Есть у меня один знакомый, зовут его Ален. Ален – парень хороший, свой в доску; любит выпить пиво в веселой компании, зацепить на ночь красивую девочку и зашибать как можно больше денег, как можно меньше напрягаясь. А кто не любит того же? По крайней мере, пока ты молод, это не то чтобы предосудительно, а скорее даже ожидаемо. В том смысле, что общество, к которому ты принадлежишь, ожидает от тебя адекватного поведения, – а если ты молод, но не любишь пиво и девочек, безразличен к деньгам, и часто напрягаешься – это не очень хорошо выглядит со стороны. Так вот, Ален был вполне адекватен и жил в свое удовольствие. Так бы он, наверное, гладко перешел из молодости в зрелость, где, скорее всего, также продолжил бы свою адекватную и размеренную жизнь, но вдруг случилось нечто неожиданное и, скажем прямо, совсем неадекватное всему предыдущему опыту Алена. Что же, вы думаете, с ним случилось? А случилась такая вот вещь: будучи человеком веселым и полным творческих сил, Ален решил подшутить над одним из своих многочисленных товарищей. Вот тут-то все и началось. Однажды, в один пригожий июльский денек, Ален и сотоварищи, нагрузившись двумя ящиками пива, решили отпраздновать это событие (то есть покупку двух ящиков пива) дома у Тимура. Тимур был проверенный временем товарищ: сколько пьянок, дебошей и откровенного разврата перетерпело его жилище – этот великолепный особняк в стиле шале, - а Тимур все так же сиял от радости, видя ящики с пивом и шумную ораву друзей. Как только Ален и сотоварищи занесли ящики в дом, Ален присел отдохнуть на стул, посидел чуть-чуть, а затем повернулся к Тимуру, сидящему на кушетке, и произнес следующую фразу: «Тимур, я предлагаю тебе на спор, что выпью пива больше тебя. На кон ставлю свою машину».
Надо сказать, что Toyota Camry ослепительно белого цвета, с установленными в салоне шестью колонками и усилителем, вот уже полмесяца с того момента, как Ален оформил кредит, составляла предмет его особой гордости и тихой зависти его друзей, не исключая добродушного Тимура. Тимур, конечно, сразу же согласился, при этом широко улыбаясь, думая, что это обычный стёб со стороны Алена. Однако Ален, пристально глядя на Тимура, продолжал настаивать: «Тимур, если сейчас мы возмемся за эти бутылки пива, и ты перепьешь меня, я отдаю тебе ключи. Будь я бабой, если я этого не сделаю! Парни, если что, вы подтвердите!»
После этих слов Алена в гостиной наступила тишина, воздух вдруг сгустился, – в общем, на всех напало молчание. Никто не мог взять в толк: почему ни с того, ни с сего Алену пришла в голову эта шальная идея, хотя никто из сотоварищей не стал бы сейчас утверждать, что Ален шутит. Пауза могла бы изрядно затянуться, но Ален вмешался в течение момента и, взяв один ящик пива, пододвинул его к себе; а второй ящик поставил перед Тимуром, который, не шевелясь, задумчиво глядел на Алена. «Ну что ж, богатырь, начинаем!» - произнес Ален, открывая первую бутылку. Тимур, сохраняя серьезный вид, взял бутылку из своего ящика и открыл ее. Стоящие вокруг ребята начали перешептываться, однако, никто не решался вмешаться в пари, никто не воспринял это состязание как шутку: все было серьезно и даже по-своему торжественно. Ален сделал первый глоток, второй, третий, и мгновенно опустошил первую бутылку. В это время Тимур продолжал сидеть, не шелохнувшись, и сосредоточенно смотрел на Алена. Когда Ален выпил первую бутылку, Тимур медленно взял свою, приник к ней губами и, опрокинув вверх дном, залпом ее опустошил. «Отлично! Продолжаем!» - воскликнул Ален и, открыв вторую бутылку из своего ящика, точно также как Тимур, не отрываясь, выпил ее до последней капли. После этого он заговорщически подмигнул Тимуру, при этом кивнув ему на его ящик пива. Тимур, флегматично вытащил очередную бутылку и бережно, стараясь не пролить ни одной капли, выпил ее – впрочем, не сделав ни одного перерыва. Пока остатки жидкости плавно перемещались в рот Тимура, Ален уже приступил к третьей…. Минут через тридцать в гостиной была гора пустых бутылок и два теперь уже ничем не примечательных, лишенных своего содержания, ящика. В то время как Тимур ставил последнюю бутылку на пол, Ален уже послал двух младших за подкреплением. Тогда же и произошел запомнившийся всем находящимся в тот момент рядом с двумя спорщиками диалог.
- Как ты думаешь, ты выиграешь? – спросил, хитро улыбаясь Ален (к тому моменту его глаза немного прищуривались – признак легкого опьянения).
- Я не знаю, но хотелось бы, – добродушно ответил Тимур.
- Что, положил глаз на мою тачку? – все так же хитро улыбаясь, спросил Ален. – Она будет твоей, обещаю, если в тебя войдет больше пива, чем в меня. Последнюю фразу Ален произнес уже серьезно.
Тимур промолчал. Минут пять все сидели тихо: Ален улыбался каким-то своим мыслям, Тимур сосредоточенно молчал, а остальные удивленно и растеряно думали об этом чудном споре. Однако эта групповая медитация была вскоре нарушена: вошли, тяжело дыша, двое младших – каждый из них нес по одному ящику пива. Один из младших подошел к Алену (надо сказать, что Ален – самый авторитетный среди всех сотоварищей в силу своего открытости и напористости) и поставил перед ним ящик, который он нес. Ален кивнул, а затем показал рукой на Тимура: в тот же миг другой младший подошел к Тимуру и поставил перед ним ящик пива, который он нес. Как только младший это сделал, Ален обратился к Тимуру: «Ну что, начинаем второй тур?» Затем Ален открыл первую бутылку пива, и соревнование продолжилось. В общем, долго рассказывать, да и особо ничего интересного в этом нет: Ален и Тимур все так же глушили пиво; Ален – с вызовом и бравадой, которая, впрочем, постепенно уменьшалась, а Тимур – молчаливо и сосредоточенно, как будто он выполнял одну из своих повседневных и рутинных работ. Младшие в течение этого длинного вечера еще несколько раз бегали за самым популярным напитком в мире, а из других ребят не осталось ни одного, кто бы вел счет выпитым бутылкам: все уже давно сами принялись за пиво, хотя каждый с жадным интересом следил за развязкой этого необычного состязания. Необычного – потому что и Ален, и Тимур до сих пор ничем не показывали свою страсть к каким-либо пари, и прекрасно друг с другом ладили: никто не ожидал от Алена такого предложения; также как никто раньше не мог и предположить в Тимуре такого упорства. Вообще, Тимура очень многие даже не принимали всерьез, считая его тихим и покладистым сыном богатых родителей. Впрочем, я отвлекся. Перехожу к развязке, потому что именно в ней и заключена вся соль – по моему скромному мнению, конечно, - рассказа. Итак, оба – Ален и Тимур – уже давно установили абсолютный рекорд по количеству выпитых бутылок, если не мировой, то среди своей компании уж точно. Большинство находящихся в комнате ребят спали; оставались относительно бодрыми лишь трое, не считая, конечно, Алена и Тимура.
Один из троих – высокий парень, отнюдь не атлетического телосложения, с птичьей, заостренной формой головы увлеченно наблюдал за пивным поединком. Второй – маленького роста с округлыми линиями лица и тела - уже потихоньку устремлялся к Морфею; впрочем, временами пробуждаясь. Тогда его глаза открывались и становились точь-в-точь как две монеты – такие же круглые как его лицо и тело. Третий – сидел в углу и вел беседу с самим собой, иногда прерывая сей душевный монолог шумным глотком пива. И тут случилось нечто неожиданное – до того неожиданное, что высокий парень чуть не свалился с подлокотника дивана (на диване вовсю храпела куча тел), на котором он удобно разместил свой не очень большой зад: Ален, который до последнего момента с насмешливым, но порядком уже окосевшим видом, опустошал одну за другой бутылки пива, вдруг грохнулся на пол с зажатым в кулаке полупустым Miller-ом. Но самым удивительным было поведение Тимура: он спокойно встал, поднял Алена и бережно уложил его на кресло. При этом Тимур даже не покачивался, ничем не выдавая того факта, что в течение трех часов почти беспрерывно вливал в себя пусть не сорокоградусный, но все-таки вполне даже алкогольный напиток. После этого он подошел к последнему ящику, в котором еще оставались четыре бутылки пива, взял их в руки и обратился к парню с птичьей формой головы (того звали Эдуард).
- Эдуард, - спокойным и пугающе трезвым тоном произнес Тимур, - составь мне компанию, давай прикончим-таки эту дрянь.
Больше всего в этот момент Эдуарда удивил абсолютно трезвый, ясный голос Тимура – из-за этой неожиданной трезвости создавалось ощущение ирреальности происходящего: это было похожим на то, как если бы вдруг тени поменялись ролями с людьми и предметами, их создающими.
- Д-д-да-а-вай, - дрожащим голосом протянул Эдуард и безвольным, обреченным движением взял протянутую Тимуром бутылку. – К-к-ка-кой ты трезвый, в п-п-первый раз такое вижу, - продолжать блеять Эдуард, не зная, чем заполнить, начавшую вдруг пугать его, тишину. Тимур в ответ улыбнулся и что-то вынул из левого кармана джинс.
- Понимаешь, Эдуард, все дело в трезвикусе, замечательная штука! – беспечным тоном произнес он. – Глотаешь таблетку и пей сколько влезет – не опьянеешь, проверено на мне. Ведь мне много раз приходилось пить с вами, а запалиться перед паханом было бы совсем неприятно: ты же знаешь, какой он строгий. Вот и сегодня я незаметно глотнул таблеточку – дай, думаю, прикольнусь над Аленом. А его машина мне не нужна – завтра скажу, чтобы он не глупил, а то ты знаешь, какой он принципиальный.
Эдуард между тем уже пришел в себя, услышав, что ошеломляющая трезвость Тимура объясняется специальным средством, которое он применял.
- Знаешь что, Тимур, - ответил Эдуард, - это ты, конечно, хорошо придумал с трезвикусом, но я сомневаюсь, что Ален пойдет тебе навстречу – никогда он не отступал от своего слова. И сейчас, раз уж он проиграл, он отдаст тебе свою машину, сколько бы ты ни возражал. Если только…
Тут Эдуард замолк, но через несколько секунд продолжил:
- Если только ты не признаешься в том, что употреблял этот свой трезвикус.
- Ты что, Эдуард, даже и не думай об этом, – взволновано произнес Тимур, – если ты мне настоящий друг, то никому не говори о трезвикусе. Ты же знаешь Алена – он мне этого не простит.
- Тогда тебе придется взять его машину, - ответил Эдуард.
Тимур же, обхватив голову руками, уперев локти в колени, молчал. Было похоже, что он крепко призадумался.
- Что же делать, Эдуард, - отчаявшимся голосом произнес Тимур, - если я возьму его машину, мне будет очень не по себе. Но с другой стороны, признаться Алену в том, что я пошел на такой подлый ход – он ведь мне этого никогда не простит! Даже если я признаюсь ему, что все было ради прикола – он мне не поверит, подумает, что я хотел обмануть его, да в последний момент струсил. Ты же знаешь, что он ненавидит скрытую игру.
- Да, - отвечал ему Эдуард, - ты прав. – Даже не знаю, что тебе посоветовать. Думаю, что наилучший выход для тебя из этой ситуации – взять его тачку. Серьезно тебе говорю – возьми тачку, а с Аленом сочтешься каким-нибудь иным способом.
В конечном итоге все закончилось тем, что Ален, несмотря на все возражения Тимура, настоял на своем и отдал ему свою машину, а Тимур и Эдуард так и не признались никому из своих сотоварищей в том, каким способом была достигнута победа Тимура.
Но самое интересное в этой истории то, как легкомысленный проигрыш в пари повлиял на Алена. Он стал очень серьезен и молчалив; отдалился от своих сотоварищей и вообще перестал выпивать – даже слабоалкогольные напитки. Он полностью ушел в работу и сделал прекрасную карьеру в одной очень крупной иностранной корпорации. Конечно, дело было не в том, что он проиграл машину, хотя это тоже не шутка, а в том, что он проиграл. Сам факт проигрыша очень сильно бьет по самолюбию некоторых людей, - как правило, это люди сильные и гордые - и заставляет переосмыслить их свои отношения с жизнью. То же, по всей видимости, и произошло с Аленом. А суть сей басни такова: не хочешь жить криво – не пей вообще пива, а лучше много трудись и на пари не ведись. Вот. Не совсем шутка.
