Вот увидел слова "Италия" и "романтика", и тут же целая картина в голове. Вот самая что ни на есть расправдивая быль, причем, что характерно, наша личная, семейная, с собственной моей мамой, доброй женщиной, произошедшая году этак в 2000-м. Щас изложу, только прежде отмечу как бы в скобках для моралфагов, что маменьку мою история сия отнюдь не позорит, все уж быльем поросло, да и сама родительница, вспоминая свою незадачку, теперь уж только ехидно улыбается в усы.

Итак, излагаю. На излете бурных 90-х, когда жизнь внутри начала потихоньку налаживаться, гражданки России обратили свои заинтересованные взоры наружу. То есть обращали они взоры и прежде. Но прежде то, чего они там искали, казалось ужасно недоступным, проблемы социалистического быта куда более насущными, а сами себе российские женщины казались серыми и недостойными божественного внимания матерых заграничных самцов. Я сейчас говорю о российских женщинах во множественном числе, полагая, что подобное отношение было достаточно распространенным. Но на самом деле - в парадигме, ткскть, данной истории - речь идет персонально о моей маме. Ей, воспитанной на заграничных фильмах и романах Дюма (приобретаемых с боем за макулатуру), любой француз, только лишь в силу своей заграничности, казался не менее как Аленом Делоном, а всякий итальянец - как минимум строптивым Челентано. Так вот, на рубеже нулёвых годов мама рубанула шашкой, решила, что хватит с нее тридцати лет работы в политотделе, что мир не посмотреть - зря жизнь прожить, и обратилась в международную службу знакомств.

Долго ли, коротко ли... сыскалось некоторое количество персонажей "с той стороны", завязалась переписка... И вот однажды мама сказала:

- Меня приглашают в Италию. В Турин.

И уехала. В Турин.

Через неделю я встречал ее в Пулково. Мама выглядела отдохнувшей и посвежевшей, но почему-то озадаченной. За собой она волокла здоровенный, чуть не в половину своего роста, чемодан на колесиках, которого при отбытии у нее не было. "Подарки!!!" - радостно подумал я и в такси пристал к ней с расспросами.

...При знакомстве "вживую" заграничный мужчинка оказался не Челентаной, а скорее чем-то вроде Папы Карло: пожилой, поджарый, мелкокалиберный, суетливый и однорукий. Руку он потерял, работая на строительстве, за счет страховой премии выстроил себе шале в предгорьях Альп, где и жил на инвалидскую пенсию. Отсутствие конечности маму неприятно удивило - в письмах ее пенфренд ни разу о своем увечье не упоминал, а на фотографиях каждый раз стоял или садился таким манером, чтобы однорукость выглядела неочевидной. Однако мама, будучи человеком высокой культуры, свое изумление удержала в себе и даже виду не подала, что недостаток хозяина ее как-то фрустрирует. Хозяин вполне бегло болтал по-английски, мама с пятого на десятое знала этот язык да плюс "Вива ла вита!", ""Бонджорно!" и еще пяток столь же необходимых в быту итальянских выражений, так что первая встреча прошла на высшем уровне.

На следующий день после прибытия, после чинной прогулки по окрестностям, принимающая сторона как бы невзначай предложила гостье приготовить обед на свой вкус, сославшись на вполне понятное физическое неудобство и общую утомленность. Должен сказать, моя мама отнюдь не фанат высокой кулинарии, но при необходимости умеет готовить добротно, просто и сытно. "Макаров по-флотски" под красное къянти пошел на ура, причем мама с изумлением узнала, что приготовленное ею блюдо называется "паста карбонара".

На третий день совместного жития Папа Карло внезапно пригласил маму в ресторан. По такому случаю мама принарядилась в лучшее - красное платьице в облипку и туфли на шпильках - и несколько удивилась, что приглашающая сторона отчего-то натянула в ресторан джинсы и внедорожные "меррелы". Но вскоре все стало понятно без объяснений. "Ресторан" (что-то среднее между ковбойским баром и Макдональдсом) находился, как выяснилось, в ближайшей деревеньке. Ближайшая деревенька находилась всего в паре километров в гору по проселку. Карабкаясь в узком платье на шпильках по козьим тропкам, мама, безусловно, вспомнила множество слов, пришедших (согласно легенде) в русский язык из татаро-монгольского, но вслух, как житель культурной столицы, произносить их не стала.

После ресторана, романтическим вечером у камина, обе стороны пребывали в благостном расположении духа. В какой-то момент Папа Карло произнес горячий монолог, из которого следовало, что:

- первый тест мама прошла, когда спокойно отнеслась к его увечью. Если бы она устроила выяснение отношений, то была бы тут же изгнана с позором;
- второй тест она прошла, когда приготовила вкусный ужин. Не справившись с задачей, она, безусловно, лишилась бы всякого респекта;
- третий тест она прошла, когда, будучи специально поставлена в неудобное положение ("конечно, можно было доехать и на машине, но мне хотелось пройтись пешком..."), не стала жаловаться, а героически доковыляла туда и обратно в своих "лодочках" для театра;
- наконец, четвертый тест ты тоже прошла на отлично. Ты не в курсе, но, когда мы были в нашем ресторанчике, все мои друзья - и почтальон Луиджи, и сантехник Адриано, и даже полицейский Алессандро - тебя осмотрели и одобрили. Адриано даже большой палец тайком показал, во как одобрил.

Таким образом, объявил мастер деревянных игрушек, у тебя серьезные шансы стать настоящей женой настоящего итальянца с собственным домом в Альпах. Остался последний тест, но, core mio, он приятный...

"Ах ты сучок корявый", - подумала мама. Ну, может, не именно так, но в этом смысле. Однако вслух, конечно же, как настоящая леди, ничего не сказала. В конце концов, остался последний тест. К тому же приятный.

...С утра по телевизору показывали новости.

- Вот видишь эту украинку? - сказал Папа Карло, тыча в экран. - Большая грудь, большая попа, густые черные волосы - вот такие женщины мне нравятся!

С грохотом рухнули шаблоны.

- Но... э... - сказала моя добрая воспитанная мама, осторожно подбирая слова. - Но посмотри на нее и посмотри на меня! Я худенькая блондинка полтора метра ростом. Пригласил бы украинку, или молдаванку, или просто итальянку...
- Не беспокойся! Я все продумал! - успокаивающе взмахнул рукой старый столяр. - Молдаванки грубы и неотесанны. Украинки - шумные и жадные. Итальянки очень...эээ... как это по-английски... вери икспенсив ту лив... дорого содержать. А про русских все говорят, что они неприхотливые, трудолюбивые, верные и недорогие. Теперь я вижу, что говорят правду. Ну а внешность - не главное. Я же смотрю телевизор. Я знаю - в России сейчас очень трудно. Ты такая худая, потому что в своей дикой стране вы все голодаете! Но я буду тебя очень хорошо кормить, и ты станешь толстой. А волосы перекрасим. В конце концов, amore mio, в женщине ведь главное - душа...

- Так, - говорю я маме. - Понятно. Это был шестой тест - на чувство юмора. И ты его не прошла. Вот гребаный психолог, тоже мне...
- Какое, - говорит мама, - чувство юмора?! Что думаешь, этот хрен шутил, что ли?! Ты в чемодан загляни!

Дома я открыл чемодан. Там были (сцуко, как сейчас помню): три батона, пять пачек спагетти, две бутылки красного вина, несколько банок разных консервов, пара упаковок ветчины, две бутылки оливкового масла, три банки черных оливок, масло, сыр и еще какой-то снеди до кучи. Семье на месяц, короче. Типа, на, отъедайся, толстей, закончится - пиши, ишшо пришлю.

Мама разобрала вещи, переоделась в домашнее, со вздохом сняла со стенки большой портрет Алена Делона, мозоливший мне глаза лет десять, и убрала подальше...

© Непальская домохозяйка

http://the-cheerful-robot.diary.ru/p202365967.htm