Вчера отметил день рождения с женой (еще раз), мамой и Сашей, моим лучшим другом. Получилось даже лучше, чем вчера, во многом.

Смотрю сейчас по России24 репортаж о "биохакинге" - попытках медленно стареть. Это напомнило мне про те ощущения, о которых хотел написать в блоге, когда испытал их 2 недели назад.

Я шел по улице, все вокруг цвело зеленым летом, и я плавно вдруг понимаю, что не боюсь умереть, что нет во мне этой "биохакинговой" паники, страха, отчаяния от неминуемости. Чуть перед этим я начал читать "Диалоги" Платона, приведу отрывок оттуда, монолог Сократа:
"рассудим-ка еще вот как – велика ли надежда, что смерть есть благо? Умереть, говоря по правде, значит одно из двух: или перестать быть чем бы то ни было, так что умерший не испытывает никакого ощущения от чего бы то ни было, или же это есть для души какой-то переход, переселение ее отсюда в другое место, если верить тому, что об этом говорят. И если бы это было отсутствием всякого ощущения, все равно что сон, когда спят так, что даже ничего не видят во сне, то смерть была бы удивительным приобретением. Мне думается, в самом деле, что если бы кто-нибудь должен был взять ту ночь, в которую он спал так, что даже не видел сна, сравнить эту ночь с остальными ночами и днями своей жизни и, подумавши, сказать, сколько дней и ночей прожил он в своей жизни лучше и приятнее, чем ту ночь, то, я думаю, не только всякий простой человек, но и сам Великий царь [53] нашел бы, что сосчитать такие дни и ночи сравнительно с остальными ничего не стоит. Так если смерть такова, я со своей стороны назову ее приобретением, потому что таким-то образом выходит, что вся жизнь ничем не лучше одной ночи. С другой стороны, если смерть есть как бы переселение отсюда в другое место и если правду говорят, будто бы там все умершие, то есть ли что-нибудь лучше этого, о мужи судьи? В самом деле, если прибудешь в Аид, освободившись вот от этих так называемых судей, и найдешь там судей настоящих, тех, что, говорят, судят в Аиде, – Миноса, Радаманта, Эака, Триптолема, и всех тех полубогов [54], которые в своей жизни отличались справедливостью, – разве это будет плохое переселение? А чего бы не дал всякий из вас за то, чтобы быть с Орфеем, Мусеем, Гесиодом, Гомером [55]! Что меня касается, то я желаю умирать много раз, если все это правда; для кого другого, а для меня было бы удивительно вести там беседы, если бы я встретился, например, с Паламедом и Теламоновым сыном Аяксом [56] или еще с кем-нибудь из древних, кто умер жертвою неправедного суда, и мне думается, что сравнивать мою судьбу с их было бы не неприятно. И наконец, самое главное – это проводить время в том, чтобы распознавать и разбирать тамошних людей точно так же, как здешних, а именно кто из них мудр и кто из них только думает, что мудр, а на самом деле не мудр; чего не дал бы всякий, о мужи судьи, чтобы узнать доподлинно человека, который привел великую рать под Трою, или узнать Одиссея, Сисифа [57] и множество других мужей и жен, которых распознавать, с которыми беседовать и жить вместе было бы несказанным блаженством. Не может быть никакого сомнения, что уж там-то за это не убивают, потому что помимо всего прочего тамошние люди блаженнее здешних еще и тем, что остаются все время бессмертными, если верно то, что об этом говорят.

Но и вам, о мужи судьи, не следует ожидать ничего дурного от смерти, и уж если что принимать за верное, так это то, что с человеком хорошим не бывает ничего дурного ни при жизни, ни после смерти и что боги не перестают заботиться о его делах; тоже вот и моя судьба устроилась не сама собою, напротив, для меня очевидно, что мне лучше уж умереть и освободиться от хлопот."

Как видите, дело здесь не только в моей вере в Бога, хотя в основном дело именно в вере. Изредка бывает, что я просыпаюсь по утрам, и в первые секунды думаю - "ну вот опять?" Мне не столько страшна смерть, сколько страшно предстать перед Богом. Что я скажу Господу моему, что я скажу в своё оправдание, как я вообще смогу обратиться к Нему, знающему мои дела и меня? Но и этот страх несколько отступает, когда я думаю о Христе. Ведь Он - Господь милующий, Господь, одно из имён которого - Любовь, и Он желает, чтобы каждый человек обрел вечную жизнь в радости и веселии, ведь Иисус Христос - Бог прощения. Когда я думаю о Нём, внутри бережным огоньком лампады оживает, теплится и согревает меня надежда. Надежда на Его Любовь, милосердие, прощение, когда мы встретимся, и я упаду к Его ногам... даже не к ногам, а просто перед Ним, в дали от Него, т.к. и прикоснуться к Нему не достоин. В моем сердце живет надежда на то, что Господь мой коснется моего плеча своею любовью, и скажет "Встань, Артем.",... и я воспряну, рыдая от радости, от облегчения, желая обнять Его, как обнимают мать, и буду объят... Я плачу сейчас об этой встрече, о моей нынешней потерянности, и буду плакать о ней всю оставшуюся жизнь, утешаемый великой надеждой... я боюсь своего недостоинства, но смерти я не боюсь.