Жили – были Старик со Старухой у самого Синего моря. Старик ловил неводом рыбу, Старуха пряла свою пряжу. Говорит как-то Старик Старухе: «Испекла бы ты мне Колобок». Отвечает ему Старуха: «Да я и сама хотела, но вот по сусекам поскребла, по амбарам помела, да муки-то на Колобок не набралось. Иди-ка ты лучше рыбки налови, а не то голодными останемся». Взял тогда Старик невод, да и пошёл к Синему морю. Раз он в море закинул невод – пришёл невод с одною тиной. Он в другой раз закинул невод – пришёл невод с травой морскою. В третий раз закинул невод – почувствовал Старик, что не пустой идёт невод. Тянет он невод, тянет потянет, тянет потянет, вытянул, наконец, невод. А в неводе Колобок. Обрадовался Старик. А Колобок, увидев голодные газа Старика, молвил человеческим голосом: «Не ешь меня, Старче, я тебе песенку спою!». И запел: «Я Колобок Колобок! Я от Чудо-Юдо Рыбы-Кит ушёл, от Садко я ушёл, от Дядьки Черномора ушёл, от тридцать трёх Богатырей ушёл, и от тебя, Старик, уйти немудрено!» Выскочил Колобок из рук Старика, и убежал. Воротился Старик домой ни с чем. И поведал Старухе о случившемся. Стала Старуха браниться: «Дурачина ты, простофиля! Ступай и найди Колобка! Из-под земли достань, в лепёшку разбейся, а Колобка мне принеси!». Делать не чего, снял Старик со стены своё ружьишко, надел валенки, и пошёл Колобка искать. Долго ли он шёл, коротко ли, да притомился, к тому же болячки хронические – стенокардия, подагра и шпоры пяточные уже давно о себе напоминали. Присел Старик под зелёный дуб отдохнуть, сил набраться, да и задремал. Проснулся он оттого, что что-то тёплое ему на лоб закапало. Провёл он рукой по лбу, глядь на руку – «Мать честная!» - кровь на руке! Поднял свои очи Старик кверху, и видит – сидит на ветвях Русалка. «Так вот, кто тут гадит – пакостит, спать не даёт!» - вскричал Старик. Поднялся он, снял ружьишко с плеча, и прицелился в Русаку. « Не убивай меня, Старче! – взмолилась Русалка – Я тебе ещё прихожусь. Дня через три… А сейчас, извини, никак не могу – болею я… по-женски… А коль тебе совсем не в терпёж, то могу сделать минет». «Мин нет – это хорошо!» - сказал старик, и пошёл себе Колобка добывать. Шёл по лесу, шёл, видит – на поляне избушка стоит. «Избушка – избушка! Стань к лесу передом, ко мне задом!» - говорит Старик. Избушка стала. Справил Старик свою нужду, подтянул портки, и говорит: «Избушка-избушка! Стань к лесу задом, ко мне передом!». Избушка повернулась, как ей Старик велел. Подёргал Старик дверь – закрыто. «Сим-Сим, откройся!» - произнёс Старик волшебные слова, двери и открылась. Вошёл Старик в избушку. Глядит - интерьер убогий: стол. стул, кровать, да печка. Полез старик на печь. Не успел задремать, как в избушку вбежали Серый Волк и Красная Шапочка с корзинкой. Поставила Красная Шапочка корзинку на стол, а сама к Серому Волку в кровать. И начали они такое вытворять, что у Старика чуть ум за разум не зашёлся. «Тьфу, на вас, бесстыдники! Глаза бы мои на вас не глядели!» - закричал Старик, спрыгнул с печи, схватил корзинку со стола, и бегом из избы. Пробежав с четверть версты, он остановился, заглянул в корзинку, а там пирожки. Сел Старик на пенёк, взял один пирожок, и только его ко рту поднёс, чей-то голос раздался: «Не садись на пенёк, не ешь пирожок! Неси Бабушке!». «Щас прям!!!» - сказал Старик, и быстренько умял за обе щеки все пирожки. Хорошо ему стало. Ну да расслабляться недосуг – надо Колобка искать. И поковылял Старик далее. Идёт он, идёт, как вдруг – острая боль в паху, да такая, что аж присел Старик, потом холодным покрывшись. Вот-вот сознание потеряет. Да не потерял, однако. Отдышался старик, поглядел сквозь кусты – недалече дорожка виднеется. Пополз Старик к дорожке, думая про себя: «Будет кто по дорожке проходить-проезжать, меня и подберёт». И впрямь, не успел Старик до дорожки доползти, как вдали послышалась песня: «Ничего на свете лучше нету, чем бродить друзьям по белу свету…!», и показалась повозка, запряжённая Ослом. В повозке сидели, как Вы и сами догадались, Вини Пух и Пятачок. Вини Пух погонял Осла его же собственным хвостом. «Help Me!» - закричал Старик, и удивившись самому себе, а точнее своим знаниям английского языка. Несколько фраз по-немецки он знал, так как в войну был полицаем, и от фашистов научился. А вот откуда взялись знания английского – не понятно. Но думать об этом было некогда. «Help Me!» - ещё раз закричал Старик, и его услышали. Повозка остановилась рядом. «Чего расшумелся, Старик?» - спросил Вини Пух. «Да вот, занемог, нету мочи идти… Может где лекарь поблизости есть?» - ответил старик стоная. «Нормальных докторов в наших краях не осталось. Есть только Айболит, так он только скотину лечит» - сказал Вини Пух. «В моём положении выбирать не приходится… Отвезите меня к Айболиту, пожалуйста…» - ещё громче стоная молвил Старик. Вини Пух и Пятачок помогли Старику взобраться в повозку. Вини Пух стеганул Осла хвостом, и повозка тронулась. Через некоторое время показалось неказистое, перекошенное здание клиники доктора Айболита. Сам доктор стоял на крыльце и посасывал козью ножку. Точенее это была не козья, а козлиная ножка, а ещё точнее – ножка Серого Козлика. Вини Пух и Пятачок сняли Старика с повозки, усадили у крыльца, а сами продолжили свой путь. «Ну и что же с тобой, Старик приключилось?» - спросил Айболит, подойдя к Старику, и на старика приятно пахнуло ранее хорошо знакомым, а ныне почти забытым сладковатым запахом ржаной самогонки. «Да вот, мил человек, яйцо прихватило… Болит так, что мочи нет… терпежу не осталось…» - «Правое? Левое?» - «Единственное….» - «???… Не по-ооонял…» - брови Айболита взметнулись кверху. «Да что тут понимать-то… Одно оно, яйцо-то у меня… Давно ещё, при царе Горохе быть может, снесла мне Курочка Ряба яичко… напрочь снесла… А какое не помню уже – старый стал…» - «Ну, пойдем, поглядим на твоё яйцо – сказал добрый доктор Айболит. Он помог Старику дойти до кабинета, где осмотрев и ощупав дедово яйцо, произнёс: «Подозреваю острый орхит, но для уточнения диагноза нужно рентген сделать». – «А это не опасно?» - забеспокоился Старик. «Для тебя уже нет» - многозначно заметил Айболит. Сделав рентгеновский снимок яйца Айболит удалился в проявочную. Когда он вышел оттуда Старик, несмотря на своё слабое уже зрение, заметил на лице доктора озадаченность. «Ну…? Что…? Это конец…?» - дрожащим от волнения голосом спросил Старик. «С концом у тебя всё в порядке. Дай Бог каждому такой конец. А вот с яйцом проблема – игла у тебя в яйце застряла. Она-то тебе боль и причиняет. Да вот откуда она там взялась?» - «Вот ссссука! Старуха моя виновата, не иначе! Змея подколодная! Вечно вязание и шитьё своё по избе поразбрасывает! Сколько раз говорил ей, чтоб прибирала всё на место, а ей хоть кол на голове теши! Вернусь домой – порешу гадину! – разошёлся было Старик, но вдруг осёкся, и тихо уже произнёс – Вернусь… А ежели нет? Что со мной будет, доктор? Делать-то что с яйцом?». «Ясный пень – операцию делать. Других способов помочь тебе наука наша ещё не придумала. И чем скорее, тем лучше!» - ответил Айболит. «Последнее яйцо потерять?! Да ни в жисть! Уж лучше сразу в могилу!» - вновь разошёлся Старик. «Обижаешь ты меня, Старче! Я ведь не твоя курица, чтобы яйца тебя лишить, последнего к тому же. Мошонку разрежу, затем – яйцо, иглу из яйца выну, и всё зашью. Делов-то часа на пол, не более» - «Ну так режь, не тяни!» - «Да я-то разрежу, без проблем. Есть только одна закавыка – наркоз дать не смогу. Нет ни эфира, ни закиси азота… Вторая неделя пошла, как не привозят…А без обезболивания, без наркоза – сомневаюсь я – доживёшь ли ты до конца операции, не загнёшься ли от шока болевого…» - сказал Айболит. Наступило тягостное молчание. Вдруг Старик своими сильными руками рыбака схватил сухонькую руку Айболита, и притянул его к себе так, что щёки обоих оказались почти рядом. «Ты это… ты… ты ведь славный… ты мне, мил человек, сразу приглянулся… и пахнет от тебя так, что тепло по телу льётся...» - зашептал Старик в ухо Айболиту. « Э!!! Да ты что!!! Я доктор, не какой-нибудь там тебе… пидор…!!!» - вырываясь из цепких объятий Старика закричал Айболит, но, посмотрев на то, что находилось рядом с яйцом Старика, уже тихо, однако с возбуждением в голосе произнёс – А впрочем…». « Ты, доктор, мне того… ты мне перед там, как резать, налил бы хоть стопочку своей ржаной самогоночки… Она бы меня и успокоила, и боль сняла» - попросил Старик. «Вот ты о чём…» - смутился Айболит. Он подошёл к стеклянному шкафу, и достал из него набор инструментов, два стакана и початую бутыль с самогоном. Айболит разлил самогон по стаканам, и они со Стариком молча выпили. Затем доктор вымыл руки, произнёс: «Ну, с Богом!», и приступил к операции. Через полчаса, как и предполагал Айболит, операция была завершена. Швы были наложены, была наложена и повязка. Правда, во время операции, не евший несколько дней ничего, кроме пирожков, и давно уже не пивший самогона Старик наложил на стол, но это была единственная ложка дёгтя в бочке мёда. «Вот, держи на память!» - сказал Айболит Старику, протягивая ему уже поржавевшую за время пребывания в яйце иглу. Старик взял её, и поглядев на этот источник своих страданий некоторое время, со словами: «Да будь ты проклята!» переломил иглу. За окнами клиники в небе замелькали миллионы, да что там миллионы – миллиарды молний, способных, казалось бы, спалить эту бренную землю дотла. Вслед за этим раздался сильнейший, едва не разрывающий барабанные перепонки грохот. Но, даже сквозь этот грохот отчётливо слышался наполненный болью и страданием, леденящий душу крик, нечеловеческий крик. Затем всё стихло, молнии исчезли. Но тишина продлилась недолго. Воздух наполнился музыкой. Это звучала «Ода Радости». Послышались голоса. Множество голосов. Но все они кричали одно: «Кащей умер!!! Умер проклятый мучитель!!! Сдох убийца!!!». Старик и Айболит переглянулись. Старик никогда не читал книжек, но верил в сказки, Айболит же, напротив – в сказки не верил, но книжек прочитал не мало. « Смерть Кащея в игле, а игла в яйце» - вспомнили они одновременно, и поняли, какое чудо произошло, а поняв, бросились друг другу в объятия. Слёзы радости струились по их щекам, но они не стеснялись этих слёз…

Эпилог
В мире воцарилось спокойствие. Старик остался жить с Айболитом, а глупая, жадная и неряшливая старуха осталась доживать свои дни хоть и у Синего моря, но у разбитого корыта…

(с) S_C_O_R_P_I_O_N