Как обычно, хотелось чего-то большего. Апосля критического выпада каждый шаг взвешивался аки героин, а каждое слово обдумывалось с такой серьезностью, будто, если оно окажется неправильным, сдохнут тысячи.

Жила тобой как бы долго, скучала, все такое. Устала думать, молчать, ждать - ну, в какой-то момент поняла, что ты не придешь, а вчерашнее все как бэ подтвердило всяческие опасения.
Ну, и полночи лежишь, думаешь (я ж больше не могу засыпать в мечтаниях, что вот ты поймешь - я живу ради тебя, жду твоих шагов, собсн гря вся в готовности тебя принять и тд) мол, снова все напрасно, вот только как-то жутко, что теперь я одна даже В МЫСЛЯХ. Это печально.

А потом встречусь с Аннушкой - и снова та же песня, мол, есть надежда, просто верь, просто подожди. Сколько на этом держусь? Третий месяц, наверное (фактически. На практике-то... ох... почти полгода). И какое-то чувство, что-то вроде надежды - но какой-то унылой и беспомощной, как говно. И, собсн гря, напрасной, как и все прочие ожидания того самого кусочка щастя.

А вот травиться, чтобы забывать, что тебя нет рядом, и что, собственно, никогда не будет - вошло в привычку. Какую? Правильно. Унылую и беспомощную, как говно.

Унылую и беспомощную, как говно.
Унылую и беспомощную, как говно.
Унылую и беспомощную, как говно.
Унылую и беспомощную, как говно.
Унылую и беспомощную, как говно.
Унылую и беспомощную, как говно.
Унылую и беспомощную, как говно.
Унылую и беспомощную, как говно.
Унылую и беспомощную, как говно.
Унылую и беспомощную, как говно.

Все-таки жизнь - редкостная стерва, а вдобавок еще и умираешь.
А вдобавок еще и умираешь.
А вдобавок еще и умираешь.

И из всего православия веришь только в Пасху и Масленицу.
И из всего православия веришь только в Пасху и Масленицу.

Унылую и беспомощную, как говно.
Унылую и беспомощную, как говно.
Унылую и беспомощную, как говно.
Унылую и беспомощную, как говно.
Унылую и беспомощную, как говно.
Унылую и беспомощную, как говно.
Унылую и беспомощную, как говно.
Унылую и беспомощную, как говно.
Унылую и беспомощную, как говно.

Все-таки жизнь - редкостная стерва, а вдобавок еще и умираешь.
А вдобавок еще и умираешь.
А вдобавок еще и умираешь.

И из всего православия веришь только в Пасху и Масленицу.
И из всего православия веришь только в Пасху и Масленицу.

Унылую и беспомощную, как говно.
Унылую и беспомощную, как говно.
Унылую и беспомощную, как говно.
Унылую и беспомощную, как говно.
Унылую и беспомощную, как говно.
Унылую и беспомощную, как говно.
Унылую и беспомощную, как говно.
Унылую и беспомощную, как говно.
Унылую и беспомощную, как говно.

Все-таки жизнь - редкостная стерва, а вдобавок еще и умираешь.
А вдобавок еще и умираешь.
А вдобавок еще и умираешь.

И из всего православия веришь только в Пасху и Масленицу.
И из всего православия веришь только в Пасху и Масленицу.
Унылую и беспомощную, как говно.
Унылую и беспомощную, как говно.
Унылую и беспомощную, как говно.
Унылую и беспомощную, как говно.
Унылую и беспомощную, как говно.
Унылую и беспомощную, как говно.
Унылую и беспомощную, как говно.
Унылую и беспомощную, как говно.

Все-таки жизнь - редкостная стерва, а вдобавок еще и умираешь.
А вдобавок еще и умираешь.
А вдобавок еще и умираешь.

И из всего православия веришь только в Пасху и Масленицу.
И из всего православия веришь только в Пасху и Масленицу.