ЭПОХА ВЕЛИКИХ ОТКРЫТИЙ (до середины XVI века)  

The Matthew, John Cabot’s ship, 1497

The Matthew was a barque under 100 tons manned by a crew of 18 hands led by John Cabot. It sailed from Bristol in May 1497. It is known to have had a triangular lateen sail as shown in this reconstruction. Print after Ellis Silas.

Мореплаватели Джон Кабот (1450 – 1499) и Себастьян Кабот (1476—1557)

 

История английских исследований на Западе начинается с Джона Кабота и (1450–1498) его сына Себастьяна.
Джон Кабот был итальянцем, уроженцем Генуи, впоследствии он принял венецианское подданство. Настоящая его фамилия была Каботто. С юных лет он совершал морские путешествия, побывал в Мекке, священном городе арабов. Параллельно с Колумбом ему пришла мысль о возможности достичь Индии с Запада. Однако у него не хватало личных средств, чтобы организовать экспедицию. В 1484 году он и его сын уехали из Венеции, переселились в Англию и в Бристоле основали корабельную компанию.
Бристоль был оживленным портом, из года в год посылавшим корабли для исследования Запада. Но эти экспедиции не давали заметных результатов. Положение изменилось, когда Кабот получил от короля Генриха VII официальное разрешение захватывать в пользу Англии любые острова или материки, какие ему только удастся открыть.
При этом ему было обещано исключительное право колонизации и торговли во вновь открытых землях.
Первое плавание было неудачным. Корабли сбились с пути, команда взбунтовалась и потребовала возвращения домой. Во второе плавание на небольшом судне «Метью» Кабот отправился в мае 1497 года. Он подошел к берегам Америки около острова Кэп-Бретон и, обогнув Нью-Брунсвик, приплыл к устью реки Святого Лаврентия. Возможно, что он побывал также у южных берегов Лабрадора. Джона Кабота сопровождал и сын его Себастьян, который потом совершал самостоятельные путешествия. Полагают, что он возглавил экспедицию после смерти отца. О второй экспедиции до нас дошло еще меньше сведений, чем о первой. Несомненно лишь то, что в 1498 году английские суда достигли Североамериканского материка и прошли вдоль его восточного побережья далеко на юго-запад. Моряки иногда высаживались на берег и встречали там индейцев, одетых в звериные шкуры, не имевших ни золота, ни жемчуга. Из-за недостатка припасов Себастьян Кабот повернул обратно и прибыл в Англию в том же 1498 году.
По мнению англичан, вторая экспедиция не оправдала себя. Она стоила больших средств и не доставила никаких прибылей и даже надежд на прибыли (на пушные богатства страны моряки не обратили внимания). Покрытые лесами, почти необитаемые берега новой земли никак не могли быть берегами Китая или Индии. И в течение нескольких десятилетий англичане не предпринимали новых попыток западным путем плыть к Восточной Азии.
В следующем году Каботу удалось побывать на Ньюфаундленде и в Новой Шотландии, а впоследствии Себастьян Кабот принимал участие в испанских экспедициях в Южную Америку.
О достижениях второй экспедиции Кабота мы знаем не из английских, а из испанских источников. На карте Хуана Ла Косы нанесена далеко к северу и северо-востоку от Эспаньолы и Кубы длинная береговая линия с реками и рядом географических названий, с заливом, на котором написано: «море, открытое англичанами», и с несколькими английскими флагами. Известно также, что Алонсо Охеда в конце июля 1500 года при заключении с короной договора на экспедицию 1501–1502 годов (закончившуюся полной неудачей) обязался продолжать открытия материка «вплоть до земель, посещенных английскими кораблями» . А Пьетро Мартир сообщил, что англичане «дошли до линии Гибралтара» (36° северной широты), то есть продвинулись несколько южнее Чесапикского залива.
Тогда еще никто не знал истинных размеров Америки, еще не определились границы между полем деятельности английских исследователей на севере и испанских на юге.
Озолотились же англичане иным путем. Практическим результатом плаваний Кабота было открытие мест богатейшей рыбной ловли у Большой Банки и американского побережья. В то время Европа потребляла большое количество рыбы, так как церковь предписывала пост и рыбный стол в течение очень многих дней в году. Таким образом, открытие рыбных отмелей (банок) имело колоссальное значение для экономики Англии. Вслед за Каботом на Запад потянулись разраставшиеся с каждым годом флотилии английских рыболовных судов. Надо полагать, что отдельные суда заплывали в район Большой Банки и раньше, но в начале XVI века Банка уже пестрела множеством английских, французских, португальских и голландских флагов. Рыбный промысел в этих водах приобретал все большее и большее значение.
Огромные рыбные богатства моря, омывающего Лабрадор и Ньюфаундленд, сыграли огромную роль в изучении Северной Америки.
Английский писатель Брендон сравнивает доходы Англии от рыбной ловли с доходами Испании от вывоза индейских сокровищ. Из приводимых Брендоном данных видно, что в 1521 году испанцы вывезли из Америки драгоценностей на 52 000 фунтов стерлингов, а в 1545 году — в год наивысшего подъема — на 630 000. Но к концу века доход от драгоценностей упал до 300 000 фунтов стерлингов. Сравним этот доход с доходами от рыбы. В 1615 году американская треска принесла одной лишь Англии 200 000 фунтов стерлингов, в 1640-м — 700 000, а в 1670 году эта цифра уже достигла 800 000 фунтов стерлингов.
Но если европейских моряков привлекала к берегам Северной Америки нужда в рыбе, то в глубь страны европейцев толкала погоня за драгоценной пушниной, которую в те же годы добывали в Сибири только русские землепроходцы. Англичане, французы и голландцы, преодолевая трудности и лишения, пробирались в неизведанную лесную глушь Северной Америки, спаивать и обманывать индейцев, натравливать их друг на друга или на торговые поселения других европейских народов, вести между собой бесконечные кровавые войны. Пушнина определяла и маршруты многих путешественников по Северной Америке.
Погоня за пушниной заставила французов, обосновавшихся на реке Святого Лаврентия, пробираться по Великим озерам дальше на запад. Желание получить пушнину вынудило англичан, укрепившихся на побережье Гудзонова залива, пробивать себе путь сквозь тундру и полярный лес наперерез французам.
Несмотря на непризнание соотечественников, путешествия Джона Кабота имели большое значение. Он достиг берегов североамериканского материка почти в то же время, когда Колумб и Веспуччи открыли Южную Америку. Плавания Кабота впоследствии дали Англии право претендовать на обладание значительной частью побережья Северной Америки.

Мореплаватель Джон Кабот (1450 – 1499)

Памятник Джону Каботу на мысе Bonavista , Ньюфаундленд

Копия судна Джона Кабота в Бристоле

 

Антон Аламинос и Понсе де Леон

     

В те времена, когда испанцы открывали новые материки и новые моря, действительность казалась мечтой; зато любая, самая фантастическая мечта могла превратиться в действительность. Со второй экспедицией Колумба в «Западную Индию» прибыл Хуан Понсе де Леон, беспоместный член одной из самых знатных фамилий в Кастилии. Он разбогател на Гаити. Позднее, в 1508 году, он был назначен губернатором острова Пуэрто-Рико, основал там первое испанское поселение и закончил покорение этого острова, сопровождавшееся, как и на других Антильских островах, массовым избиением коренных жителей.
От индейцев де Леон слышал легенду об острове Бимини, где бьет источник вечной молодости. Он обратился к королю Фердинанду с ходатайством дать ему патент на поиски и колонизацию острова Бимини и на эксплуатацию чудесного источника. В эпоху Великих открытий нельзя было удивить даже такой фантастической просьбой. Фердинанд удовлетворил ходатайство де Леона и сказал при этом, намекая на Христофора Колумба.
«Одно дело дать полномочия, когда еще не было примера, чтобы кто-нибудь занимал такой пост, но мы с тех пор научились кое-чему. Вы являетесь, когда начало уже положено…»
Главным кормчим де Леон пригласил в экспедицию Антона Аламиноса, родом из того же андалузского портового городка Палое, который дал миру нескольких известных мореходов, спутников и соперников Колумба. Сам Аламинос участвовал ранее в четвертой экспедиции Колумба.
Начальник экспедиции и его кормчий приступили к снаряжению трех кораблей в Санто-Доминго и к найму матросов. По рассказам, Понсе принимал на службу и стариков, и увечных. Вероятно, он полагал, что молодость и здоровье ни к чему людям, которые после сравнительно короткого морского перехода могут омолодиться и возвратить утраченные силы. Команды на кораблях этой флотилии были самыми старыми из всех, какие знает морская история.
3 марта 1513 года флотилия отплыла из Пуэрто-Рико на поиски чудесного острова Бимини. Аламинос уверенно взял курс на северо-запад, на Багамские острова. На южную группу Багамского архипелага, на «островки» (по-испански — Лос-Кайос), открытые еще первой экспедицией Колумба, испанцы часто совершали набеги с того времени, когда Фердинанд разрешил обращать в рабство индейцев. Севернее Лос-Кайос Аламинос осторожно вел корабли в еще неведомых водах от острова к острову. Испанцы купались во всех источниках и озерах, которые видели на островах, но чудесного источника все не находили. 27 марта 1513 года, пройдя мимо северной группы Багамских островов, после трехнедельного плавания они увидели большую землю. Понсе назвал эту землю Флоридой («Цветущая»), так как она вдвойне заслуживала это название: берега ее были покрыты великолепной субтропической растительностью, и она была открыта в первый день праздника христианской «цветущей» Пасхи (по-испански — Паскуа Флорида). Но на карте, составленной Аламиносом, на новооткрытой земле было написано и другое, «языческое» имя — Бимини.
Две недели Аламинос вел эскадру на север, вдоль восточного берега Флориды. Испанцы высаживались во многих местах и перепробовали воду множества речек и озер, напрасно отыскивая целительный источник. Огорченный неудачей Хуан Понсе де Леон в последний раз высадился на берегу у 30° северной широты и именем кастильской короны вступил во владение новым «островом».
Это было первое испанское владение на континенте Северной Америки. Но останавливаться здесь было довольно опасно, так как испанцы встретили во Флориде воинственные индейские племена — людей «рослых, сильных, одетых в звериные шкуры, с громадными луками, острыми стрелами и копьями на манер мечей» . Так описывал их конкистадор Берналь Диас, который высадился в 1517 году на этот берег вместе с Аламиносом. Повернув обратно на юг, суда попали во встречный мощный поток теплого морского течения, которое шло в открытый океан между Флоридой и Багамскими островами. Когда флотилия достигла южной оконечности Флориды, встречное течение стало таким стремительным, что сорвало с якоря и унесло в океан один корабль; с большим трудом он снова соединился с другими кораблями.
Гигантская «морская река» темно-синего цвета, резко отличающаяся от зеленовато-голубой воды океана, текла с запада и у юго-восточной оконечности Флориды круто поворачивала на север. Аламинос первый изучил направление этого мощного морского течения и позднее предложил пользоваться им при возвращении из Западной Индии в Испанию, правильно угадав, что оно доходит до берегов Западной Европы.
Это было Флоридское течение — начальный участок той великой «морской реки», которая, как теперь доказано, несет в десятки раз больше воды, чем все реки Земли, вместе взятые. Испанцы назвали его позднее, когда было открыто и нанесено на карту все побережье Мексиканского залива, «Течением из залива». У северных европейских народов оно известно под названием Гольфстрим (что означает то же самое).
После возвращения сорванного с якоря корабля флотилия обогнула Флориду и прошла вдоль ее западного берега до 27,5° северной широты. На обратном пути экспедиция, продолжая поиски чудесного источника, открыла несколько островов в северной части Багамского архипелага. А как только Понсе де Леон прибыл на Пуэрто-Рико, он еще раз направил Аламиноса на север — в последний раз попытаться найти Бимини. Тот, завершив в основном открытие Багамского архипелага, вернулся с известием, что нашел, наконец, остров с таким названием.
В следующем году Понсе де Леон получил новый патент на колонизацию Бимини и Флориды. Но только в 1521 году он на двух кораблях отправился к Флориде, высадился на берег и пытался завоевать полуостров. Однако испанцы встретили такое яростное сопротивление со стороны местных индейцев, что вынуждены были спешно погрузиться на корабли и повернуть назад.
Тяжело раненный Понсе де Леон вскоре, в том же 1521 году, умер на Кубе. После этой неудачи испанцы очень долго не делали попыток колонизации Флориды.
Антон Аламинос после открытия «острова» Флорида и завершения открытия Багамского архипелага заслуженно получил репутацию самого опытного морехода в «Западной Индии». Поэтому начальники трех последующих крупнейших экспедиций, организованных на Кубе для поисков новых земель на западе, предлагали ему занять должность главного кормчего.
В 1517 году Аламинос повел на запад флотилию Франсиско Кордовы и открыл северное побережье полуострова Юкатан и большую часть его западного побережья (до поселка Чампотон). Юкатан он сначала принял за остров (как и Флориду). После того как солдаты Кордовы были наголову разбиты индейцами майя у Чампотона, Аламинос в поисках пресной воды повел корабли дальше на юг, до лагуны Терминос, и, таким образом, завершил открытие западного побережья Юкатана.
Название «Терминос», утвердившееся на картах, дано Аламиносом: он рассчитывал найти у лагуны «конец» (по-испански — «терминс») мнимого острова Юкатан. Но берег здесь поворачивал не на восток, по направлению к Кубе, а на запад. Между тем почти все солдаты и сам Кордова были ранены, страдали от ран и от жажды, а источников пресной воды нигде не было видно — явление, характерное для всего Юкатана.
Тогда Аламинос, чтобы облегчить возвращение на Кубу, предложил идти назад не прежним путем — вдоль безводных и враждебных берегов Юкатана, да еще против ветра и течения, а воспользоваться Флоридским течением. Умирающий Франсиско Кордова не возражал против такого, вполне разумного плана, и испанская флотилия, руководимая Аламиносом, отошла далеко в открытое море от Юкатана, поднялась на север, затем повернула на восток и, нигде в пути не встречая земли, достигла западного берега Флориды за четверо суток. За этот отрезок времени флотилия — при попутном ветре и течении — прошла более 1200 километров. Это было первое в морской истории пересечение Мексиканского залива и в то же время второй очень успешный этап исследования Аламиносом начального участка Гольфстрима.
Выдержав на берегу Флориды стычку с индейцами, но все же набрав пресную воду, экспедиция вернулась на Кубу.
Большинство солдат Кордовы погибло в боях с индейцами или несколько позднее от ран. Сам Франсиско Кордова умер через десять дней после возвращения на Кубу. Однако весть о «богатой» стране на западе и золотые изделия, привезенные оттуда некоторыми участниками несчастливой экспедиции, так воспламенили воображение кубинских искателей приключений, что уже в следующем, 1518 году была организована новая, более сильная экспедиция во главе с Хуаном Грихальвой. В его распоряжении было четыре корабля и 240 солдат. Главным кормчим снова был Антон Аламинос.

Аламинос вел флотилию к лагуне Терминос вокруг Юкатана прошлогодним путем, только в самом начале несколько отклонился к югу и в результате открыл небольшой остров Косумель, прилегающий к северо-восточному берегу Юкатана.
От лагуны Терминос Аламинос осторожно, только при дневном свете, вел флотилию дальше на запад и северо-запад, по направлению к новому, ранее неизвестному берегу до устья реки Пануко (22°15 северной широты, 97°50 западной долготы), где берег поворачивал прямо к северу. Протяженность открытого берега составила около 1000 километров. Все побережье было обитаемо, и испанцы, высаживаясь на сушу, вели с индейцами немой торг, получая в обмен на стеклянные бусы и другие безделушки продукты, плащи и, что для них было гораздо важнее, золотые изделия. Правда, эти изделия были из низкопробного золота, но зато набрать их удалось очень много.
Морская экспедиция Грихальвы, фактически руководимая Аламиносом, открыла все юго-восточное и большой участок восточного побережья Мексики — огромной и действительно богатой страны.
Корабли флотилии давали сильную течь, припасы подходили к концу, и Грихальва решил не продвигаться дальше на север, за реку Пануко, а тем же путем вернуться на Кубу.
В следующем, 1519 году Аламинос, опять-таки в должности главного кормчего, повел к берегам Мексики завоевательную экспедицию Эрнандо Кортеса. О дальнейшей его судьбе ничего не известно.
Антон Аламинос был, несомненно, самым выдающимся мореплавателем из учеников Христофора Колумба. Он открыл полуострова Флорида и Юкатан, все юго-западное и большую часть западного побережья Мексиканского залива, завершил открытие Багамского архипелага, открыл Флоридское течение и первый использовал его в навигационных целях. Но слава его открытий досталась Понсе де Леону, Кордове и Грихальве — начальникам тех морских экспедиций, которыми он фактически руководил, людям, ровно ничего не понимавшим в кораблевождении, совершенно незнакомым с морским делом и целиком полагавшимся на своего главного кормчего. Только вскользь упоминали об Аламиносе в XIX и XX веках авторы трудов по истории географических открытий. Нет ни одной книги, даже брошюры, специально посвященной Аламиносу.
Во всеобщей истории открытий нет ни одного выдающегося мореплавателя, который был бы так основательно и незаслуженно забыт.