном заседании 28.11.2013 г. (с 6 минуты 46 секунды)

То, что представитель ответчика МВД России Иневатова Т. В. выслушав заключение прокурора и мои прения, отказалась сама выступать в прениях, свидетельствует о том, что представитель МВД России согласилась со всем сказанным. По крайней мере, это говорит о том, что у представителя МВД России не было никаких контраргументов.

В период нахождения в местах лишения свободы, по вине ОМВД г. Бердска и МВД РФ я дважды заражался туберкулёзом лёгких. Возможность заразиться туберкулёзом у меня была только в ИВС ОВД г. Бердска, где я содержался в одной камере с больными туберкулёзом людьми. Я содержался в ИВС порой по целому месяцу, а если и вывозился по истечению срока содержания, то через день-два или три снова доставлялся в ИВС, где содержался без доступа свежего воздуха, в перенаселённых накуренных камерах с клопами, на полу, вместе с людьми, больными открытой формой туберкулёза в фазе распада. У меня двое малолетних детей, которых я мог заразить, кроме того, я вообще мог умереть от туберкулёза ввиду неполучения необходимого лечения в ИВС, что причиняло мне дополнительные страдания и переживания.

Считаю, что за содержание меня в бесчеловечных, недостойных человека условиях унижающих чувство достоинства и подпадающих под определение пытка по смыслу статьи 3 Европейской Конвенции 1950 г. на протяжении длительного времени, в нарушение статьи 13 ФЗ РФ «О содержании под стражей», размер компенсации должен составлять не менее 50.000.000 (пятьдесят миллионов) рублей.

Полагаю, данная сумма обоснованна как характером действий (бездействия) ответчиков, длительностью нарушения моих прав, так и характером объекта посягательств и нарушенных прав, размером и характером ущерба, тяжестью последствий.

Также считаю, что в целях предупреждения причинения вреда ответчиком в будущем, для возможности воспитания у ответчиков и выработки ответственности, уважительного отношения к жизни и здоровью граждан, к правам человека, к Закону, учитывая назидательное значение той кары которую ответчики заслужили в том числе ввиду неуважительного отношения ответчиков к законодательству Российской Федерации, сумма компенсации морального вреда должны составлять сумму не меньшую чем 50.000.000 (пятьдесят миллионов) рублей: меньшие суммы как показывает практика, не возымеет должного эффекта и не возместит мне причинённый ответчиком ущерб.

Согласно Решению Центрального районного суда г. Новосибирска от 31.08.2011 г., единственный орган, который был виновен в том, что деньги на проведение ремонтных работ и приведение условий содержания в ИВС ОВД г. Бердска в соответствие с требованиями законодательства и Приказов самого Министерства внутренних дел не выделялись – это МВД РФ. Следовательно, раз нарушителем является столь серьёзное федеральное ведомство, то и наказание (компенсация) должно быть более значительным.

Таким образом, в ходе судебного процесса было установлено, что в городе Бердске Новосибирской области, в одном здании с ОВД по г. Бердску (орган правопорядка, охраны прав, жизни и здоровья граждан), на протяжении 20 лет функционировал Изолятор Временного Содержания, представляющий смертельную опасность для жизни и здоровья граждан Российской Федерации и, кроме того – для иностранных граждан…

В нечеловеческих условиях ИВС люди заражались туберкулезом, умирали, а правохоронительные органы делали вид, что об этом не знают, предпочитая выписывать друг-другу необязательные для исполнения предупреждения и отписки на них: отстаньте, у нас нет денег для того, чтобы создать условия, при которых бы люди не заражались и не умирали.

Суд, который шёл целых ТРИ ГОДА по моему иску, разобрался в ситуации и вынес своё решение. Решение суда - настоящая насмешка над правосудием: 15.000 рублей за содержание «в ненадлежащих условиях в ИВС». Факт заражения туберкулёзом в ИВС суд посчитал «недоказанным», а вторичное заражение после излечения вообще не углядел. Заплатить эти гроши, должен Минфин РФ, который не желает платить даже эти копейки (Минфин РФ подал апелляционную жалобу на это решение). ОМВД г. Бердска и МВД РФ - не должны платить ничего. А так как им не нужно ничего платить, то они даже и не стали обжаловать это решение, хотя даже в нынешнем виде, это решение говорит о незаконных действиях ОМВД г. Бердска и МВД РФ, доказывающих содержание ДЕСЯТЕЛЕТИЯМИ невиновных людей в бесчеловечных, пыточных условиях. Назвать такое решение «справедливым» язык не поворачивается.

Любое решение суда, признающее нарушение норм федеральных законов, Конституционных положений и прав граждан, должно формировать у органа-нарушителя правильное отношение к этим фактам и показывать ЗНАЧИТЕЛЬНОСТЬ этих нарушений и ЗНАЧИМОСТЬ высших ценностей, которыми, как указано в статье 2 Конституции РФ в России являются: человек, его права и свободы.

Если суд, установив допущенные государственным органом (созданным для защиты прав и свобод человека) нарушения прав и свобод человека, «оценивает» эти нарушения в 15.000 рублей, то для органа-нарушителя, сиё означает, что «максимальная цена» высших ценностей Российского государства составляет 15.000 рублей, что является с точки зрения органа-нарушителя незначительной ценой, стало быть, орган-нарушитель перестаёт считать права человека «высшей ценностью», что приводит к повторным нарушениям этих прав. В условиях, когда государственные органы испытывают нехватку финансирования, государственные органы считают «высшей ценностью» бюджетные средства (сформированные за счёт налогоплательщиков, то есть народа, который и является властью в России). При этом, на нарушения прав граждан (налогоплательщиков, народа, власти) государственные органы глаза закрывают: им проще выплатить в случае чего незначительную сумму в качестве компенсации, нежели свято соблюдать закон.

Это и приводит к тому, что государственные органы и руководящий состав этих органов, начинают мыслить в таких категориях как: подумаешь, права человека, подумаешь Конституция, все остальные федеральные законы, нормативно-правовые акты всяких там МВД РФ и иных органов. Ну и что, что эти законы принимала Государственная Дума, а подписывал Президент РФ? Что с того, что они «обязательны для исполнения» а «неисполнение этих норм влечёт предусмотренную законом ответственность». Никто никогда ничего не исполнял, ответственности никто никогда не нёс, значит (делает вывод сотрудник государственного органа): нарушать законы и права человека МОЖНО. И правда: реальной ответственности за неисполнение законов нет. Суммы компенсации за доказанные нарушения – смехотворны и зачастую не превышают месячные расходы небольшого госоргана на канцелярские принадлежности (мелкие расходы). Причина громадного количества нарушений допускаемых государственными органами одна – безнаказанность. А безнаказанность порождает ещё больше нарушений.

На основании изложенного, в соответствии со статьями 320, 327.1, 328, 330 (часть 1 пункты 1, 2, 3, 4) ГПК РФ, -
Решение Бердского городского суда от 28.11.2013 г. отменить, принять по делу новое решение.
Настоящую жалобу прошу рассмотреть с моим участием.
От уплаты госпошлины я освобождён, так как являюсь инвалидом 2 группы.

Мотивированное решение получил на руки 09.12.2013 г.

pravdolyub.com/news/13/2014-03-18-44
Охрана здоровья граждан гарантируется статьёй 41 Конституции Российской Федерации.

Помимо конституционных гарантий, охрана здоровья гарантирована и федеральными законами РФ, а также нормативно-правовыми актами. В том числе, на момент 2009-2011 годов охрана здоровья гарантировалась статьями 1, 2, 29 «Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан» (действовавшими на тот период времени).

Согласно статье 1 Федерального закона РФ от 15 июля 1995 года № 103-ФЗ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» «настоящий Федеральный закон регулирует порядок и определяет условия содержания под стражей, гарантии прав и законных интересов лиц, которые в соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации задержаны по подозрению в совершении преступления, а также лиц, подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений, в отношении которых в соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации избрана мера пресечения в виде заключения под стражу».

В соответствии со статьёй 4 закона № 103-ФЗ «содержание под стражей осуществляется в соответствии с принципами законности, справедливости, презумпции невиновности, равенства всех граждан перед законом, гуманизма, уважения человеческого достоинства, в соответствии с Конституцией Российской Федерации, принципами и нормами международного права, а также международными договорами Российской Федерации и не должно сопровождаться пытками, иными действиями, имеющими целью причинение физических или нравственных страданий подозреваемым и обвиняемым в совершении преступлений, содержащимся под стражей».

Согласно статье 13 закона № 103-ФЗ «подозреваемые и обвиняемые, содержащиеся в следственных изоляторах, могут переводиться в изоляторы временного содержания в случаях, когда это необходимо для выполнения следственных действий, судебного рассмотрения дел за пределами населенных пунктов, где находятся следственные изоляторы, из которых ежедневная доставка их невозможна, на время выполнения указанных действий и судебного процесса, но не более чем на десять суток в течение месяца».

В силу положений статьи 15 закона № 103-ФЗ «в местах содержания под стражей устанавливается режим, обеспечивающий соблюдение прав подозреваемых и обвиняемых, исполнение ими своих обязанностей, их изоляцию, а также выполнение задач, предусмотренных Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации. Обеспечение режима возлагается на администрацию, а также на сотрудников мест содержания под стражей, которые несут установленную законом ответственность за неисполнение или ненадлежащее исполнение служебных обязанностей».

Согласно статье 17 закона № 103-ФЗ «подозреваемые и обвиняемые имеют право (в том числе) получать бесплатное питание, материально-бытовое и медико-санитарное обеспечение, в том числе в период участия их в следственных действиях и судебных заседаниях (пункт 9)».

Статья 22 закона № 103-ФЗ гарантирует обеспечение подозреваемых и обвиняемых бесплатным трёхразовым питанием, достаточным для поддержания здоровья и сил обвиняемых.

Положения статьи 23 закона № 103-ФЗ гарантируют создание подозреваемым и обвиняемым бытовых условий, отвечающим требованиям гигиены, санитарии и пожарной безопасности.

В силу статьи 24 закона № 103-ФЗ «оказание медицинской помощи и обеспечение санитарно-эпидемиологического благополучия в местах содержания под стражей организуются в соответствии с законодательством в сфере охраны здоровья. Администрация указанных мест обязана выполнять санитарно-гигиенические требования, обеспечивающие охрану здоровья подозреваемых и обвиняемых. При ухудшении состояния здоровья подозреваемого или обвиняемого сотрудники мест содержания под стражей безотлагательно принимают меры для организации оказания подозреваемому или обвиняемому медицинской помощи».

В соответствии со статьёй 33 закона № 103-ФЗ «отдельно от других подозреваемых и обвиняемых содержатся … больные инфекционными заболеваниями или нуждающиеся в особом медицинском уходе и наблюдении».

22.11.2005 г. появился Приказ № 950 МВД РФ, утвердивший в соответствии с законом «О содержании под стражей» Правила Внутреннего Распорядка в Изоляторах Временного Содержания подозреваемых и обвиняемых органов внутренних дел (Правила). Согласно указанным Правилам, «в ИВС устанавливается режим, обеспечивающий соблюдение прав подозреваемых и обвиняемых, их изоляцию, исполнение ими своих обязанностей, а также решение задач, предусмотренных Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации. Режим представляет собой регламентируемые Федеральным законом от 15 июля 1995 г. N 103-ФЗ "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений", настоящими Правилами и другими нормативными правовыми актами Российской Федерации порядок и условия содержания под стражей лиц, подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» (пункт 2 Правил).

Согласно пункту 11 Правил «лица, нуждающиеся по заключению медицинского работника в стационарном лечении, в ИВС не принимаются».

В соответствии с пунктом 14 Правил «в течение первых суток вновь прибывшие подозреваемые и обвиняемые проходят санитарную обработку (лица, имеющие признаки педикулеза, - незамедлительно) в санпропускнике ИВС, а при его отсутствии - в санпропускнике (бане) общего пользования населенного пункта. Одежда (иные носильные вещи) подлежат обработке в дезинфекционной камере».

В силу пункта 17 Правил «размещение больных производится по указанию медицинского работника медицинского пункта ИВС. Лица, в отношении которых имеются подозрения на наличие инфекционных заболеваний, размещаются в камерах, выделяемых под карантин. Срок карантина определяется по медицинским показаниям».

Согласно пункту 18 Правил «больные инфекционными заболеваниями или нуждающиеся в особом медицинском уходе и наблюдении размещаются отдельно от других подозреваемых и обвиняемых».

В соответствии с пунктом 19 Правил «Подозреваемые и обвиняемые содержатся в общих или одиночных камерах ИВС, при этом раздельно: мужчины и женщины; несовершеннолетние и взрослые; подозреваемые и обвиняемые с осужденными, приговоры в отношении которых вступили в законную силу; подозреваемые и обвиняемые по одному уголовному делу; впервые привлекаемые к уголовной ответственности и лица, ранее содержавшиеся в местах лишения свободы. Администрация ИВС, исходя из имеющихся возможностей, принимает меры к тому, чтобы отдельно от других подозреваемых и обвиняемых содержались: подозреваемые и обвиняемые в совершении следующих преступлений, предусмотренных Уголовным кодексом Российской Федерации: убийство;… умышленное причинение тяжкого вреда здоровью; … грабеж; разбой; вымогательство, … организация преступного сообщества (преступной организации); … посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа…».

В силу пункта 122 Правил «лечебно-профилактическая и санитарно-эпидемиологическая работа в ИВС проводится в соответствии с законодательством Российской Федерации об охране здоровья граждан и нормативными правовыми актами МВД России. Администрация ИВС обязана выполнить санитарно-гигиенические требования, обеспечивающие охрану здоровья подозреваемых и обвиняемых».

В пункте 123 Правил сказано, что «подозреваемые и обвиняемые могут обращаться за помощью к медицинскому работнику, дежурному и начальнику ИВС во время ежедневного обхода камер и опроса содержащихся лиц, а в случае ухудшения состояния здоровья - к любому сотруднику ИВС, который обязан об этом незамедлительно доложить дежурному либо начальнику ИВС. Результаты обхода и оказания медицинской помощи отражаются в журнале медицинских осмотров лиц, содержащихся в ИВС, и в журнале санитарного состояния ИВС». Следовательно, обязательное наличие медицинского работника в ИВС предусмотрено Правилами внутреннего распорядка, тем самым медицинская помощь должны оказываться в ИВС. Но не оказывалась.

Согласно пункту 125 Правил «при ухудшении состояния здоровья либо в случае получения подозреваемыми или обвиняемыми телесных повреждений его медицинское освидетельствование производится безотлагательно медицинским работником ИВС, а в случае отсутствия такового - в установленном порядке медицинскими работниками лечебно-профилактических учреждений государственной или муниципальной системы здравоохранения».

В соответствии с пунктом 126 Правил «больные острыми формами инфекционных и паразитарных заболеваний (в том числе при обострении хронических) подлежат обязательной госпитализации в инфекционный стационар. До решения вопроса о доставке в стационар больной не должен покидать медицинский изолятор. Общение с больным сотрудников ИВС, органов дознания и следствия должно быть максимально ограничено.
    После госпитализации в стационар больного с подозрением на инфекционное заболевание в помещениях (камере, где находился больной, медицинском изоляторе, туалетах и иных) при необходимости проводится дезинфекция. В очаге (камере, где пребывал больной) при необходимости проводится текущая дезинфекция. 
    Объем и порядок проведения дезинфекционных мероприятий определяется специалистами медико-санитарных организаций системы Министерства внутренних дел Российской Федерации или медицинским работником ИВС в соответствии с санитарными правилами. Дезинфекция проводится силами дезинфектора ИВС, а при необходимости - силами специальной дезинфекционной службы. Обработке подвергаются медицинский изолятор, а также камера, из которой был изолирован больной.
    Постельные принадлежности больного в каждом случае подвергаются камерной дезинфекции, столовая посуда и приборы - дезинфекции в специально выделенной емкости».

Самое интересное то, что эти замечательные нормы (нормы федеральных законов РФ и Приказа МВД РФ) полностью игнорируются сотрудниками ОВД. Ни одна из этих норм в действительности не действует.

Иневатова Татьяна Вячеславовна (юрист ГУМВД РФ по НСО, представитель МВД РФ). Фото с "Одноклассников".

Как заявила в судебном заседании 27.11.2013 г. представитель МВД РФ Иневатова Татьяна Вячеславовна «в силу закона ИВС по г. Бердску не может оказывать медицинские услуги, за исключением экстренных». На мой вопрос: «Вы считаете, что в ИВС не должны лечить человека больным туберкулёзом?» Иневатова Т. В. ответила: «Согласно нормативно-правовым документам в ИВС нет в штате медицинского работника, ИВС не оказывает медицинскую помощь». А когда я задал вопрос: «на ИВС лежит обязанность осуществлять охрану здоровья?» Иневатова Т. В. ответила: «медицинскую помощь должно оказывать СИЗО». Коротко и ясно. Выходит всё, что написано насчёт охраны здоровья и медицинской помощи в Конституции РФ, федеральных законах, Приказах МВД, Минздрава РФ и иных органов, просто чушь. Или сотрудники МВД РФ (юристы-профессионалы) никогда этих норм просто не видели…

Из пояснений представителя МВД России Иневатовой Т. В. следует, что заключённый содержится в ИВС (за пределами СИЗО), но обязанность по охране его здоровья с СИЗО не снимается. И это при том, что врачи СИЗО просто не могут обеспечить заключённого необходимыми медикаментами, так как лекарства нужно принимать под присмотром и наблюдением врачей, кроме того, в СИЗО не могут знать, на какой промежуток времени выбывает от них заключённый и когда к ним вернётся. Поэтому, рассчитать необходимое количество медикаментов на время этапа получается невозможно. Видимо, врачи СИЗО-1 г. Новосибирска обязаны, выполняя обязанности по охране здоровья больных заключённых, ездить по всей Новосибирской области и вообще по всей России (учитывая, что я с 20.11.2009 г. по 07.03.2010 г. совершил путешествие из Новосибирска до Москвы и обратно).

В своих письменных пояснениях, начальник ОМВД по г. Бердску Шипицин И. Н. от 11.11.2013 г. № 70/25838 (том 2 листы дела 60-61) ссылается на медицинского работника в ИВС, что говорит о том, что такой работник в ИВС был. Более того, в судебном заседании я впервые узнал, что 16.07.2009 г. меня осматривал в ИВС фельдшер (вероятно в моё отсутствие). Также ОМВД по г. Бердску приобщило к материалам дела копию документа из «Журнала медицинских осмотров» (том 2 лист дела 93). Если меня действительно осматривал фельдшер, значит, он БЫЛ в ИВС. Следовательно, на ИВС не только лежала обязанность обеспечивать охрану моего здоровья и лечение, но и существовала ВОЗМОЖНОСТЬ это сделать. Только почему-то ничего не делалось.

Также, согласно вышеуказанному ответу Шипицина И. Н. в ИВС проводилась дезинфекция камер и иные медико-санитарные мероприятия. Однако, так как нормативно-правовыми актами не было предусмотрено ведение журнала учёта проведения дезинфекционных мероприятий в камерах ИВС, предоставить информацию когда проводились эти мероприятия ОМВД не может, но при этом предлагает поверить на слово, что они проводились.

В этом же ответе указано очевидное враньё насчёт того, что я с больными туберкулёзом в ИВС не содержался…
В соответствии с частью 1 статьи 7 Федерального закона от 18 июня 2001 г. № 77-ФЗ «О предупреждении распространения туберкулеза в Российской Федерации» «оказание противотуберкулезной помощи больным туберкулезом гарантируется государством и осуществляется на основе принципов законности, соблюдения прав человека и гражданина, общедоступности в объемах, предусмотренных Программой государственных гарантий оказания гражданам Российской Федерации бесплатной медицинской помощи».

Согласно части 2 статьи 10 ФЗ № 77 «больные заразными формами туберкулеза, неоднократно нарушающие санитарно-противоэпидемический режим, а также умышленно уклоняющиеся от обследования в целях выявления туберкулеза или от лечения туберкулеза, на основании решений суда госпитализируются в специализированные медицинские противотуберкулезные организации для обязательных обследования и лечения». То есть, если человек не получает лечение, его обязаны поместить в противотуберкулёзную больницу принудительно.

В силу части 1 статьи 11 ФЗ № 77 «лица, находящиеся под диспансерным наблюдением в связи с туберкулезом, при оказании им противотуберкулезной помощи имеют право на диагностику и лечение в медицинских противотуберкулезных организациях; санаторно-курортное лечение в соответствии с медицинскими показаниями; оказание противотуберкулезной помощи в условиях, соответствующих санитарно-гигиеническим требованиям; пребывание в медицинских противотуберкулезных организациях, оказывающих противотуберкулезную помощь в стационарах, в течение срока, необходимого для обследования и (или) лечения».

Кроме того, статьёй 13 ФЗ № 77 установлена ОБЯЗАННОСТЬ для больных туберкулёзом «проводить назначенные медицинскими работниками лечебно-оздоровительные мероприятия», а также «выполнять санитарно-гигиенические правила, установленные для больных туберкулезом, в общественных местах».

То есть, помимо ПРАВА человека больного туберкулёзом получать противотуберкулёзное лечение, он ещё и ОБЯЗАН это делать. А если он не лечится, то его обязаны лечить ПРИНУДИТЕЛЬНО, так как этот человек представляет повышенную инфекционную опасность для окружающих. Но в данном случае, ОМВД г. Бердска и МВД РФ считают, что не обязаны лечить больных туберкулёзом во время их содержания в ИВС. Полагаю, в целях эксперимента не помешало бы поместить их на недельку в похожие условия, в условия отсутствия дезинфекции к больным туберкулёзом в открытой форме в фазе распада, которые не получают лечения, а потом отпустить домой: к детям, родителям, жёнам и мужьям.

Кроме того, существует ещё и Приказ Министерства здравоохранения и социального развития РФ и Минюста РФ от 17 октября 2005 г. № 640/190 «О порядке организации медицинской помощи лицам, отбывающим наказание в местах лишения свободы и заключенным под стражу». Данный приказ действует до сих пор.

Согласно пункту 40 Приказу № 640/190 «всем убывающим из СИЗО, в том числе и транзитным, проводится обязательное медицинское освидетельствование для определения пригодности к условиям транспортировки. К перевозке не допускаются больные в острой стадии заболевания, больные инфекционными и венерическими заболеваниями, пораженные педикулезом, чесоткой, не прошедшие установленный курс лечения, а также нетранспортабельные больные».

Пункт 372 Приказа № 640/190 дополнительно дублирует и уточняет, что «инфекционные больные, больные сифилисом, не завершившие курс лечения, больные острой гонореей до излечения из одного исправительного учреждения или СИЗО в другое не перевозятся, за исключением перевода в лечебные учреждения».

То есть, меня даже не имели права вывозить за пределы СИЗО № 1 г. Новосибирска (где я получал лечение от инфекционного заболевания туберкулёз) до окончания этого лечения (до излечения). Именно об этом, кстати, я и просил следователя, в производстве которого находилось моё уголовное дело. Следователь проигнорировал моё ходатайство со ссылкой на то, что где бы я не содержался, вся необходимая медицинская помощь будет мне оказываться сотрудниками мест содержания под стражей (что, кстати, является общей обязанностью для всех таких мест). Однако не только следователь проигнорировал моё ходатайство, сотрудники СИЗО-1 г. Новосибирска, другие СИЗО и ИВС проигнорировали обязательный для исполнения Приказ Министерства здравоохранения РФ и Минюста РФ.

Согласно пункту 317 Приказа № 640/190 «Основными принципами оказания противотуберкулезной помощи являются:
- активная профилактика туберкулеза;
- ранняя диагностика туберкулеза (особенно бациллярных форм туберкулеза легких) и их эффективное лечение;
- своевременное направление выявленных больных в противотуберкулезные медицинские организации;
- своевременное выявление лиц, контактировавших с больными туберкулезом, их обследование, профилактическое лечение, диспансерное наблюдение;
- изолированное и раздельное содержание:
больных активным туберкулезом от лиц, не состоящих на диспансерном учете по поводу данного заболевания;
лиц, наблюдающихся в "0" группе диспансерного учета (далее - ГДУ), от больных I и II ГДУ;
больных, состоящих на учете в I ГДУ, от лиц, состоящих на учете во II ГДУ;
больных, выделяющих микобактерии туберкулеза (далее - МБТ), от других больных активным туберкулезом;
бактериовыделителей с множественной лекарственной устойчивостью (далее - МЛУ) и полирезистентностью от других больных, выделяющих МБТ;
- проведение диспансерного учета, диагностических мероприятий, а также лечения больных туберкулезом в установленном порядке;
- преемственность в диагностике, лечении и диспансерном наблюдении больных туберкулезом с учреждениями государственной и муниципальной систем здравоохранения;
- этапность при проведении противотуберкулезных мероприятий;
- обязательное соблюдение противоэпидемического режима».

То есть, оказывается, существует положение, которое НЕ ТОЛЬКО обязывает содержать больных туберкулёзом отдельно от здоровых людей, но ещё и обязывает содержать изолированно и отдельно друг от друга лиц больных РАЗНЫМИ формами туберкулёза и на разных стадиях болезни!

В соответствии с пунктом 348 Приказа № 640/190 «лицам, контактировавшим с больными, выделяющими МБТ, лекарственная устойчивость которых известна, проводится лечение 2 препаратами, к которым сохранена чувствительность».

Согласно пункту 353 Приказа № 640/190 «в случае повторного контакта лица, состоящего на учете по IV ГДУ с больным, страдающим активным туберкулезом, ему вновь проводятся необходимые лечебно-диагностические мероприятия, а срок наблюдения определяется с момента повторного контакта».

Однако, оказавшись после излечения в одной камере с больными открытой формой туберкулёза в фазе распада, я НЕ получал соответствующего противотуберкулёзного лечения.

Кроме того, в силу пункта 354 Приказа № 640/190 «Диетическое питание по установленной норме назначается:
- больным туберкулезом I, II ГДУ и лицам, состоящим на учете в III ГДУ;
- лицам, состоящим на учете в 0, IV, V, VI ГДУ - на период пробного или профилактического лечения».

Находясь в СИЗО-1 г. Новосибирска, я получал специальное диетическое питание, которое помогало мне излечиться от туберкулёза.

Оказавшись же в ИВС, я не только не получал необходимого мне по медицинским показаниям диетического питания, но и вообще был лишён даже обычного трёхразового питания, что подтверждается решением Бердского городского суда от 15.11.2010 г., которое имеется в материалах дела.

Пункт 338 Приказа № 640/190 разъясняет, что ВСЕ помещения, в которых находился больной туберкулёзом, являются «очагом туберкулезной инфекции». И все эти помещения после убытия больного туберкулёзом из этого учреждения должны подвергаться «заключительной дезинфекции».

«Заключительную дезинфекцию в очаге осуществляют не позднее 24 часов во всех случаях убытия больного из очага (на длительный срок), в том числе смерти», прописано в пункте 341 Приказа № 640/190.

Серьёзность инфекционной опасности, которую представляют собой помещения и здания, в которых когда-либо содержались больные туберкулёзом люди, отмечена в пункте 342 Приказа № 640/190: «заключительную дезинфекцию проводят перед проведением капитального ремонта помещений, зданий, где содержались больные туберкулезом, а также перед сносом указанных строений».

Я страдал от туберкулеза и, таким образом, нуждался в достаточном поступлении свежего воздуха, которого не было в ИВС. Данное обстоятельство, в сочетании с остальными условиями содержания в ИВС, несомненно, являлось фактором, вызвавшим серьезное ухудшение состояния моего здоровья.

Тот факт, что мне пришлось жить, спать и использовать туалет в одной камере с таким числом заключенных, в том числе имеющими инфекционные заболевания, в ограниченном пространстве в сочетании с нехваткой свежего воздуха, являлся достаточным для того, чтобы причинить страдания или переживания в степени, превышающей неизбежный уровень страданий, присущий лишению свободы, и вызвали у меня чувство страха, тоски и неполноценности, что воспринималось мной как оскорбление и унижение меня как человека.

Я не оспариваю общеизвестный факт, что микобактерии туберкулеза, также известные как палочки Коха, могут находиться в организме в течение определенного срока, не проявляя клинических симптомов заболевания. Однако чтобы можно было убедительно утверждать, что я был заражен палочкой Коха еще до своего задержания и помещения в ИВС ОВД г. Бердска 13.07.2009 г., следовало обеспечить мне реакцию Манту при моём поступлении в ИВС или специальный анализ крови на туберкулез, который указал бы на наличие инфекции. Тем не менее, при поступлении в ИВС сотрудники ИВС не провели никаких обследований состояния моего здоровья. Следовательно, ответчики не имеют доказательств того, что у меня имелось на момент 13.07.2009 г. заболевание туберкулёз. При этом, я представил доказательства того, что туберкулёзом я до помещения в ИВС не страдал и заболеть туберкулёзом находясь на свободе я не мог. К тому же, серьёзная переполненность, неудовлетворительные санитарные условия и отсутствие доступа свежего воздуха в ИВС являются признанными условиями для распространения туберкулеза. Особенно, если в одном помещении (а ИВС представляет собой одно помещение, разделённое перегородками) содержатся больные туберкулёзом люди и отсутствуют дезинфекционные мероприятия. Что и подтвердила проведённая по делу экспертиза от 25.06.2013 г .№ 34-K.

Таким образом, я НЕ получал комплексную, эффективную и своевременную медицинскую помощь по излечению туберкулёза во время содержания в ИВС ОВД г. Бердска. Неоказание помощи больному в данном случае и доказывать не нужно – это очевидно. При этом, после заражения туберкулёзом, я был вынужден проходить долгосрочное лечение туберкулеза, курс которого из-за частых перерывов в лечении увеличился ВДВОЕ. Так как существовавшие на тот период времени и существующие до сих пор нормы закона и нормативно-правовые акты обязывали ОВД г. Бердска обеспечить мне соответствующее лечение, вина ОМВД г. Бердска в причинении вреда моему здоровью доказана. Доказана и тем, что условия содержания в ИВС не соответствовали санитарным и гигиеническим нормам. Следовательно, в отсутствие адекватной медицинской помощи я подвергся длительным нравственным и физическим страданиям, умаляющим моё человеческое достоинство. Уклонение ОМВД по г. Бердску от предоставления мне требуемой медицинской помощи составляло бесчеловечное и унижающее достоинство обращение в значении статьи 3 Европейской Конвенции.

Европейский Суд по правам человека, рассмотрев 21.12.2010 г. схожую с моей жалобу одного из осуждённых, постановил выплатить заявителю 27 000 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную выше сумму. Постановление Европейского Суда по правам человека от 21 декабря 2010 г. по делу «Гладкий (Gladkiy) против Российской Федерации» (жалоба № 3242/03).

Однако, в том случае, Европейскому Суду не были представлены такие неопровержимые доказательства, обосновывающие изложенное в жалобе, какие представил я. Кроме того, Суд не мог увидеть ужасающих условий содержания, не мог оценить показания свидетелей, также содержащихся вместе с заявителем в колонии, и не имел доказательств того, что представители государственного органа осознанно нарушали действующее законодательство. Европейский Суд, разбирая указанную жалобу, не имел доказательств того, что колония, в которой содержался осуждённый, подавший жалобу, вообще не считала себя обязанной обеспечивать охрану жизни и здоровья осуждённых и не пыталась оказывать им медицинскую помощь. Европейский Суд, назначил компенсацию в таком размере (27.000 евро) только потому, что имелись доказательства оказания медицинской помощи больному туберкулёзом осуждённому в колонии.

В моём же случае, имеются фотографии и видеозапись условий содержания в камере ИВС ОВД по г. Бердску, полученные легальным (законным) путём – с разрешения суда на пользование цифровым фотоаппаратом в условиях содержания под стражей. Кроме того, имеются показания свидетеля Лапина А. А., который содержался вместе со мной и больным туберкулёзом Салтыковым А. Н. в ИВС и если бы суд разрешил заявленное мной ходатайство о допросе остальных свидетелей, доказательств было бы больше.

Более того, в процессе разбирательства выяснилось, что ОМВД по г. Бердску не считало себя обязанным обеспечивать охрану здоровья содержащихся в ИВС невиновных людей. С 13.07.2009 года по 01.04.2011 года я находился в ИВС в статусе обвиняемого. Вступившего в силу обвинительного приговора суда на тот момент не было. Да и вообще в отношении меня обвинительный приговор не выносился, моя вина в совершении инкриминированного мне преступления установлена не была, преступником я не признавался.

Таким образом, в бесчеловечных пыточных условиях я содержался как невиновный. Хотя согласно статье 4 закона «О содержании под стражей» «содержание под стражей осуществляется в соответствии с принципами… гуманизма, уважения человеческого достоинства… и не должно сопровождаться пытками, иными действиями, имеющими целью причинение физических или нравственных страданий подозреваемым и обвиняемым в совершении преступлений, содержащимся под стражей». Не должно – но сопровождается. Почему? Потому, что никто никакой ответственности за причинение страданий заключённым не несёт: ни бюджет, ни руководство государственных органов, допускающее причинение этих страданий своими действиями или бездействием.

В своём исковом заявлении я ставил вопрос о том, что я приобрёл психическое заболевание в условиях содержания в ИВС или моё психическое здоровье как минимум ухудшилось из-за бесчеловечных условий в ИВС. Для того чтобы точно установить что в данном случае имело место: ухудшение психического состояния если на период помещения в ИВС я уже имел какое-либо заболевание или впервые обретённое психическое расстройство, я заявлял ходатайство в суде о проведении мне психолого-психиатрической экспертизы. Эксперты могли дать точный ответ на этот вопрос. Однако, суд отказал мне в удовлетворении этого ходатайства и вообще уклонился от разрешения этого вопроса.

То, что условия тюремного заключения оказывают крайне негативное воздействие на психику и приводят к появлению у заключённых психических заболеваний – это общеизвестный факт.

Информация на сайте Научного Центра Психического Здоровья РАМН, в материале «Психогении» показывает, что происходит с психикой человека, когда он оказывается в тюрьме (http://www.psychiatry.ru/lib/1/book/93/chapter/41):

«Как складывается личность вообще. Основы ее определяются как прирожденными особенностями, так и влиянием среды, которая кладет отпечаток на всю психологию больного и его отношения к окружающему. Если кто-либо будет поставлен в исключительные условия, резко нарушающие его контакты с другими, в его психологии не может не произойти существенных изменений, характер которых будет зависеть от особенностей получившейся жизненной ситуации. Естественно поэтому, что такие моменты, как потеря близких или имущества, арест, заключение в тюрьму, могут дать очень резкие сдвиги в психике… Реактивный характер всех болезненных состояний рассматриваемой группы особенно ясен из того, что если нет налицо каких-нибудь осложнений или особенной предрасположенности к заболеваниям, эти расстройства вместе с удалением вызывающей причины более или менее быстро сглаживаются.

…такие «же явления констатируются в связи с переживаниями страха всякого происхождения, если интенсивность его достаточно велика. При этом всегда можно выделить два типа— с характером двигательного беспокойства или же ступора. Последний развивается обычно не сразу после угнетающего переживания (арест, возбуждение судебного дела, нападение бандитов), а после некоторой предварительной стадии с дурным самочувствием, вялостью и несловоохотливостью. Постепенно больной впадает в состояние оцепенения с полной неподвижностью и молчанием, хотя и не утрачивает совершенно сознания; переживания больного при этом очень скудны, но могут быть отрывочные галлюцинации, бредовые идеи. Вся картина может представить большое сходство с кататоническим ступором…

…Продолжительность ступора—недели, иногда месяцы… Психогенный ступор, как видно из приведенного описания, представляет одну из форм защитных реакций и может быть приравнен в этом отношении к истерическим реакциям вообще. Картина его однако настолько характерна именно в качестве реакции на переживание страха, и притом более элементарной и без невротических надстроек, что заслуживает особого описания вместе с другими психогенными реакциями. В особенно характерной форме он развивается в качестве тюремного ступора в связи с арестом или тюремным заключением. Эти моменты, в особенности заключение в одиночной камере, являются настолько сильной психической травмой, что дают иногда крайне своеобразные реакции. Хотя они не могут считаться чем-то специфическим именно для этой этиологии, но в данном случае на них лежит особый отпечаток, дающий право говорить об особых тюремных психозах. Заключение в тюрьму может дать иногда толчок и для развития таких душевных заболеваний, которые обыкновенно развиваются вне всякой связи с арестом или тюрьмой, хотя лишение свободы и в этих случаях все же играет известную этиологическую роль. Например, заключение в тюрьму алкоголика может привести к появлению белой горячки именно потому, что сразу прекращается действие привычного раздражителя. Особенно часто наблюдается в этих условиях шизофрения, в картине которой в этом случае обычно очень много галлюцинаций и параноидных моментов; наличность тех и других может считаться характерной чертой вообще душевных заболеваний, вызванных тюремным заключением. Это видно из того, что параноидный аспект очень часто заметен не только при шизофрении, развивающейся в тюрьме, но и при других психозах, наблюдающихся в этой обстановке, например у алкоголиков и эпилептиков. Это явление легко понять, анализируя ту ситуацию, в которую поставлен заключенный, в особенности в одиночной камере. Для него прекращается действие всех здоровых раздражителей, причем особенно остро конечно ощущается невозможность общения с близкими и вообще с другими людьми. Все, что окружает заключенного, глубоко враждебно ему, направлено определенно к тому, чтобы лишить его какой бы то ни было возможности возвратить себе свободу. Как мы видели в главе о галлюцинациях, прекращение обычных слуховых раздражителей может способствовать появлению обманов слуха; нужно учесть также, что над всем доминирует сознание полного крушения жизни без просветов в будущем. Естественно, что при таких условиях происходит болезненный сдвиг в восприятии окружающего, причем самые безобидные и не имеющие отношения к заключенному обстоятельства истолковываются бредовым образом. Можно выделить особый тюремный параноид как своего рода психогенное реактивное состояние, характеризующееся боязливо тревожным настроением, галлюцинациями, идеями отношения, иногда с отказом от пищи или приступами возбуждения. Изменение обстановки вследствие перевода в другую камеру, перемена надзирающего персонала, иногда удовлетворение каких-либо желаний могут смягчить положение и даже привести к полному выздоровлению. Еще скорее исчезают все болезненные явления в случае благоприятного поворота судебного дела, пересмотра его и прекращения или освобождения от наказания по амнистии. Симптоматика тюремных психогенных реакций в зависимости от особенностей тюремной обстановки и стадии, в которой находится судебное дело, не всегда одинакова.

Только что описанная картина чаще всего встречается в условиях тюремного заключения после уже состоявшегося приговора (тюремный параноид Рюдина). Под влиянием ареста у подследственных арестантов обычно наблюдаются более острые реакции - приступы возбуждения, затемнение сознания с развитием бредовых идей, но особенно часты своеобразные психогенные реакции, в картине которых можно видеть инстинктивное стремление укрыться за душевную болезнь, хотя бы только мнимую; эти состояния часто производят впечатление чего-то искусственного, какой-то симуляции…

…Особенно острую форму психогенной реакции из числа тех, которые встречаются под влиянием ареста и тюремного заключения, представляют состояние ярости и возбуждения, с криками, со стремлением к разрушению, с бессмысленными импульсивными нападениями на окружающих, с нанесениями себе повреждений и попытками самоубийства…

…К психогенным реакциям, развивающимся в условиях тюремного заключения, относится и картина психического пуэрилизма, или инфантилизма. В этом случае в самосознании, поведении и как будто во всей личности пациента выявляются такие сдвиги, которые делают его необычайно похожим на ребенка. Он обнаруживает интересы и стремления, свойственные детскому возрасту, начинает играть в куклы, употребляет в разговоре уменьшительные и ласкательные имена, иногда лепечет, как ребенок. Под, нашим наблюдением был один молодой человек, осужденный за уголовное преступление, который вел себя, как маленький мальчик.

Он называл себя «И», почти все время проводил в раскладывании коробок из-под папирос, которых он набрал великое множество; он тщательно оберегал их, не позволяя никому даже до них дотронуться; исключение делалось только для некоторых избранных, которых он особенно любил и называл самыми нежными именами. Защитный характер такого инфантилизма в ряду других психогенных реактивных состояний легко понять именно как стремление уйти от тяжелой жизненной ситуации в область психических переживаний детства, гарантирующего и безнаказанность и защиту старших.

В условиях длительного заключения, в особенности у осужденных на всю жизнь наиболее типичной реакцией является бред помилования. Больной начинает высказывать убеждение, что судебный процесс пересмотрен и приговор отменен, что он амнистирован, восстановлен в своих правах и должен быть немедленно освобожден. Иногда при этом высказываются бред невиновности или отрывочные бредовые идеи величия и преследования. Эта реакция представляет то же явление, что и бредовые воображения Бирнбаума, развивающиеся иногда, так же как психогенные состояния, в связи с тюремным заключением…

Тюремным параноидом не исчерпываются параноидные реакции психогенного происхождения. Если в жизни человека с особенным предрасположением к таким реакциям обстоятельства сложатся очень неблагоприятно, у него могут развиться аналогичные явления, структура которых будет меняться в зависимости и от врожденного предрасположения и от характера психической травматизации. Но так как в жизни часто имеют место не такие исключительные события, как тюрьма и арест, а менее травматизирующие переживания, то в параноидных реакциях не тюремного характера в постоянно встречающейся сумме из двух слагаемых: конституция и экзогения— акцент приходится ставить на первой половине». Конец цитаты. 

Окончание:

Россия - щедрая душа! (Апелляция, часть 3)

Предыдущий материал:

Смех да и только... (Апелляция, часть 1)

pravdolyub.com/news/12/2014-03-18-43
Смех разобрал меня, когда я недавно, внимательно читая протокол судебного заседания от 27-28 ноября 2013 г. по своему иску, на странице 7 протокола прочитал о скандале Международного масштаба, о котором промолчали как российские, так и международные СМИ. Из протокола судебного заседания, со слов прокурора Стулиной Ольги Жоржевны выяснилось, что Организация Объединённых Наций (ООН) помещалась в ИВС ОВД по г. Бердску, где находилась «по 04 марта 2011 года с регулярной периодичностью в течение от 3 до 17 суток»… 

В данном материале и в двух последующих выложена моя полная апелляционная жалоба (с дополнением) на решение Бердского городского суда от 28.11.2013 г. по моему иску к МВД РФ, ОМВД по г. Бердску и Минфину РФ. Всю сразу, полагаю, её никто (кроме юристов и тех кого интересуют судебные дела) не осилит. Второй материал - содержит (помимо видео, фото и ссылок на документы) многочисленные нормы права и цитату из научного исследования по поводу воздействия тюремного заключения на психику человека. Кого не интересуют нормы права - эти моменты можно пропустить. Надеюсь, данные материалы (особенно первый и третий) понравятся всем. В конце каждого материала будет ссылка на следующий материал (кто осилит за раз больше одного). Каждый материал содержит 10 страниц текста. В названии указана часть материала. Каждый материал, содержит гиперссылки на те документы о которых идёт речь в тексте - любой желающий может с ними ознакомиться и сделать свои выводы. Также публикации содержат аудио, видео материалы - например, видеосюжеты программы "Прецедент", а также моё видео снятое в ИВС ОВД г. Бердска в 2010 г. (в третьей публикации), фотографии и видео с судебного процесса, сделанные главным редактором Интернет-СМИ "Бердск онлайн" Жильцовой Галиной Анатольевной.

Решением Бердского городского суда от 28.11.2013 г. было частично удовлетворено моё исковое заявление к Отделу МВД России по г. Бердску, МВД РФ, Министерству Финансов РФ о возмещении вреда здоровью и компенсации морального вреда.

Я просил удовлетворить мои требования в размере 50.000.000 рублей за то, что во время содержания под стражей в ИВС ОВД по г. Бердску содержался совместно с больными открытой формой туберкулёза людьми, которые (по-закону) должны были содержаться отдельно от здоровых. А когда меня вылечили от туберкулёза в СИЗО-1 г. Новосибирска (через 11 месяцев), Бердские милиционеры повторно поместили меня на длительное время с больными открытой формой туберкулёза, и я вновь заразился.

Суд посчитал, что 15.000 рублей будет для меня более чем справедливой компенсацией за 159 дней, проведённых в бесчеловечных и унижающих человеческое достоинство условиях, не будучи даже признанным виновным в каком-либо преступлении или даже правонарушении, без естественного освещения, без доступа свежего воздуха, в подвальном помещении, без прогулок, с кровососущими клопами, без радио, без книг, газет, на полу вместе с больными туберкулёзом людьми…

Считаю указанное решение суда незаконным, необоснованным, несправедливым, подлежащим отмене. В ходе судебного разбирательства, судом были допущены следующие нарушения:
1. грубые процессуальные нарушения;
2. нарушение права на рассмотрение дела в разумный срок (статья 6.1 ГПК РФ);
3. суд неправильно определил обстоятельства, имеющие значение для дела;
4. суд проигнорировал обстоятельства, имеющие решающее значение для дела;
5. выводы суда не соответствуют изложенным в решении обстоятельствам дела.

I

24.12.2010 г. в Бердском городском суде было зарегистрировано моё исковое заявление о возмещении вреда здоровью.

В соответствии с частью 1 статьи 154 ГПК РФ «гражданские дела рассматриваются и разрешаются судом до истечения двух месяцев со дня поступления заявления в суд».

Однако, вопреки чёткой норме закона, моё исковое заявление рассматривалось ТРИ ГОДА (вместо двух месяцев). Решение было вынесено 28.11.2013 г. (в этот день была оглашена только резолютивная часть решения). Мотивированное решение было изготовлено согласно информации на сайте суда 04.12.2013 г., хотя помощник судьи, 05.12.2013 г. мне заявляла, что решения ещё нет, и оно будет только 09.12.2013 г. Именно 09.12.2013 г. я и получил мотивированное решение на руки.

До 13.11.2013 года я ни разу не вызывался в суд, не смотря на мои многочисленные ходатайства с просьбой рассматривать дело в моём присутствии. До 15.06.2011 г. я находился в СИЗО-3 р. п. Линёво Новосибирской области, откуда вплоть до апреля доставлялся в Бердский городской суд на рассмотрение как уголовных, так и гражданских процессов, которые шли в Бердском суде. В том числе 09.09.2010 г. я (находясь под стражей) участвовал в судебном заседании в Бердском городском суде, в котором рассматривалось моё заявление о пересмотре по вновь открывшимся обстоятельствам. Данное заявление рассматривалось в рамках гражданского судопроизводства, причём, председательствующим был судья Ачикалов С. В., который в этот же день вынес Определение, которым отказал мне в удовлетворении моего ходатайства об этапировании меня в судебное заседание. Учитывая, что я содержался на тот момент под стражей, факт моего участия в этом судебном заседании вероятно объясняется тем, что я просто «отпросился» у сотрудников ИВС ОВД г. Бердска «сбегать в суд», где принял участие в этом процессе…
Кстати, я также спокойно участвовал (находясь под стражей) и в судебных заседаниях у судьи Батенёвой Н. А., вынесшей первое решение по ИВС г. Бердска. Этим я хочу сказать, что если бы судья Ачикалов С. В., который рассматривал и моё исковое заявление от 24.12.2010 г. к МВД РФ, ОМВД по г. Бердску и Минфину РФ о компенсации морального вреда, по которому вынес обжалуемое решение, захотел бы исполнить требования закона о соблюдении процессуальных сроков рассмотрения дела, он имел для этого все возможности.

Кроме того, 27.11.2013 г. в судебном заседании я заявил ходатайство, которое было приобщено к материалам дела (т. 2 л. д. 108). В этом ходатайстве, я просил вызвать в суд и допросить свидетелей: 1) Лопатина Александра Николаевича 22.11.1976 г. р. (ИК 2 г. Новосибирска, по адресу: г. Новосибирск, улица Толмачёвская, 31); 2) Прилепкина Романа А. (место нахождения мне неизвестно); 3) Пилюгина С. В. (место нахождения мне не известно); 4) Гордеева Владимира Владимировича 18.05.1971 г. р. (место нахождения мне не известно); 5) Кудасова Сергея Владимировича 24.11.1978 г. р. (ИК-8: г. Новосибирск, ул. Богдана Хмельницкого, 116/2); 6) Чеверду Виктора Геннадьевича 04.03.1984 г. р. (место нахождения мне не известно); 7) Куриленко Максима Владимировича 10.02.1994 г. р. (место нахождения мне не известно); 8) Ерлычкова Дмитрия Вадимовича 08.10.1984 г. р.

Согласно статье 166 ГПК РФ «ходатайства лиц, участвующих в деле, по вопросам, связанным с разбирательством дела, разрешаются на основании определений суда после заслушивания мнений других лиц, участвующих в деле».

Однако, данное требование закона судом выполнено не было. Суд, согласно сказанному в протоколе судебного заседания от 27-28.11.2013 г. (т.2. л.д. 138 оборот) частично разрешил моё ходатайство: в части просьбы о допросе свидетеля Лапина А. А., который находился в здании суда, и в части просьбы о допросе свидетелей, место нахождения которых мне не было известно. Разрешение той части ходатайства, где шла речь о допросе свидетелей Лопатина А. А. и Кудасова С. В., которые находятся сейчас в ИК-2 и в ИК-8 соответственно, судья отложил «до стадии разбирательства по существу», которая видимо не наступила, так как эта часть ходатайства так и осталась не разрешённой… Следовательно, суд допустил нарушение статьи 166 ГПК РФ, чем было нарушено моё право на представление доказательств, что привело к вынесению несправедливого решения.

II

Стулина Ольга Жоржевна (старший помощник прокурора г. Бердска). Фото из видеосюжета "ТВК".

В судебном заседании 28.11.2013 г., участвовавшая в рассмотрении дела прокурор Стулина Ольга Жоржевна, дала своё заключение, в котором посчитала доказанным тот факт, что за время содержания в ИВС ОВД г. Бердска, моё состояние здоровья ухудшилось – я заболел смертельно опасным заболеванием - туберкулёз, которым ранее никогда не болел. Но прокурор Стулина О. Ж., посчитала, что туберкулёзом я заразился не потому, что вместе со мной в ИВС содержался больной туберкулёзом Салтыков А. Н., а потому, что в ИВС ОВД г. Бердска были жуткие условия, которые в обжалуемом судебном решении названы БЕСЧЕЛОВЕЧНЫМИ и УНИЖАЮЩИМИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ДОСТОИНСТВО. Правда и ранее эти условия назывались именно так: например в решении судьи Бердского городского суда Батенёвой Н. А. от 01.04.2011 г. по иску прокурора г. Бердска в защиту неопределённого круга лиц к ОМВД по г. Бердску о запрете деятельности ИВС. А за полгода до этого, в судебном заседании 15.11.2010 г. судья Батенёва Н. А. рассматривая мою первую жалобу на ОВД по поводу ИВС, так высказалась по поводу увиденных ей условий содержания в ИВС ОВД по г. Бердску: «… Вы понимаете, захочешь попытать человека, пытку ему, вот помести наверно в камеру, я так понимаю, он вообще что угодно скажет».

(время аудиозаписи – 00:44:37).

То, что условия в Бердском ИВС были ПЫТОЧНЫМИ, бесчеловечными и унижающими человеческое достоинство никем и никогда не оспаривалось, так как оспаривать это глупо, учитывая имеющиеся, легально сделанные видеозапись и фотографии. Бесчеловечные, унижающие человеческое достоинство пыточные условия, способствующие заражению туберкулёзом – это одно, а содержание в одном закрытом помещении больных смертельно-опасным заболеванием вместе со здоровыми – это совсем другое. Это уже преступление.

Но Фемида, которая как известно слепа, не увидела то, что было совершенно очевидно экспертам-медикам, мне, ответчикам и даже прокурору. Неуклюже взмахнув мечом, Фемида отрубила всё «лишнее» и посчитала доказанным только то, что я содержался «в ненадлежащих условиях». «Факт инфицирования Сергеева А. А. туберкулёзом, ухудшения зрения и состояния зубов, а также возникновение психического расстройства… не нашли своего подтверждения при рассмотрении дела».

То есть, рассматривая дело в течение ТРЕХ ЛЕТ с проведением судебно-медицинской экспертизы, подтвердившей обоснованность моих требований, суд по сути оказался фикцией, так как доказал то, что не нуждалось в доказывании по причине доказанности ранее в других процессах (что я содержался в ненадлежащих условиях).

Суд за трёхлетний период разбирательства дела умудрился «забыть» о самых важных обстоятельствах. Например, суд в своём решении указал, что «доказательств того, что Сергеев А.А. в период с 13 июня 2009 года по 24 июля 2011 год содержался в изоляторе временного содержания отдела МВД по г. Бердску с Прилепкиным Р.А., Салтыковым А.Н., Пилюгиным С.В. или иными лицами, страдающими заболеванием «туберкулёз», суду не представлены. Сергеев А.А. на такое обстоятельство не ссылается».

Данный вывод суда абсурден, противоречит материалам дела, моим пояснениям, опровергается видеозаписью (на которой видно, что Салтыков А. Н. на момент ноября 2010 г. находится в одной камере вместе со мной) и показаниями свидетеля Лапина А. А. Более того, этот вывод опровергается и сказанным в самом решении суда. Так например, на четвёртой странице решения суда говорится, что я сообщал суду о том, что «помещался в одну камеру с… лицами больными туберкулёзом». Но к моменту написания пятой страницы решения, судья об этом уже забыл…

Суд также пришёл к выводу о том, что «не подтвердилось» повторное заражение меня туберкулёзом после клинического излечения в 2010 году. Суд посчитал, что я болел туберкулёзом «непрерывно» на протяжении ДВУХ ЛЕТ, при этом с 2010 г. я содержался не в СИЗО-1 г. Новосибирска (где есть возможность лечить туберкулёз), а в СИЗО-3 р. п. Линёво (где отсутствует возможность лечения туберкулёза). Получается, что меня никто не лечил на протяжении года, в течение которого я находился в СИЗО-3 «непрерывно» болея туберкулёзом... Как я умудрился не только выжить при таких условиях, но и полностью излечился от туберкулёза (без лечения), нужно спросить у врачей (а лучше у магов). Но думаю, что место в Книге Рекордов Гиннеса за излечение от туберкулёза с помощью жутких условий СИЗО и ИВС, да ещё и без всякого лечения, я займу непременно…

Суд в своём решении указал, что «по заключению судебно-медицинской экспертизы Сергеев А.А. страдал заболеванием «туберкулёз» с июля 2009 г. по июнь 2011 года непрерывно. Факт излечения и рецидива туберкулёза после излечения в указанный период не установлен. Таким образом истцом не доказано повторное инфицирование его туберкулёзом в октябре 2010 года после излечения в июне 2010 года».

Однако, суд как всегда «смотрел в книгу, а видел фигу».

Во-первых, в заключении экспертов ГБУЗ НСО «Новосибирское областное бюро судебно-медицинской экспертизы» от 25.06.2013 г. № 34-K в ответе на вопрос № 6 сказано, что я МОГ заразиться туберкулёзом в камере Бердского ИВС в период с 13 по 23 июля 2009 года, если там содержались больные туберкулёзом люди и отсутствовали дезинфекционные мероприятия. Больной туберкулёзом Салтыков А. Н. на тот период там содержался, дезинфекционные мероприятия там отсутствовали, что было доказано в суде. Отвечая на вопрос № 7, эксперты ответили, что ПОВТОРНОЕ инфицирование после излечения туберкулёза было ВОЗМОЖНО, если я содержался вместе с больными туберкулёзом и отсутствовали дезинфекционные мероприятия. Вместе с больными туберкулёзом я после излечения содержался, дезинфекционных мероприятий не было…

Во-вторых, суд указал на "отсутствие” доказательств того, что я излечивался от туберкулёза в 2010 году. Однако, в материалах дела имеется Решение Бердского городского суда от 15.11.2010 г. по моей жалобе к ОВД г. Бердска в котором сказано: «в материалах дела имеется постановление о переводе Сергеева на основании справки врача в общую камеру, из которого следует, что у Сергеева наступило излечение туберкулёза» (страница 4 решения)…

 Бондаренко Ольга Сергеевна (юрисконсульт, представитель ответчика ОМВД г. Бердска). Фото с "Одноклассников".

Более того, тот факт, что я в 2010 году излечивался от туберкулёза, был прекрасно известен ответчикам, так как ещё 12.11.2010 г. ОВД Бердска подало возражение (№ 70/15182) на мою жалобу в Бердский городской суд по условиям в ИВС г. Бердска. В этом возражении, юрисконсульт Бондаренко Ольга Сергеевна (представитель ответчика ОМВД г. Бердска в настоящем процессе) указала – «Также есть справка от 22.06.10 начальника ФГУ ИЗ-54/1 ГУФСИН России по Новосибирской области полковника внутренней службы Доцяк И. В. в которой установлено: «У Сергеева А.А. наступило полное клиническое излечение туберкулёза и он не представляет инфекционной опасности для окружающих, на основании вышеизложенного, руководствуясь ст. ст. 32,33 ФЗ РФ № 103 от 21.06.1996 года постановил перевести Сергеева А.А. в общую камеру»». Это же изложено и в Постановлении начальника ФГУ ИЗ 54/1 Доцяк И. В. от 22.06.2010 г. о моём переводе в общую камеру, которое находится на листе 47 гражданского дела № 2-1557/10 по моей жалобе на ОВД по г. Бердску. Данное Постановление представлялось в суд представителем ОВД по г. Бердску. Так как копии этого Постановления у меня никогда не было, а судья Батенёва Н. А. отказала мне в ознакомлении с материалами дела (ответ судьи Батенёвой Н. А. от 31.12.2010 г. № 08/2-1557/10, лист 128 дела № 2-1557/10), я этого Постановления на руках не имел (как прочем и справки).

То есть, ответчикам было прекрасно известно, что 22.06.2010 г. у меня наступило ПОЛНОЕ КЛИНИЧЕСКОЕ ИЗЛЕЧЕНИЕ ТУБЕРКУЛЁЗА. Но при этом, я вновь был помещён в одну камеру ИВС ОВД г. Бердска вместе с больными туберкулёзом лицами – Салтыковым А. Н. и Прилепкиным Р. А., где содержался длительное время, после чего у меня вновь был диагностирован туберкулёз и я повторно прошёл лечение. Что здесь доказывать?

Таким образом, в первом процессе по ситуации с ИВС г. Бердска (закончившимся вынесением решения 15.11.2010 г. в мою пользу) представитель ОВД Бердска Бондаренко О. С. предоставила документы, свидетельствующие, что 22.06.2010 г. у меня наступало «клиническое излечение туберкулёза».

Судья Батенёва Н. А. зафиксировала это в судебном решении от 15.11.2010 г., которое вступило в законную силу 26.11.2010 г.

В «День Дурака» - 1 апреля 2011 г. всё та же судья Батенёва Н. А. удовлетворяет исковое заявление прокурора г. Бердска о приостановлении деятельности ИВС г. Бердска до момента устранения недостатков и приведение его в соответствие с требованиями закона. Интересы прокуратуры г. Бердска в этом процессе представляла прокурор Стулина О. Ж., которая участвовала и в процессе по моему иску о возмещении морального вреда. В основу искового заявления прокурора г. Бердска, и в основу второго решения Батенёвой Н. А. по этому вопросу было положено первоначальное решение Бердского городского суда от 15.11.2010 г. – по моей жалобе на условия в ИВС г. Бердска. Второе решение Батенёвой Н. А. было обжаловано, кассационным определением Новосибирского областного суда от 19.05.201 г. оставлено без изменения и вступило в законную силу.

Таким образом, и представитель ОВД по г. Бердску Бондаренко О. С. и прокурор Стулина О. Ж. прекрасно знали, что я выздоравливал в 2010 году от туберкулёза, так как сами ссылались в своё время на эти обстоятельства и предоставляли в суд подтверждающие этот факт документы. Надеюсь, что они читали те документы, которые предоставляли в суд.

Также, подавая 24.12.2010 г. исковое заявление о возмещении морального вреда в суд, я надеялся, что судья хотя бы ознакомится с таким документом, как решение суда, вступившее в законную силу и обратит внимание на изложенное в нём.

В своём дополнении к исковому заявлению от 31.10.2011 г. (том 1 листы дела 193-196) со ссылкой на справку СИЗО-1 г. Новосибирска я указывал, что 21.06.2010 г. у меня наступило полное излечение туберкулёза. Было наивно конечно с моей стороны полагать, что суд обратит внимание на этот момент, и ещё более наивно было ожидать, что суд будет запрашивать указанные мной документы (по причине их отсутствия у меня) и приобщать их к делу. Но у меня не было иного выхода: я воспользовался тем, что оказался в тюрьме (в СИЗО - 1 г. Ярославль), откуда смог отправить данное дополнение и иные обращения (из психиатрической больницы подобные обращения отказывались отправлять в суд, советуя отправлять их из отделения Почты России, куда отпускать отказывались).

Таким образом, у суда имелись все доказательства того, что 21.06.2010 г. у меня наступило полное клиническое излечение туберкулёза. Но суд предпочёл «не увидеть» данные доказательства и отказался слушать доводы, подтверждённые фактами. Фемида и вправду слепа.

В своём заключении по данному делу, прокурор Стулина О. Ж. сказала следующее: «В судебном заседании установлено, что за время нахождения под стражей, в том числе за время пребывания в ИВС ухудшилось состояния здоровья истца. Именно: он перенёс заболевание туберкулёзом, ухудшилось его зрение …

Из медицинских документов НЕ следует, что у Сергеева имелось полное выздоровление от туберкулёза в 2010 г. Судебно-медицинская экспертиза, проведённая на основании всех представленных медицинских документов делает вывод о том, что Сергеев страдал заболеванием туберкулёз в период с июля 2009 по июнь 2011 г. Таким образом, нахождение в одной камере с Салтыковым в октябре 2010 г, не явилось фактором, приведшим к возникновению данного заболевания, поскольку повторюсь, на данный период он уже страдал данным заболеванием. Ни в медицинских документах, ни в соответствии с заключении экспертизы нигде не говорится о его полном излечении от туберкулёза. В исследовательской части описано, что согласно лишь флюорографическим исследованиям, начиная с июля 2010 г. по сентябрь 2011 г. по результатам флюорографии очаги туберкулёза не выявлялись. Очаги туберкулёза были выявлены лишь при томографии и то, как клинически излеченный туберкулёз. Поэтому говорить о том, что заболевание у Сергеева возникло после октября 2010 г., полагаю было бы неправильно.

Что касается заражения туберкулёзом в период, когда Сергеев находился в ИВС с 13.07.2009 г. по 23.07.2009 г. то доказательств того, что в этот период Сергеев содержался с больными туберкулёзом не установлено…

…Полагаю, что в данном судебном заседании установлен тот факт, что условия содержания в ИВС не отвечали санитарно-гигиеническим требованиям, по материальному обеспечению и не отвечали требованиям федерального закона о содержании под стражей… Условия содержания Сергеева в ИВС, согласно выводам судебно-медицинской экспертизы могли способствовать развитию у него инфекции туберкулёз. Поэтому полагаю что в данном случае ответчик не доказал отсутствие своей вины именно в создании надлежащих условий, исключающих те факторы, которые бы способствовали развитию указанной инфекции».

(выступление прокурора Стулиной О. Ж. с 12 минуты 57 секунды, выводы - с 21минуты 40 секунды)

К слову: во время осмотра одного из основных доказательств – видеозаписи условий содержания в ИВС, прокурор Стулина О. Ж. прикрывала лицо руками. Ну понятное дело – всё же женщина, создание нежное и ранимое. А зная (будучи прокурором) наизусть Конституцию РФ и иные законы (в том числе закон «О содержании под стражей»), прокурор Стулина О. Ж. наверняка не предполагала, что в таких условиях могут жить люди. Кстати, в таких условиях содержались не только мужчины, а также женщины и дети. Но женщины с детьми содержались там надо полагать исключительно с целью защиты прав этих детей и женщин. Как, впрочем и мужчины-заключённые.

III

Перед этапированием меня в Костромскую психиатрическую больницу специализированного типа с интенсивным наблюдением (КПБСТИН), медицинские работники СИЗО-3 р. п. Линёво не проводили мне никаких обследований по поводу туберкулёза, в результате чего, по прибытию 24.06.2011 г. в КПБСТИН меня отказались принять на лечение и отправили этапом обратно в Новосибирск. Сотрудники КПБСТИН составили Акт (от 24.06.2011 г.), в котором указали, что в медицинских документах отсутствуют свежие результаты обследования (последнее было сделано лишь 21.06.2010 г.), что не позволяет им принять меня на госпитализацию. Правда, в Новосибирск мне ехать не пришлось. Сопровождающая меня врач из СИЗО-3 р. п. Линёво договорилась с врачами СИЗО-1 г. Кирова и меня обследовали в этом СИЗО. Правда, обследование, которое должно было занимать несколько недель, завершилось дня за два. Вероятно, качество этого чисто формального обследования (для галочки) и привело к тому, что имевшийся уже на тот момент у меня туберкулёз не был обнаружен…

Во время этапирования я содержался отдельно от других заключённых (в СИЗО, в «столыпинских» вагонах и в автозаках).

В заключении экспертов № 34-К от 25.06.2013 г. указано, что я «в контакте с инфекционными больными не был» (страница 9 заключения, том № 2 гражданского дела № 2-3/2013, лист 45). Врачи КПБСТИН тем самым указали, что в период нахождения в КПБСТИН я не мог заразиться туберкулёзом.

Таким образом, я не мог заразиться туберкулёзом ни во время этапирования, ни во время нахождения на лечении в КПБСТИН. Также я не мог заразиться туберкулёзом в СИЗО-3 р. п. Линёво, так как после излечения в июне 2010 г. я не содержался (во время нахождения в СИЗО) вместе с больными туберкулёзом людьми.

Следовательно, заразиться туберкулёзом я мог ТОЛЬКО в ИВС ОВД г. Бердска, так как вместе со мной в одной камере содержался больной открытой формой туберкулёза Салтыков Алексей Николаевич 01.08.1960 г. р., который умер от туберкулёза в 2011 году в ЛИУ-10 г. Новосибирска так и не дождавшись пересмотра своего уголовного дела (обвинительный приговор от 26.11.2010 г. Новосибирский областной суд по кассации отменил, признав его незаконным). Факт нахождения именно Салтыкова А. Н. вместе со мной в одной камере ИВС ОВД г. Бердска доказывается видеозаписью условий содержания в ИВС, которая приобщена к материалам дела и показаниями свидетеля по делу Лапина А. А.

Свидетель Лапин Александр Александрович в судебном заседании 27.11.2013 г. Фото с сайта "Бердск онлайн".

Данный факт ответчики оспорить даже не пытались. Кроме того, в суде было доказано, что в ИВС ОВД г. Бердска вообще не проводились дезинфекционные мероприятия, хотя там периодически содержались люди, страдающие инфекционными заболеваниями, причём больные содержались вместе со здоровыми.

IV

Я уже не раз говорил, что по непонятной для меня причине, представители органов-ответчиков по моим искам САМИ собирают и предоставляют все необходимые мне доказательства по делу. Мне не нужно даже ничего доказывать: достаточно сослаться на материалы, предоставленные в суд ответчиками. И на этот раз история повторилась.

Представители ответчиков (ОМВД по г. Бердску и МВД РФ) САМИ представили доказательства того, что с 08.07.2009 г. по 15.07.2009 г. в камере № 5 ИВС ОВД г. Бердска содержался Салтыков А. Н. (том № 2 дела № 2-3/2013, листы 62 - 63 - Салтыков указан в списках пятым). Только с их слов, заразиться я из-за пребывания больного открытой формой туберкулёза в соседней камере ИВС «не мог». Я содержался в камере № 6 ИВС, а Салтыков А. Н. в камере № 5. Камеры находятся друг напротив друга. Расстояние между камерами – примерно метр. Принимая во внимание, что в ИВС была единая система принудительной вентиляции, объединяющая ВСЕ камеры, а также то, что из-за духоты окошки на дверях камер были практически постоянно открыты, заразиться туберкулёзом было не сложно: в одной камере чихнули, в другой вдохнули. Кроме того, в ИВС ОВД г. Бердска была общая душевая, которой пользовались ВСЕ заключённые поочерёдно. Процесс помывки происходил так: сначала моется камера № 1, затем № 2, № 3, № 4, № 5 и № 6… Если в душевой побывал больной ОТКРЫТОЙ ФОРМОЙ ТУБЕРКУЛЁЗА, и если эту душевую не продезинфицировали после его помывки, то отправившийся следом за ним заключённый ОБЯЗАТЕЛЬНО ЗАРАЗИТСЯ. Стоит ли напоминать, что в суде было установлено и ответчики это не оспаривали, что дезинфекционных мероприятий не проводилось?

Не менее любопытно то, что сведения о покамерном размещении заключённых за 2009 год ОМВД г. Бердска предоставило, а подобные сведения за 2010-2011 годы оказались «утерянными» ОМВД г. Бердска, причём как-то странно: на время проведения ремонта в ИВС вся документация была передана «на хранение» в вытрезвитель, который располагался этажом выше. Но так получилось (со слов представителей ОМВД), что во время ликвидации вытрезвителя, все документы (и вытрезвителя и ИВС) были «утеряны». Однако документы за более давний период времени по чистой случайности сохранились… Видимо их для чего-то хранили отдельно от всех остальных документов.

Также интересно, что ведение таких «списков покамерного размещения заключённых» не предусмотрено ни законами, ни приказами: это чистая самодеятельность сотрудников ОВД. Между тем они велись и ведутся. А положения, которые прописаны в приказах и законах, с точки зрения сотрудников правозахоронения г. Бердска исполнять "не обязательно”.

Кроме того, даже если бы у меня не было такого неопровержимого и полученного законным путём доказательства как видеозапись условий содержаний в ИВС г. Бердска и если бы не было свидетеля, способного подтвердить тот факт, что на видеозаписи виден именно Салтыков А. Н., я бы всё-равно смог доказать этот факт. Дело в том, что во время рассмотрения моего уголовного дела в Бердском городском суде в 2010 году, государственный обвинитель - прокурор Тарасова С. В. приобщила заверенные копии из «Журнала выводов подозреваемых и обвиняемых из камер изолятора временного содержания ОВД по г. Бердску» за 2010 г. Согласно этому журналу, с 13.10.2010 г. Салтыков А. Н. содержался в ИВС вместе со мной (том № 3 уголовного дела № 1-231/2010 лист 182). Так, запись за № 2995 подтверждает, что 12.10.2010 г. я нахожусь в камере № 4, а записи № 3006 и № 3018 фиксируют, что 13.10.2010 г. в камере № 4 находится Салтыков А. Н. Дальнейшие записи подтверждают, что мы находимся каждый день в одной камере: 12.10.2010 г., 13.10.2010 г., 15.10.2010 г. (том № 3 уголовного дела № 1-231/2010 листы 182 (оборот), 183), 29.10.2010 г., 01.11.2010 г. (лист дела 185) и далее…

И ещё один момент. На суде представители ОМВД г. Бердска заявили, что журналы размещения заключённых по камерам (которые не предусмотрены никакими нормативно-правовыми актами) велись для того, чтобы обвиняемые по одному уголовному делу не могли оказаться в одной камере. Вроде как цель ясна: чтобы «подельники» не имели возможности ни о чём договориться и не имели возможности выработать общий план действий. Необходимость раздельного размещения подозреваемых и обвиняемых по одному уголовному делу чётко прописана в пункте 19 Правил Внутреннего Распорядка в ИВС, утверждённых приказом министра внутренних дел от 21.11.2005 г. № 950. Однако, из «Журнала выводов подозреваемых и обвиняемых из камер изолятора временного содержания ОВД по г. Бердску» за 2010 г., любезно приложенного прокурором Тарасовой С. В. к моему уголовному делу следует, что сотрудники ИВС всё-таки размещали обвиняемых по одному делу в одной камере. Например. Уголовное дело № 1-214/010. Обвиняемые по делу: Черкасов Н. Н., Максименко М. А., Салтыков А. Н. Согласно журналу, 13.10.2010 г. подсудимые (на тот момент) Черкасов и Максименко содержатся вместе – в камере № 6 - в списке № 3017 и 3019 (том № 3 уголовного дела № 1-231/2010 лист 182 оборот). И таких примеров хватает. Так какова была действительная цель сотрудников ОВД, которые вели ничем не предусмотренный журнал, вести который они не должны были, если продекларированная цель не могла быть достигнута посредством ведения этого журнала? При этом, сотрудники ОВД, ретиво делающие то, что делать не должны, по привычке не делали того, что делать были обязаны: нарушая тем самым Правила внутреннего распорядка, утверждённые приказом министра внутренних дел.

V

Судья Бердского суда Ачикалов Сергей Владимирович. Фото с сайта "Курьер. Среда. Бердск".

Во время осмотра в судебном заседании видеозаписи условий содержания в ИВС ОВД г. Бердска, судья Ачикалов С. В. открыто и явно выразил недовольство тем, что на представленном мною диске много доказательств (фото и видеоматериалов). Обычно, судьи выражают недовольство, когда истец не может представить никаких доказательств своей правоты. Или когда доказательства есть, но плохого качества или их недостаточно. Но это и понятно: трудно принимать решение в отсутствие или недостаточности доказательств. Но когда судья возмущается тем, что ему представлено «очень много» доказательств (которые ему приходится смотреть) – с таким явлением я пока не сталкивался. Но всё когда-нибудь случается впервые…

Кстати, согласно пункту 14.1 части 2 статьи 229 ГПК РФ «в протоколе судебного заседания указываются сведения об использовании средств аудио-, видеозаписи, систем видеоконференц-связи и (или) иных технических средств в ходе судебного заседания».

В ходе судебного заседания велась аудиозапись судебного заседания и видеозапись. Аудиозапись вёл я и главный редактор информационного интернет – портала «Бердск - онлайн» Жильцова Галина Анатольевна, которая к тому же делала фотографии и осуществляла видеозапись судебного заседания. Однако, в протоколе судебного заседания информации об этом нет, что свидетельствует о нарушении пункта 14.1 части 2 статьи 229 ГПК РФ.

Согласно части 7 статьи 10 ГПК РФ «лица, участвующие в деле, и граждане, присутствующие в открытом судебном заседании, имеют право в письменной форме, а также с помощью средств аудиозаписи фиксировать ход судебного разбирательства. Фотосъемка, видеозапись, трансляция судебного заседания по радио и телевидению допускаются с разрешения суда».

В силу части 4 статьи 158 ГПК РФ «надлежащему порядку в судебном заседании не должны мешать действия граждан, присутствующих в зале заседания и осуществляющих разрешенные судом фотосъемку и видеозапись, трансляцию судебного заседания по радио и телевидению. Эти действия должны осуществляться на указанных судом местах в зале заседания и с учетом мнения лиц, участвующих в деле, могут быть ограничены судом во времени».

В материалах дела не содержится никаких документов, способных прояснить каким образом журналистка получила разрешение суда на осуществление фотографирования и видеозаписи хода судебного разбирательства. Я конечно не против того, чтобы журналисты имели возможность в открытом судебном заседании фотографировать и снимать видеосюжеты. Но я полагаю, ничего не мешало журналистке получить соответствующее разрешение суда на эти действия и делать это на законном основании.

VI

Ещё одна любопытная деталь. Ответчики приобщили к материалам дела справки о моём передвижении по СИЗО, которые им предоставило СИЗО-3 р. п. Линёво. Ознакомившись с этими справками, я с удивлением обнаружил, что вместо того, чтобы находиться в СИЗО, я находился непонятно где. Моя попытка привнести ясность на этот счёт, посредством приобщения к материалам дела ответа начальника СИЗО-1 г. Новосибирска Робакидзе Р. К. от 23.01.2013 г. № 55/ТО/1-C-5 только добавила путаницы.

Так, из ответа СИЗО-1 г. Новосибирска следует, что 23.07.2009 г. я прибыл в СИЗО-1 г. Новосибирска из СИЗО-3 р. п. Линёво, где я до этого ещё не успел побывать. После чего, 31.08.2009 г. я убыл из СИЗО-1 г. Новосибирска в СИЗО-3 р. п. Линёво, где и находился (по информации СИЗО-1 г. Новосибирска) вплоть до 19.04.2010 г., когда и прибыл в СИЗО-1 г. Новосибирска. Однако, если эти данные верны, то тогда выходит, что я не мог пройти первую психолого-психиатрическую экспертизу в ГБУЗ НСО ГНКПБ № 3, а также и вторую экспертизу в ГНЦ им. Сербского, так как никуда просто не выезжал, следовательно обе эти экспертизы являются фальшивками…

Информация из СИЗО-3 р. п. Линёво видимо готовилась сотрудником, которому дали задание предоставить как можно меньше информации. Согласно «справке о движении в район», я убыл (куда-то и откуда-то) 15.09.2009 г., а прибыл 25.09.2009 г. (откуда и куда также непонятно). А затем, 30.03.2010 г. опять куда-то убыл, а 02.04.2010 г. откуда-то куда-то прибыл. Более того, СИЗО-3 р. п. Линёво предоставило ещё в отношении меня и «справку о движении по колониям». Если бы не эта справка, я бы так и не узнал, что успел побывать и в колониях, причём оказался там без приговора суда! Бывает же такое. В России…

VII

Знакомясь с материалами своего дела по иску о возмещении вреда здоровью, я с удивлением обнаружил, что в томе 1 на листе 188 этого дела имеется ответ организации с длиннющим наименованием: «Межрайонного отдела государственного технического осмотра и регистрации автомототранспортных средств Государственной инспекции безопасности дорожного движения № 5 Главного Управления Министерства Внутренних Дел России по Новосибирской области». Ответ без номера и даты, подписанный начальником отдела майором полиции Квасовым В. К. заставил меня посмотреть: действительно ли я знакомлюсь со своим делом. Ответ короткий и на имя судьи Ачикалова С. В., который рассматривал моё исковое заявление: «На Ваш запрос сообщаю, согласно электронной картотеке МОГТО и РАМТС ГИБДД № 5 ГУ МВД России по НСО, 31.08.2011 на автомобиль ТОЙОТА ОПА г/н Н041ОХ54 наложено ограничение на снятие с учёта на основании определения об обеспечении иска от 04.08.2011»!

Перечитав этот ответ несколько раз, я сначала подумал, что это по моему иску суд на кого-то наложил ограничение на снятие с учёта автомобиля в качестве обеспечения иска. Но чуть позже, перестав смеяться, не найдя в материалах дела Определения от 04.08.2011 г. на которое есть ссылка в письме, я понял, что в моём деле оказался ответ из другого дела, которое также находилось в производстве судьи Ачикалова С. В., но по чьей-то нелепой оплошности оказался в моём деле…

Только я успокоился, как в том же 1 томе на листе дела 192 я обнаружил ещё один документ, который также не должен был оказаться в данном деле, а должен был находиться в материалах другого дела. Но этот документ оказался хотя бы моим заявлением «о вынесении дополнительного решения суда по гражданскому делу № 2-348/2011». Хоть я и указал номер гражданского дела и сообщил суду, что по данному делу (№ 2-348/2011) уже вынесено решение, заявление всё-таки приобщили к материалам дела № 2-3/2013. А почему бы и нет, в конце концов? Какая разница, какие заявления и ответы каких-либо органов вшивать в дела? Как будто суд действительно рассматривает материалы дела и вникает в то, что там написано…

Но это ещё не самое смешное. Смех разобрал меня, когда я недавно, внимательно читая протокол судебного заседания от 27-28 ноября 2013 г. по своему иску, на странице 7 протокола прочитал о скандале Международного масштаба, о котором промолчали как российские, так и международные СМИ. Из протокола судебного заседания, со слов прокурора Стулиной Ольги Жоржевны выяснилось, что Организация Объединённых Наций (ООН) помещалась в ИВС ОВД по г. Бердску, где находилась «по 04 марта 2011 года с регулярной периодичностью в течение от 3 до 17 суток»…

VIII

К вопросу о честности, открытости представителей ОВД Бердска и прозрачности финансовой деятельности.

В судебном заседании 15.11.2010 г. федеральный судья Бердского городского суда Батенёва Н. А. потребовала от представителя ОВД г. Бердска Бондаренко Ольги Сергеевны «документы подтверждающие объём финансирования содержания ИВС Бердского ОВД на настоящий период» (Протокол судебного заседания по делу № 2-1557/10, лист дела 114 (оборот)). Для возможности представителю ОВД представить суду эти документы, судья сделала перерыв в судебном заседании.

После перерыва, представитель ОВД Бердска Бондаренко О. С. сказала федеральному судье: «не могу представить документы подтверждающие объём финансирования содержания ИВС Бердского ОВД на настоящий период, поскольку бухгалтерия таких документов мне не выдала» (цитата с той же страницы Протокола судебного заседания от 15.11.2010 г.).

Я так думаю, старший лейтенант милиции (на тот момент) Ольга Сергеевна могла и прямо сказать федеральному судье: документы мы Вам не предоставим, так как не хотим. Хотя конечно странно нежелание ОВД Бердска показывать элементарную финансовую отчётность, тогда как в суде как раз и решался вопрос о том, действительно ли ОВД испытывает недостаток финансирования или нет. Вот и нужно было представить все документы, чтобы судья увидела, что денег просто нет. Не предоставив эти документы, под таким наивным предлогом, ОВД позволило усомниться в своей честности и финансовой чистоплотности. Надеюсь, это всё никак не связано с таким явлением как коррупция.

Продолжение (второй материал):

Почему у заключённых нет прав, которые у них есть? (Апелляция, часть 2)

Третий (последний) материал:

Россия - щедрая душа! (Апелляция, часть 3)