ШПАРГАЛКА ДЛЯ ЗИЛЬБЕРТРУДА

Автор биографии Горького не читал не только его, но и Пушкина с Чеховым

До чего приятно просвещать людей, которые готовы учиться и немедленно исправлять пробелы в образовании! Либеральный литературовед Дмитрий Быков (Зильбертруд) именно таков. Издав под своей фамилией биографию Максима Горького, но так и не удосужившись прочесть его книги, Дмитрий уже месяц корректирует свою позицию согласно замечаниям нашей редакции.

«В крайне пристрастных воспоминаниях о Горьком Бунин откровенно клевещет на него, рассказывая, с каким упоением Горький в Ялте расписывал Чехову волжских купцов, которые все у него выходили какими-то сказочными богатырями. Достаточно прочесть «Фому Гордеева» или воспоминания о нижегородском миллионере Бугрове, чтобы представить себе истинное отношение Горького к этим богатырям (тем глупее было бы нахваливать их в присутствии Чехова, который сусальной удали терпеть не мог). – Сообщается в биографии Горького, а после указания на ошибку в статье «Цензура зильбертрудов для России», в авторской программе на «Эхе Москвы» 28 февраля отношение писателя к купечеству описано уже правильно. – Конечно, Горький в «Деле Артамоновых», несколько любуясь своими купцами и преобразователями, он и преувеличивает их звероватость. Правильно говорит Бунин: «Послушать его, так все они были былинные богатыри». Он ими и любовался, как любовался он Бугровым в известном очерке о нём».

Правда тут же Быков заявляет, что купцы Горького «бездетны, бесплодны, в том смысле, что их дети, как Фома Гордеев, хотят другого». Однако 3 марта дорогая редакция в статье «Кто пишет за Зильбертруда?» показала неточность тезиса и уже 8-го на том же «Эхе Москвы» автор его исправил. Оказывается, далеко не все купеческие потомки в горьковских романах и пьесах отреклись от отцовского бизнеса. Наоборот «некоторые из них благополучно реализуются» в нём.

Теперь главное не останавливаться на достигнутом. Изучив творчество Горького, старина Зильбертруд может наконец взяться за Пушкина, Лермонтова, Толстого, Тургенева и Чехова. Или хотя бы поручить ознакомиться с их творчеством своих литературных негров. А то открываешь очередное быковское интервью, а там вся русская классика вывернута наизнанку!

«Важнейший сюжетообразующий элемент литературы XIX века – конфликт двух архетипических героев – лишнего человека и сверхчеловека. Это дуэль лишнего Онегина и молодого гения Ленского. Печорина и Грушницкого. Павла Кирсанова и Базарова. Долохова и Пьера. У Чехова она доведена до абсурда в его повести «Дуэль». Там сталкиваются абсолютно лишний Иван Лаевский и железный Фон Корен. Но их дуэль срывает дьякон Победов. И это новый герой, который приходит на их место. Он единственный в этой повести, кто что-то делает».

Где в «Евгении Онегине» сказано о гениальности Ленского? Разумеется, ни единого намёка на неё нет. Наоборот, Пушкин изящно издевается над банальными стишками персонажа:

Он пел разлуку и печаль,
И нечто, и туманну даль,
И романтические розы;
Он пел те дальные страны,
Где долго в лоно тишины
Лились его живые слезы;
Он пел поблеклый жизни цвет
Без малого в осьмнадцать лет.

Каким боком в сверхчеловеки попадают нигилист Базаров и позёр Грушницкий? Если же считать таковыми Дорохова с Фон Кореном – так весь мир XIX века переполнен уберменшами: мало ли тогда встречалось храбрых офицеров и волевых естествоиспытателей? И почему только дьякон в «Дуэли» работает? Зоолог Фон Корен изучает эмбриологию черноморских медуз и готовится к полярной экспедиции. Доктор Самойленко лечит, как и положено врачу. Прочие мужики тоже при деле: один в лавке торгует, другой кабак держит, третий в полиции служит… Бездельничает чиновник Лаевский, но и он после дуэли за ум берётся. Как и дьякон Победов, в итоге решивший ехать в экспедицию, хотя до того, подменяя уехавшего лечиться коллегу, в основном удит рыбу. Честно признаваясь в лени и раздолбайстве:

«Фон Корен и дьякон допили чай и вышли на улицу.
– Вы опять на пристань бычков ловить? – спросил зоолог.
– Нет, жарковато.
– Пойдёмте ко мне. Вы упакуете у меня посылку и кое-что перепишете. Кстати, потолкуем, чем бы вам заняться. Надо работать, дьякон. Так нельзя.
– Ваши слова справедливы и логичны, – сказал дьякон, – но леность моя находит себе извинение в обстоятельствах моей настоящей жизни. Сами знаете, неопределенность положения значительно способствует апатичному состоянию людей. На время ли меня сюда прислали или навсегда, богу одному известно; я здесь живу в неизвестности, а дьяконица моя прозябает у отца и скучает. И, признаться, от жары мозги раскисли».

Освоив наследие классиков, можно переходить к современникам, чьи книги ученик Зильбертруд разъясняет, не удосужившись прочесть. Например, роман Галины Николаевой «Битва в пути», по его мнению, «не зря начинается со сцены траурного митинга после смерти Сталина». Хотя открыв книгу, школяр легко убедится: первая глава посвящена похоронам Сталина, а никакого митинга там и близко нет.

Потом следует заглянуть в «Остров Крым» Василия Аксёнова, с которым вовсе нехорошо вышло. Быков вроде и с автором знаком, и не один пузырь водовки с ним раздавил, а переврал содержание лучшего романа собутыльника так, что тот до сих пор в гробу вертится. И в мелочах (второстепенного персонажа Олега Степанова переименовал в Соколова), и по крупному...

«А что, если бы по время Великой Отечественной войны или ещё раньше, во время гражданской, удалось бы разбомбить перешеек и Крым оказался бы островом? Что было бы, если бы в конце десятых  начале двадцатых укрывшаяся там российская интеллигенция, окопавшаяся там белая гвардия, если бы в 1922 году случился бы реальный перекоп? Не просто Перекоп, как называется эта местность, а вот перекопали бы эти три версты песка и Крым оказался бы отделен от России. Что бы случилось тогда?»

Возможно, в параллельной быковской Вселенной российская интеллигенция с помощью переброшенной антисоветскими попаданцами атомной бомбы и взорвала Перекоп в 1922 году, но Аксёнов ничего подобного не писал. Красная Армия у него идёт в бой, как и в нашей реальности, в 1920-ом, но Крым – естественный остров, наступать пришлось по льду, а лёд разбили мощные орудия британского линкора. О чём с грустью вспоминает куратор операции по присоединению Крыма к СССР, партийный чиновник Марлен Кузенков.

«Он думал об этом Острове, странным образом поместившемся чуть ли не в центре небольшого Черного моря. Какие тектонические силы провидения отделили его от материка и для чего? Уже не для того ли, чтобы задать нашему поколению русских нынешнюю мучительную задачу? Он думал о Чонгарском проливе и вспоминал День Лейтенанта Бейли- Лэнда, 20 января 1920 года, один из самых засекреченных для советского народа исторических дней, день ужасающего поражения победоносной пролетарской армии, когда против всей лавины революционных масс встал один-единственный мальчишка, англичанин, прыщавый и дурашливый. Встал и победил... Вооружившись карабином, офицерик заставил своих пушкарей остаться в башне; больше того, развернул башню в сторону наступающих колонн и открыл по ним залповый огонь гигантскими шестнадцатидюймовыми снарядами. Прицельность стрельбы не играла роли: снаряды ломали лед, передовые колонны тонули в ледяной воде, задние смешались, началась паника».

В альтернативной Вселенной всё иначе не только по части литературы. История там тоже течёт своим путём. Не зря же Зильбертруд призывает не забывать «стихи Тютчева, которыми он приветствовал возвращение Крыма после крымской войны, когда Горчаков его вернул: «Море лобзает берег свой родной».

Понятно? У нас по итогам войны 1853-1856 гг, британцы, французы и турки устье Дуная отобрали и запретили держать военный флот на Чёрном море, а в 1870-ом канцлер Горчаков отказался соблюдать запрет. В быковской России гораздо хуже: враги Крым завоевали! И в советские времена события развивались совсем по-иному.

«Первая оттепель, по 1958 год, будем откровенны, закончилась трагически. Она закончилась травлей Пастернака, разгромом венгерского восстания, новой волной ужесточений, и только в 1961 году, когда Хрущеву понадобилась интеллигенция в качестве союзника против сталинских соколов, Молотова-Маленкова-Кагановича, вот здесь он на интеллигенцию опять оперся, и случился новый прорыв. Случился XXII съезд, Сталина вынесли из мавзолея».

Пленум ЦК КПСС 22-29 июня 1957 года постановил «вывести из состава членов Президиума ЦК и из состава ЦК тт. Маленкова, Кагановича и Молотова»? Все трое низвергнутых превратились в политические трупы? Кагановича назначили директором Уральского горно-обогатительного завода, Маленкова послали руководить электростанцией в Усть-Каменогорске, а Молотова отправили послом в Монголию? В Советском Союзе, где в семье кандидата медицинских наук Льва Зильбертруда и учительницы литературы Натальи Быковой родился многообещающий мальчик Дима, – несомненно! В загадочном мире, о котором выдаёт бесчисленные статьи и лекции подросшее дитятко, всё наоборот. Там сталинские соколы встретили 1961 год на своих кремлёвских насестах, а Хрущёву, чтобы их согнать, пришлось бросить в бой лучшие силы интеллигенции! Лично Евтушенко из рогатки стрелял, а Вознесенский с Окуджавой из трубочек плевались!

Приведёт ли Быков свои курсы альтернативной истории и литературы в соответствии с реальностью, воспользовавшись нашей бескорыстной шпаргалкой? Если и нет – ничего страшного. Только министерству просвещения, рекомендуя его труды для институтов и школ, надо помнить: речь идёт именно о событиях и книгах иных миров. Иначе детишки пострадать могут. Законспектируют лекции, а экзамены по литературе и истории пойдут сдавать угрюмому реалисту. Тот послушает, решит, что над ним издеваются, да и зарежет.
www.apn-spb.ru/publications/article29985.htm

http://kulebrin.diary.ru/p217489076.htm