ПОРТРЕТ РЕАЛЬНОСТИ
автор - Дмитрий Дедюлин

отец поликарп – монах шаолиньского монастыря


объективная информация – наглая ложь для идиотов – факт не отделить
от интерпретации как ни старайся – поэтому единственное что остаётся –
плыть в этом беззвучном океане молчания не реагируя на сполохи справа,
не отвечая на звонки слева – просто плыть говоря самому себе: "ты золотой
как статуя Будды в Индокитае – в том храме в котором ты был однажды
во сне и не заметил как расторопные монахи совлекли с тебя одежды,
разрезали грудь и вынули твоё сердце и понесли его, трепещущее, бьющееся,
как рыба на льду, на подносе к алтарю Царя Богов дабы там Он произнёс
заклинание избавляющее тебя от пут и готовящее к той высшей жажде
которая и станет целью, стимулом, погонщиком погоняющим волов на твоём
пути чтобы твой путь стал тобой утонув в этом море зыбкого зелёного цвета
колеблющемся, замирающем как осёл жующий овёс но поглядывающий
на младенца которого он хочет лизнуть чтобы ощутить его жаркий пот
недавно родившейся и обретённой звезды"





как я решил напечатать свои стихи в нашей "малотиражке"
и что из этого вышло или монолог
арлекина и молчание пьеро


моё положение достаточно уникально в нынешнем литературном мире:
с одной стороны я не принят в "профессиональных" литераторских кругах –
для одних я недостаточно авангарден, для других недостаточно традиционен
и все крепко-накрепко захлопнули дверь передо мной – у меня есть окна
но их мало в моём каземате, с учётом же внелитературных обстоятельств – я
имею свою точку зрения по некоторым вопросам (божественный англицизм)
и не принадлежу ни к одному из существующих лагерей – именно в Англии
мне и надлежало бы жить – там любят сумасшедших ирландцев: Джойса,
Свифта и Йейтса и я один из них – я – ирландец по своей природе и пляшу
под дубом святого Патрика на своей Зелёной Родине а в свободное время
я сочиняю сказки про мрачных красавиц и дубовых колдунов куклы которых
катятся с глухим стуком по ступеням мраморной лестницы, широкой же
публикой (как узок их круг) я не принят, потому что они не признают во мне
своего – такого недопоэта Недосеребряного века который вечно
продолжается пока поэты пишут под сурдинку плохие стихи выжимая
из себя алые слёзы и сопли – этот клюквенный сок льющийся на сцене
нашего тщеславия где идёт спектакль поставленный тоской и завершается
под громовые аплодисменты публики которая не желает расходиться
по домам – так и будет сидеть в партере и на галёрке кутаясь в лохматые
шубы и отпуская бородатые шутки про жену Ивана Ивановича которая
не желала выходить за него замуж





любовь не ищет виноватых а ищет тихих детей


морские ангелы – дельфины искали в небе голубом пух белобрысый
тополиный и торговали коньяком – коньяк отпив, шутили дети о твёрдом
небе до утра – сквозь сеть прекрасных междометий нам слышалось одно:
"пора! пора нам в гавани скрываться начать чтоб Божий Страшный Пыл
между камелий и нотаций живую душу не сгубил – попрятались во сне
пороки живой души и каждый раз огонь зелёный и жестокий – огонь чужих
раскосых глаз преследовал во сне ребёнка – то рысь женилась и звала
как голос нежный голос звонкий поймать Зевесова орла и с ним взлететь –
о люди, братья, когда бы был я херувим я б раскрывал свои объятья
не только б людям но чужим драконам, пятнам пыли когда луч света
на меже не стоит ангельских усилий и быть поручиком Киже уже устал
я – бедный воин во тьме далёких палестин я был отчаян и спокоен
в чреде разорванных годин немого братства – травы, реки и руки ловят
мотылька – не забывай о человеке но не ищи ты в нём врага – он просто
ледяной осколок летящий просто – во плоти, во тьму архангельских иголок
и не забудь его найти"





(из сборника "чацкий уезжает в сызрань")

досужие рассуждения по разным поводам (не бойтесь – это стихотворение)


независимые писатели ни от кого не зависят и никому не нужны – некоторые
мечтают продать свою независимость но продают её как-то мелко дёшево –
за несколько смайлов левых тёлок из тусовки, любовь какого-нибудь
тинэйджера случайно узнавшего об их существовании, за несколько
сборников стихотворений издаваемых с периодичностью раз в два года
или сборник прозы издаваемый раз в пять лет (главное что за издание не надо
платить) и вот они уже скурвились и стоят у подмостков модного кафе
для продвинутой молодёжи с улыбкой проститутки ожидая всеми фибрами
своей души аплодисментов и чувствуя – пока ещё чувствуя свой текст: "вот
тут я им подмахнул (непросвещённой публике, людям живущим в нашей
общественной конвенции, авангардной молодёжи – выбирайте что хотите
из этого списка) а тут я написал нечто что понравится известному критику,
а это написано чтобы быть в тренде" – и он скисает – он уже тень самого
себя, вечный адъютант литературных генералов топчущийся в их прихожих
чтобы получить свой кусок пирога (можно также писать то что соответствует
определённой идеологии и получать бонусы от государства) и всё – тебя
нет – ты кончился и только одинокий жаворонок взмывает в небо из жести
к жестяному солнцу (а раньше я думал: "как мало писателю нужно – лишь
ручка и кусок белой бумаги") – я не знал про серую бетонную стену
воздвигнутую между читателем и мной – туда пускают только по талону
и то – там уже нет читателя – беззубые старушки бродят по кладбищу
и чьи-то обглоданные голые кости лежат на солнышке – кости того, о ком я
уже забыл – а раньше я думал: "как мало нужно писателю…" – наверно, я
был прав





гадаю на рисовой соломке и кофейной гуще


я думаю что так называемые воображаемые миры это тоже часть реальности
– нон-фикшн – это всего лишь мёртвый слепок обыденности сама фиксация
которой есть умерщвление – остаётся жалкое подобие – "остановись
мгновенье – ты прекрасно" – сказал Фауст и убил жизнь и красоту на корню
а Мефистофель как всегда торжествует сидя в уголке закопченной кухни
и очищая чёрную картофелину от шелухи – воображаемый же мир – это
модель – это микрокосм – это ребёнок "большого мира" странно
изменчивого и прекрасного и только обычное человеческое сознание
не может вместить его – оно как комната с паутиной и пылью где два
турника – две извилины – на одной жим – висят как мешок с мукой –
а другую крепко ухватывают двумя руками и поднимаются чтобы
опуститься, как маятник часов опускается и поднимается – символ души
и рассудка качающегося на волнах реальности – в мутных водах которой
нет-нет да и отобразится воображаемый мир – мир в котором мы живём
навсегда и который один останется когда всё пойдёт прахом и планета улетит
в тартарары ведомая скучным замшелым и изобретательным Демоном
зацикленным на своей мнимой неповторимости мелькнувшей как песчинка
в рое песчинок, искра в стае костра и пропавшей среди однояйцевых братьев
и сестёр навсегда





* * *


дайте ляльке ножик и она пойдёт с помощью своих ножек и закопает его
в снегу – я так больше не могу – ноль на ноль помножив впадать в Волгу –
общую реку которую не видать тамбовскому волку – семь негритят пляшут –
пляшут ирландский танец и в конце концов не хотят вставать с колен –
да, я – неандерталец – тихий неандерталец который возьмёт тебя в плен –
ласковые локоны нашей бедной куклы запутались между оголённых
проводов – слышно только запах – тяжкий вязкий кухонный и визг и вопли
чёрные из десяти ртов





се ля ви, мой дорогой друг


Европа – это кладбище – об этом писал Достоевский ещё в 19-м веке –
старательное кладбище с аккуратными дорожками посещаемое туристами –
смотрите какой надгробный холмик! а вон какое распятие! – и они пошли
дальше чистенькие туристики из Восточной Европы или из далёкой Азии –
богатые студенты или японцы фотографирующие всё на камеры своих
смартфонов – а Европа лежит под камнями – под камнями Шотландии – где
два горных клана сошлись не на жизнь а на смерть и вот там белеют кости
и одинокие камни лежат под дождём (хотя кости конечно не убитых героев
а какого-нибудь домашнего животного забредшего на вершину и умершего
от неизвестной болезни вполне возможно занесённой сюда вдумчивыми
клерками – это лунная болезнь и банковские эльфы подхватили её кружась
на Луне в лучах Венеры или Марса – на этой каменной войне как нам
поведал гений Тулсидаса) – но продолжим – Европа – ещё звероферма где
кони жуют овёс, а выдры ловят крыс в специальных подвалах наполненных
тающей водой и когда вода уйдёт останется только кладбище заселённое
медлительными турками, быстрыми неграми и говорливыми арабами –
вон видны их шатры где они продают сахарных петушков и бусы
из разноцветного стекла – те самые бусы которые нам прислали индейцы
Северной Америки умирая от огнестрельных ранений и колотых ран в лесах
Вайоминга или на берегах Миссури





южный почтовый уходит в полночь


я и один из моих сотрудников переодеваемся в раздевалке под Егора
Летова – жизнь это сладкий кусок дерьма и мы боимся её – мы боимся
потерять её и мы боимся её – мы боимся потерять её – жизнь это сладкий
кусок дерьма и он стоит колом в горле пока мы пытаемся проглотить его,
наша жизнь которую мы боялись потерять уже не принадлежит нам и мы
плачем от страха и облегчения – вот он падает – этот сладкий кусок дерьма
на пол чтобы разбиться на тысячи частей – сладкое замороженное дерьмо
нашей Отчизны где зев влагалища и зрак седалища смотрят одинаково
круглыми глазами на нас потерявших стыд и совесть в этой отвратительной
борьбе на болотах нашей Отчизны где тает одинокая луна в нерукотворном
небе низко нависающем над таким сладким сладким куском нашей Родины
исчезающим в пустоте





попытка объективности


это касается любого видеоряда и не только его – условно говоря картинки –
движущейся или не движущейся – она – картинка далеко не столь очевидна
как кажется и всё дело конечно в воспринимающем субъекте – вернее в его
отсутствии а если нет того кто воспринимает то нет и того что может быть
воспринято – вы говорите что мир реален а я утверждаю что реальности нет –
да и существовал ли когда-нибудь этот мир? – есть миллионы послушных
автоматов шествующих к непонятной цели и действительно если б каждый
из нас мог осознать собственную смерть и абсурдность любого
целеполагания разве стал бы он длить этот вялый спектакль – это сновидение
переходящий в такой сон – такой крепкий сон что неизвестно разбудят ли
когда-нибудь от него – вернее он тоже "завязан" на жизни – сон порождает
сны так как жизнь и смерть лишь стороны одной и той же лунной медали
плывущей по бурном небосводу куда-то на запад а может быть на восток
и только катастрофа делает человека человеком – только личная неудача
вырывает его из причинно-следственных связей в которых мы тонем которые
мы замыкаем – эту цепь чтобы случилось полное затмение и свет погас
на столько сколько нужно нам существовать без света





кто я, печальная леди?


иногда я печальный клоун с разбитым сердцем – я печальный пьеро который
плачет над своей неудачей и разбрасывает жёлтые листья по всему двору
помогая ветру – а иногда я весёлый арлекин – брутальный малый курящий
свою сигару и выпивающий перед сном грамм триста коньяка чтобы ловить
белого попугая в зелёной чаще леса – попугая наших снов которые
не сбудутся никогда и так я живу раздвоенный как жало змеи – то светлый
то тёмный человек меняются во мне местами но никогда не остаются надолго
в центре моей маленькой вселенной потому что я – пустота и лечу в голубом
океане мечт и надежд человеческих навроде голубоокого дельфина
разрезающего воду как жало меча чей клинок остёр и холоден и опускается
в воду как в голубое масло на котором покоится жёлтый медяк луны или
звёздный порошок мерцает-переливается и не даёт уснуть утонувшим
жителям океанского дна – медузам, скатам и осьминогам шевелящим
конечностями как будто это щупы робота-манипулятора ищущего золото
испанских галеонов – сокровища крепких кораблей обращённых в пыль
и нашедших пристанище на тяжелом вздыбленном океанском дне





март 18-го года


мне кажется кто-то говорил о прогрессе, о суперсовременных технологиях,
о 21-м веке – я не ослышался? – достаточно было навалить немножко снежку
на наши стогны – на наши поля, на наши белые поднебесья и всё
закончилось – весь прогресс, все технологии – не осталось ничего – только
маленький слабый человек наедине со стихией – так вот что я вам скажу,
дорогие мои лепреконы – вы куклы – жалкие куклы висящие на тоненьких
ниточках и только что-то отдалённо напоминающее милосердие держит нас
на этом тонком льду – не даёт ему разойтись под нашими ногами и мы
плывём – ватные создания в этом вакууме двигая руками и ногами
и не можем выйти из этого пространства в котором нет ничего кроме нашей
кожи да и она провисает как антилопья шкура пробитого барабана когда ей
приходит черёд уничтожиться аннигилироваться и растаять в золотом
пространстве где догорают лучи садящегося солнца золотящего этот мир,
мирволящего ему как будто он – дорогой подарок, который никто не принял
не взял в свой расчёт, и он тонет в этих белых облаках чтобы возникнуть
в каком-то другом месте и растаять навсегда





чёрные очи ночного квадрата


чёрным квадратом по голове получил Малевич сидя в траве а вокруг него
прятались тени разноликие словно растенья и плакал белый ангел в этом
небе, как белый и воздушный самолёт взлетал в лазурь ужасную земную
и белая рука лежала на штурвале – он сам себя летел и был он ангел
взирающий на нас из-за небес и с дерева немого раздвижного – дверей,
которыми и был наш окоём, выглядывал пернатый этот лучник – а впрочем
был он нем, непобедим как бы удар в сплетение и чёрным был квадратом
которым нас закрыли на засов





об общественном лицемерии и нашей общей шизофазии


о маленьких советских литературках вместо одной огромной никто
не рассказывал вам сказку – так и быть расскажу вам я эту былину
о древних богатырях и пигмеях современности – так вот: нет сейчас русской
литературы а есть несколько литературок куда отбирают по причинам
идейной близости – их генезис из советской литературы прослеживается
сторонним наблюдателем – в этих литературках есть свои пионеры
и комсомольцы, есть седые отцы чьё "последнее" слово – закон – типа "воры
в законе" которые решают нарушает то что произошло их – "наш",
внутренний кодекс чести или нет – патриоты талдычат о "русофобии",
либералы не принимают тех для которых "крымнаш" и нещадно критикуют
современную Россию – но где-то там – за кулисами "протекает обычная
человеческая жизнь" – там "продвигают" своих мальчиков и девочек
устраивая им литературные премии, интервью для тв-каналов работающих на
избранные аудитории и публикации – как же без них – не забывая и о себе
конечно – в этой жизни консерваторы одалживают либералам деньги
(и наоборот) и пьют с ними кофе в каких-нибудь маленьких забегаловках –
два лика общественного лицемерия смотрящие друг в друга – идейное
лицемерие бомонда и витальное лицемерие толпы не узнающие друг друга
или знающие друг о друге но питающие себя отражаясь в этом магическом
зеркале медийности – от раскрученных площадок в соцсетях до постоянного
шоу на каком-нибудь телеканале – наркотики в обмен на энергии и так мы
живём и наше лицемерие – это основа общей шизофазии – "вялотекущей"
"выражаясь" языком советских спецслужб – моё исследование не только
о литературе а вообще о нас – о нашем общественном организме где все
клетки родственны друг другу и устроены по одному и тому же принципу так
что в чашечке цветка мы видим вечность а в слезинке росы Вселенную и это
и есть наш мир в котором перевёрнуто всё с ног на голову и где означающее
давно оторвалось от означаемого и плавает где-то в космосе морской звездой
погружённой в небесные стихии





* * *


не выходи из комнаты – не совершай ошибку – забудешь в темноте одежду
и улыбку а также номер свой и свой горячий хлеб – мне говорил мой фараон
Аменхотеп: "кто ловит в комнате задумчивую рыбку тот сам не знает
темноту судеб" – и вот плыву в молчании как робот по этим комнатам,
по этим городам – ах если бы не знал ты милый сам кого здесь можно трогать
– чей тут хобот и кто скрывается в доподлинных лесах – вот леший выглянет,
вот птичка прощебечет, вот тихий мальчик сядет на толчок – мы слышим
в темноте один щелчок которому солдаты рукоплещут и падает в сознаньи
дурачок – а эти вещи – что же эти вещи? – там где пичуги – нотные значки
нас вынимают из открытой пещи и мы идём по миру – дурачки





* * *


и яблони стоят как кони в этой зелёной темноте а я сижу в ночном вагоне
и думаю о красоте этих тельняшек, этих высей когда ты брался за штурвал
когда над кораблём зависли девятый и десятый вал – когда на каменном
перроне присевши тихо на скамью две тёти на перрон уронят хвостатых
голубей семью – они их выпустят из крыльев – из рукавов, в который раз