Я ведь писала тебе. Я куда более неполноценный человек, чем ты можешь предположить. Я больна куда сильнее, чем ты думаешь. И корни этой болезни очень глубоки. Поэтому если ты сможешь пойти дальше, иди один. Не жди меня. За меня не беспокойся. Делай то, что тебе захочется. Иначе я собью тебя с верного пути. Только этого я ни за что не хочу — не хочу портить тебе жизнь. Я уже говорила: ты время от времени навещай меня и никогда не забывай. Больше я ничего не желаю.

* * *

Иногда мне становится нестерпимо грустно, но в целом жизнь течет своим чередом.

* * *

Смерть человека оставляет после себя маленькие удивительные воспоминания.

* * *

– И вот что я тогда решила: «Сама, своими силами найду человека, который будет круглый год любить меня на все сто процентов». Сколько мне тогда было? Лет одиннадцать-двенадцать.
– Здорово, – восхищенно сказал я. – И как результаты?
– Не так все просто, – ответила Мидори и некоторое время смотрела на клубы дыма. – Видимо, так долго ждала, что со временем слишком задрала планку. Сложность в том, что теперь я мечтаю об идеале.
– Об идеальной любви?
– Чего? Даже я до такого не додумалась. Мне нужен просто эгоизм. Идеальный эгоизм. Например, сейчас я скажу тебе, что хочу съесть пирожное с клубникой. Ты все бросаешь и мчишься его покупать. Запыхавшийся, приносишь мне пирожное, а я говорю, что мне расхотелось, и выбрасываю его в окно. Вот что мне сейчас нужно.
– Да это, похоже, к любви не имеет никакого отношения, – растерянно сказал я.
– Имеет. Только ты об этом не догадываешься, – ответила Мидори. – Бывает время, когда для девчонок это очень важно.
– Выбросить пирожное в окно?
– Да. Хочу, чтобы мой парень сказал так: «Понял. Мидори, я все понял. Должен был сам догадаться, что ты расхочешь пирожное с клубникой. Я круглый идиот и жалкий дурак. Поэтому я сбегаю и найду тебе что-нибудь другое. Что ты хочешь? Шоколадный мусс? Или чизкейк?»
– И что будет?
– Я полюблю такого человека.
– Бессмыслица какая-то.
– Но для меня это – любовь. Никто, правда, не может этого понять.

* * *

Какой бы ни была истина, невозможно восполнить потерю любимого человека.
Никакая истина,
Никакая искренность,
Никакая сила,
Никакая доброта не могут восполнить её.
Нам остается лишь пережить это горе и чему-нибудь научиться,
Но эта наука никак не пригодится, когда настанет черед следующего внезапного горя.

* * *

— Ну а идеалы, ничего такого, выходит, нет?
— Нет, конечно, — продолжал он говорить, — в жизни они не нужны. Все, что нужно, это размах, вот и все.

* * *

Куда ни езжай, разницы никакой. Хоть здесь сиди, хоть уедь куда. Во всем мире все одно и то же. Мне тоже в жизни, бывает, страшно становится. А как иначе? Но только я этого за аксиому принять не могу. Я иду, пока идется, используя сто процентов моих сил. Беру, что хочу, чего не хочу, не беру. Это и называется жить. Застряну где-то — тогда еще раз подумаю. Общество с неравными возможностями, с другой стороны, это общество, где ты можешь проявить свои способности.

* * *

Сознание мое было неуместно вялым и разбухшим, точно корни тенелюбивого растения. Так не пойдет, оцепенело подумал я. Тут я внезапно вспомнил слова Нагасавы: «Не сочувствуй самому себе. Самим себе сочувствуют только примитивные люди.»

* * *

— Из всех людей, кого я встречал, ты самый особенный.
— А ты из всех людей, кого я встречал, самый настоящий человек, —
сказал он.

* * *

— Скажи чего-нибудь, — сказала Мидори, спрятав лицо у меня на груди.
— О чем?
— О чем хочешь. Чтобы мне приятно было.
— Ты ужасно милая.
— Мидори, — сказала она. — Назови меня по имени.
— Ты ужасно милая, Мидори, — поправился я.
— Насколько ужасно?
— Такая милая, что горы обваливаются и моря мелеют.

* * *

В такой ненадежный сосуд, как текст на бумаге, можно вложить только ненадежные воспоминания или ненадежные мысли.

* * *

Смерть не находится на противоположном полюсе от жизни, а скрыта внутри самой жизни.

* * *

Я не люблю одиночество. Просто не завожу лишних знакомств, чтобы в людях лишний раз не разочаровываться.

* * *

— Как сильно ты меня любишь?
— Как если бы расплавились и стали маслом все тигры джунглей в мире.

* * *

Никакие истины не могут излечить грусть от потери любимого человека.

* * *

Наша жизнь не может быть измерен линейкой и по углам транспортиром.

* * *

Не сочувствуй самому себе. Самим себе сочувствуют только примитивные люди.

* * *

Какой бы ни была истина, невозможно восполнить потерю любимого человека. Никакая истина, никакая искренность, никакая сила, никакая доброта не могут восполнить её. Нам остаётся лишь пережить это горе и чему-нибудь научиться. Но эта наука никак не пригодится, когда настанет черёд следующего горя.

* * *

Я иду, пока идется, используя сто процентов моих сил. Беру, что хочу, чего не хочу, не беру. Это и называется жить.

* * *

Как ни старайся, когда больно – болит.

* * *

— Скажи чего-нибудь, — сказала Мидори, спрятав лицо у меня на груди.
— О чем?
— О чем хочешь. Чтобы мне приятно было.
— Ты ужасно милая.
— Мидори, — сказала она. — Назови меня по имени.
— Ты ужасно милая, Мидори, — поправился я.
— Насколько ужасно?
— Такая милая, что горы обваливаются и моря мелеют.

* * *

Человек поймет другого, когда придет соответствующее время, а не потому, что этот другой захочет, чтобы его поняли.

* * *

Мне гитара нравится. Маленькая, простая, нежная, прямо как небольшая теплая комнатка.

* * *

Человеку, который говорит, что он обычный, верить нельзя.

* * *

В конечном счёте кто знает, как бы оно было лучше? Поэтому не обращай ни на кого внимания и если думаешь, что можешь стать счастливым, не упускай этого шанса и будь счастлив. В жизни таких шансов бывает раз, два - и обчёлся, а упустив их, жалеешь потом всю жизнь.

* * *

Думай, что жизнь – это коробка с печеньем. В коробке с печеньем есть печенюшки любимые, и не очень. Съешь первым делом самые вкусные – останутся лишь те, что особо не любишь. Когда мне горько, я всегда думаю об этой коробке. Потерпишь сейчас – проще будет потом. Вот и выходит, что жизнь – коробка с печеньем.

* * *

Стоит человеку начать врать в чем-то одном, и он, чтобы не попасться, продолжает врать до бесконечности.

* * *

Смерть существует не как противоположность жизни, а как её часть.

* * *

Самое лучшее – это запастись терпением и ждать. Не терять надежды и распутывать запутавшиеся нити одну за другой. Как бы безнадежна ни была ситуация, конец у нити всегда где-то есть. Ничего не остается, как ждать, подобно тому, как, попав в темноту, ждешь, пока глаза к ней привыкнут.

* * *

- Все мы – несовершенные люди, живущие в несовершенном мире. Наша жизнь не может быть измерена в глубину линейкой и по углам транспортиром и быть полна приятных вещей, как счет в банке.

* * *

Не жалей себя. Себя жалеют только ничтожества.

* * *

Смерть человека оставляет после себя маленькие удивительные воспоминания.

* * *

— Ну а идеалы, ничего такого, выходит, нет?
— Нет, конечно, — продолжал он говорить, — в жизни они не нужны. Все, что нужно, это размах, вот и все

* * *

Куда ни езжай, разницы никакой. Хоть здесь сиди, хоть уедь куда. Во всем мире все одно и то же. Мне тоже в жизни, бывает, страшно становится. А как иначе? Но только я этого за аксиому принять не могу. Я иду, пока идется, используя сто процентов моих сил. Беру, что хочу, чего не хочу, не беру. Это и называется жить. Застряну где-то — тогда еще раз подумаю. Общество с неравными возможностями, с другой стороны, это общество, где ты можешь проявить свои способности.

* * *

— Из всех людей, кого я встречал, ты самый особенный.
— А ты из всех людей, кого я встречал, самый настоящий человек.

* * *

В такой ненадежный сосуд, как текст на бумаге, можно вложить только ненадежные воспоминания или ненадежные мысли.

* * *

Однако воспоминания, определенно, куда-то удаляются, так что много чего я уже забыл. Когда я вот так пишу, копаясь в своей памяти, меня порой охватывает сильное беспокойство. А что если я из памяти что-то самое главное потерял, думаю я. Что если где-то в моем теле есть некое место, назовем его, скажем, задворками моей памяти, и важные воспоминания там свалены в кучу и превратились в невесомую пыль?
Но как ни крути, в данный момент это все, что у меня есть. Пишу сейчас эти строки, крепко прижимая к груди эти ненадежные воспоминания, уже потускневшие и тускнеющие с каждым часом, с таким чувством, будто облизываю кость. Нет никакого другого способа сдержать обещание, только так.

* * *

А что письма – бумага. Сожжешь их, а что в душе осталось, все равно останется, а что не осталось, все равно не останется, сколько их у себя ни держи.

* * *

Люди странны, если ты странник.

* * *

Как это прекрасно – жить.

* * *

Тогда я не верю в революцию. Я верю в любовь.

* * *

Не хочешь оказаться в психушке - приоткрой своё сердце, доверься её - жизни – течению.

* * *

Иногда она доводит себя до такого состояния. Расстраивается, плачет, но это ладно. Чему быть - того не миновать. Нужно выплескивать чувства наружу. Хуже, если она перестанет это делать. Иначе они будут накапливаться и затвердевать внутри. А потом - умирать в ней. Тогда все станет очень плохо.

* * *

Он читал столько, что за ним было не угнаться, но брал в руки только книги писателей, после смерти которых прошло больше тридцати лет.

* * *

В быту разница между правыми и левыми, лицемерием и злорадством не так уж велика.

* * *

Видимо, сердце прячется в твердой скорлупе, и расколоть ее дано немногим.

* * *

Сама по себе доктрина великолепна, ее содержание – неоспоримо, но в тексте отсутствовала убедительность. А без доверия разве можно увлечь за собой сердца?

* * *

Уметь учить других: быть намного терпимее к посторонним, чем к самому себе, и куда проще раскрывать положительные стороны других людей, чем собственные.

* * *

Иногда я себя чувствую смотрителем музея. Пустого музея без единого посетителя, за которым я присматриваю лишь для себя самого.

* * *

Когда только и думаешь: как бы заработать - это работа на износ. Человек мало-помалу, сам того не замечая, теряет себя

* * *

Как у всех людей отличается походка,так каждый человек на свой манер чувствует,рассуждает,смотрит на вещи,и не как не пытается это исправить,ни с того,ни с сего,оно не исправится,а если пытаться выправить насильно,то что-то другое искажается.

LibClub