«Михаил Абакумов. На Троицу» на Яндекс.Фотках

— Бог приведет, пировать завтра будем, — первый ты у меня гость будешь. Ну, батюшка придет, папашенька побывает, а ты все первый, ангельская душка. А вот зачем ты на Гришу намедни заплевался? Лопату ему расколол, он те побранил, а ты — плеваться. И у него тоже Ангел есть, Григорий Богослов, а ты... За каждым Ангел стоит, как можно... на него плюнул — на Ангела плюнул!

На Ангела?!. Я это знал, забыл. Я смотрю на образ Архистратига Михаила: весь в серебре, а за ним крылатые воины и копья. Это все Ангелы, и за каждым стоят они, и за Гришкой тоже, которого все называют охальником.

— И за Гришкой?..

— А как же, и он образ-подобие, а ты плюешься. А ты вот как: осерчал на кого — сейчас и погляди за него, позадь, и рспомнишь: стоит за ним! И обойдешься. Хошь царь, хошь вот я, плотник... одинако, при каждом Ангел. Так прабабушка твоя Устинья Васильевна наставляла, святой человек. За тобой Иван Богослов стоит... вот, думает, какого плевальщика Господь мне препоручил! — нешто ему приятно? Чего оглядываешься... боишься?

Стыдно ему открыться, почему я оглядываюсь.

— Так вот все и оглядывайся, и хороший будешь. И каждому Ангелу день положен, славословить чтобы... вот человек и именинник, и ему почет-уважение, по Ангелу. Придет Григорий Богослов — и Гриша именинник будет, и ему уважение, по Ангелу. А завтра моему: «Небесных воинств Ар-хистратизи... начальницы высших сил бесплотных...» — поется так. С мечом пишется, на святых вратах, и рай стерегет, — все мой Ангел. В рай впустит ли? Это как заслужу. Там не по знакомству, а заслужи. А ты плюешься...

В летней мастерской Ондрейка выстругивает стол: завтра тут нищим горячее угощение будет.

— Повелось от прабабушки твоей, на именины убогих радовать. Папашенька намедни, на Сергия-Вакха, больше полета кормил. Ну, ко мне, бедно-бедно, а десятка два притекут, с солонинкой похлебка будет, будто мой Ангел угощает. Зима на дворе, вот и погреются, а то и кусок в глотку не полезет, пировать-то станем. Ну, погодку пойдем-поглядим.

Падает мокрый снег. Черная грязь, все та же. От первого снежка сорок ден минуло, надо бы быть зиме, а ее нет и нет. Горкин берет досточку и горбушкой пальца стучит по ней.

— Суха досточка, а постук волглый... — говорит он особенно как-то, будто чего-то видит, — и смотри ты, на колодце-то, по железке-то, побелело!.. это уж к снегопаду, косатик... к снегопаду. Сказывал тебе — Михаил Архангел навсягды ко мне по снежку приходит.

Небо мутное, снеговое. Антипушка справляется:

— В Кремь поедешь, Михал Панкратыч?

В Кремль. Отец уж распорядился, — на Чаленьком повезет Гаврила. Всегда под Ангела Горкин ездит к Архангелам, где собор.

— И пеш прошел бы, беспокойство такое доставляю. И за чего мне такая ласка!.. — говорит он, будто ему стыдно.

Я знаю: отец после дедушки совсем молодой остался, Горкин ему во всем помогал-советовал. И прабабушка наставляла: «Мишу слушай, не обижай». Вот и не обижает. Я беру его за руку и шепчу: «и я тебя всегда-всегда буду слушаться, не буду никогда обижать».

Три часа, сумерки. В баню надо сходить-успеть, а потом — ко всенощной.



Горкин в Кремле на всенощной. Падает мокрый снег; за черным окном начитает белеть железка. Я отворяю форточку. Видно про свете лампы, как струятся во мгле снежинки... — зима идет?.. Высовываю руку — хлещет! Даже стегает в стекла. И воздух... — белой зимой пахнет. Михаил Архангел все по снежку приходит.

Отец шубу подарит Горкину. Скорняк давно подобрал из старой хорьковой шубы, и портной Хлобыстов обещался принести перед обедней. А я-то что подарю?.. Банщики крендель принесут, за три рубля. Василь-Василич чайную чашку ему купить придумал. Воронин, булочник, пирог принесет с грушками и с желе, дьячок вон Митрополита посулился... а я что же?.. Разве «Священную Историю» Анохова подарить, которая без переплета? и крупные на ней буковки, ему по глазам как раз?.. В кухне она, у Марьюшки, я давал ей глядеть картинки.

Марьюшка прибирается, скоро спать. За пустым столом Гришка разглядывает «Священную Историю», картинки. Показывает на Еву в раю и говорит:

— А ета чего такая, волосами прикрыта, вся раздемши? — и нехорошо смеется.

Я рассказываю ему, что это Ева, безгрешная когда была, в раю, с Адамом-мужем, а когда согрешила, им Бог сделал кожаные одежды. А он прямо как жеребец, гогочет. Марьюшка дураком его даже назвала. А он гогочет:

— Согрешила — и обновку выгадала, ло-вко!..

Ну, охальник, все говорят. Я хочу отругать его, плюнуть и растереть... смотрю за его спиной, вижу тень на стене за ним... — и вспоминаю про Ангела, который стоит за каждым. Вижу в святом углу иконку с засохшей вербочкой, вспоминается «Верба», веселое гулянье, Великий Пост... — «скоро буду говеть, в первый раз». Пересиливая ужасный стыд,я говорю ему:

— Гриша... я на тебя плюнул вчера... ты не сердись уж... — и растираю картинку пальцем.

Он смотрит на меня, и лицо у него какое-то другое, будто он думает о чем-то грустном.

— Эна ты про чего... а я и думать забыл... — говорит он раздумчиво и улыбается ласково. — Вот, годи... снегу навалит, сваляем с тобой такую ба-бу... во всей-то сбруе!..

Я бегу-топочу по лестнице, и мне хорошо, легко.

Для людей советского происхождения -- все еще дивно и непривычно, для более молодых россиян, не успевших пожить во времена воинствующего атеизма -- обычно: в нашем нынешнем повседневном календаре православные и светские праздники живут бок о бок.

Какие мы знаем среди праздников, к примеру, женские дни? О 8 марта вспомнят, с радостью, равнодушием или неодобрением, практически все. О Неделе жен-мироносиц (не так давно в церковных СМИ, на страницах книг и брошюр, в пространстве Интернета, шли дискуссии, не заменить ли нам вообще этим днем пресловутое 8 марта…) -- уже далеко не все, но все же многие прихожане и священники.


Покров Пpесвятой Богородицы

А какие дни, посвященные материнству, мы знаем? Светский День матери -- как-то затерялся в череде прочих подобных ему дней, которых много в календаре и появляется все больше: День медика, металлурга, пожилого человека, системного администратора, и прочая, и прочая… Профессиональный, так сказать, немного деловой праздник -- роженицы, кормительницы-одевательницы, воспитательницы (думается, что по популярности с тем же 8 марта этому дню вряд ли сравниться)… А вот для верующего человека такой святой день -- есть. Если хорошо поразмышляем -- поймем: это праздник Покрова Пресвятой Богородицы, день Ее материнства.

А как же Рождество Христово, скажут нам? Ведь именно в этот день мы празднуем исполнение материнства Пресвятой Девы, пришествие в мир Божественного Ее Сына? Да, это так. Но день Покрова -- это день, когда Пресвятая Богородица становится Матерью многих других детей. Усыновленных, удочеренных чад, взятых под опеку, под омофор. Нас с вами.

Интуиция верующего сердца давно выразила чувства, связанные с этим усыновлением, в предании Церкви Православной: на кресте Христос усыновил Своей Матери Своего любимого ученика, Иоанна. А через него -- и всех тех, кто станет в веках учениками и друзьями Христовыми…

Превысшая всех Ангелов, Царица Неба и Земли, Владычица -- мы привыкли обращаться к Ней так, воздавать величайшие, истинно царские почести. Но в день Покрова -- Она становится нашей Матерью, Которую мы просим «покрыть нас от всякого зла честным Своим омофором» - так цыплята просятся под крыло своей мамы, прячась от грозы и злого коршуна, так -- именно дети просят покровительства, заботы, питания, ласки…

А что, в другие-то дни -- разве Она перестает быть Ею, Матерью нашей? Нет, конечно. Ну а мы, приемные дети -- как мы ведем себя с Нею? Какой ребенок знает, сколько мать провела бессонных ночей у его кровати, в жару его скарлатин и ветрянок? В чем, может быть, отказывала себе, чтобы ребенок был «не хуже, чем у людей» -- чист, опрятно одет, сыт, играл в любимые игрушки, ездил на любимом велосипеде, получил образование? Сколько слез пролила, видя, какие опасности подстерегают ребенка за порогом дома -- и все-таки отрывая от себя, отпуская в жизнь? А сколько седины, сколько уже других слез -- невыплаканных, слепящих, разъедающих, старящих глаза -- появляются у нее, если чадо ступило на кривую дорогу зла?... Кто поймет сердце матери?


Всемирно известный по своим архитектурным достоинствам храм Покрова на Нерли был построен в 1165 году святым князем Андреем Боголюбским. Заботами этого святого князя и был установлен в Русской Церкви около 1164 года праздник Покрова Божией Матери

Что мы, охотно в день Покрова поющие : «Радуйся, Радосте наша!», делаем с Нею, с Ее сердцем, ежедневно, ежеминутно? Всякое забвение небесного нашего отечества, всякая нелюбовь, осуждение, равнодушие, отступление от веры, поклонение материальным и духовным идолам, имя которым легион, помыслы стяжания и блуда, гордыни и превозношения, мелкие, никем вроде бы не видимые предательства, скотское разленение, вся масса наших грехов, которые мы и назвать-то на исповеди не умеем и каяться в которых не хотим, всегда находя самим себе массу оправданий -- ведь все это удары по гвоздям Ее Сына, вновь и вновь распинаемого за каждого из нас. Удар по гвоздю – удар в сердце Матери. Еще и еще… Живая, рвущая сердце боль -- «и Тебе Самой оружие пройдет душу»… И делаем это -- мы с вами, приемные дети.

Есть такой рассказ в Православии -- то ли чье-то видение, то ли народ сложил, рассказ, может быть, догматически не совсем выверенный, но нам с вами -- понятный… Видит некто Пресвятую Богородицу, молящуюся за нас. Залито слезами Ее лицо. И говорит Она со стоном этому человеку: «Передай людям, попроси -- ну пусть поменьше грешат!... Пусть Меня пожалеют!»


В Москве царем Иоанном Грозным был построен собор Покрова Божией Матери у храма Святой Троицы (известный как храм Василия Блаженного)

Что, воскликнем, как?! Превысшая всех! Она же -- на небе!... Вон сколько ей храмов посвящено, сколько акафистов и икон написано, сколько на этих иконах драгоценных риз, сколько перед ними воскурено фимиаму!... Да нет, Пресвятая Богородица -- человек. Страдающий, милующий, любящий. Она-то как раз настоящий, полноценный человек. А вот мы-то с вами?..

Иерей Сергий КРУГЛОВ

http://www.nsad.ru/index.php?issue=13§ion=10015&article=1064