истребитель овец
автор - Алексей Чудиновских


* * *

На продольно срезанной плоскости выходного дня
За высокой травой
Слышно — жужжание клевера
Точно спрятавшиеся от города в мгновении счастья
Над нами
Или над теми, кто представлялись нам в будущем
В алой кроне — ты говоришь — постепенно собирается порыв ветра
Мы пристально вглядываемся в пасторальную глубину мизансцены
Где бутафор нашёл такую изломанную геометрию — ты спрашиваешь
На внешней стороне вещей проявляется пережитое нами
Или теми, кто о самом важном
В перерывах между звонками
Что-то пропущенное
Не произнесённое и в полуслове — я говорю
В настоящем времени
Есть что-то такое
В смотрении друг на друга через ожидание ветра


* * *

на руках нарисуй поцелуи свои
и смотри через них
как ласково из леса тянется тропа
на которой ты в резиновых сапогах
в прошлый понедельник
когда в дождь уходило лето
стоишь с корзинкой опят
и скоро расскажешь что снова встретила зайчиху-мать
лицо твоё переливается радостью жизни
а в карманах дождевика разноцветные листья
ты приносишь домой ощущение дома
но сейчас ты хандришь — как ребёнок
ничего не болит а просто в школу неохота
вот мы так и просидим в прихожей
а можем представить
что твои книги пошли с нами
и когда окажемся в гостях
то книги всех заговорят
мы незаметно уйдём на балкон и там
сочиним житейские воззрения нашего кота


* * *

а если всё развалится
одолжи и для меня бродяжничество
в горле уставшая душа застряла
без воздуха карабкалась
отвори для неё продольный пейзаж
самое время собрать её руки
самое время обнять её руки
воздуха вокруг не хватает
у самых глаз просыпаны солнечные капли
видно, что нежности достало бы на целый мир
и самый крохотный, игрушечный, из гладких камней


* * *

спой, пожалуйста, о земле, на которой сандалии детские топчут лепестки букетов невест и наступают на подол небоснежного платья
спой об этом, прошу, мне так это надо
или о том, как рано вставать до зари полезно родным
не узнали бы только они, что ты уже с ними, что ими любуешься

ты помнишь ту песню, которую пел на вокзале?
все замерли, слушая, как будто заснули в лунной воде
спой про воду хотя бы, которая вынесла утром тебя
помнишь, я сидела на берегу в синем платье
волны ласкали волны, а я любовалась водной тоской

ну вспомни же!
ты долго смотрел, наблюдал, на меня
я синим лежала платьем на камне
я сжалась я мёрзла безмолвно ознобом воды любовалась — была до небес полой
и не было птиц, и не было пляжа
и ног моих не было
а только синее платье и волны о волны

ты понял меня, наблюдая, и пел
о перьях и косточках ягод
о том, что на ощупь в тёплом песке — женские ноги, как хвост у русалки
о тёмной заре и о существе, живущем в жёлтом цветке
о том, где на теле могли бы лежать сатурн и венера

не помнишь?


* * *

я могу наполовину подняться в воздух
слепой сорокой на виселицу
сесть и бормотать советы прохожим
тебе советую повторять за мной: ни с кем не говорите обо мне
знаешь, цветки растут вокруг нас
набери охапку, да брось прямо в ветер, чтобы они на меня летели
обещаю не поймать ни одного
а тебе в дорогу как добрая примета


* * *

глядишь, а уже на карачках, смотришь
на землю с подозрением понимая песок
как конечность, как ложку овсянки, отрезанную от руки
ты хочешь спросить: "как ты?", но в ладони нет губ, нет языка
и немых глаз нет: случилось жить частью конечности
на мгновение, но чьей — в песке не понять
может, слепого отца: позади глухой хлопок
может, замка? дверного, который щёлкнул за спиной
ключи в прихожей, а ты как без рук
ощупываешь расстояние от себя до ближайших воспоминаний предметов
а их нет
вокруг всё сладкое, точно ты улитка в рафинаде
считаешь грани, ползёшь
до утра до вечера — по одному и тому же времени
на семи подушках — боль
в день по семь ложек
и так две недели
а потом голод изнутри наружу


* * *

знаешь ли ты, что было со мной примерно семь с половиной часов назад?
не знаешь? а хотел бы стать хотя бы на тогда частью меня?
например, частью плеча или — что лучше — замеревшей кровью под кожей предплечья?
на мне была клетчатая рубаха, повязанная на талии,
белая футболка с дырками на рукаве и жёлтые часы из пластика — на циферблате рисунок мультяшки
в наушниках звучал гранж начала девяностых
два каучуковых шарика на штанге в языке — сверху и снизу белые — занимали моё внимание
я падала, сунув руку в карман, переключая песню
тойота ломала мне кости под скучную песню, которую ты бы не слышал, к счастью
из-за скрипа тормозных колодок
и моего куриного крика
мне было неудобно, как не в своей тарелке
на меня смотрели все, наверное, как на чумную
или на какую-то психическую с кривыми ногами — уже в сантиметре от бампера
было бы забавно: сейчас бы ты всё это слушал, став гематомой на моей руке,
а не на стуле рядом, так некстати без апельсинов, чтобы картина больничной палаты была закончена в мельчайших деталях: конечности в бинтах и гипсе, а также в синих бахилах, длинные лампы, в нагрудном кармане халата врача синее пятнышко, а на твоих коленях с полдюжины апельсинов — ненавязчиво, но в центре композиции "посещение анны"


* * *

Падёж лошадей всё одно неизбежен, и теперь
осталось положить на гриву огонь
из короткой спички. Сухая трава проходит босые ноги. Низкие
гофрированные облака — копии женских причёсок истаивают
в послеполуденный зной. Бедный словарь пасторали
скрадывает её значение; так струнные и фрукты в акварели
прячет художник. Тонкая кисть поджигателя, можно решить,
перешла по наследству от предка,
например, от итальянского музыканта пятнадцатого века.
Так много дано, что затянуто в рубец
то малое, что неумело прожито. Всё

гибнущий в солнце ландшафт забирает
тело лошади — немой взгляд свидетеля
замаран сиреневой тушью прохлады
тяжёлого вяза. А помнишь, глиняные губы фонтана:
каждый день равен общей массе недели
как мы в забвении
ваяли льстящие выбором абстракции
равнодушные формы утяжеляют дыхание здешнего пейзажа
положенные на шею обгоревшего горизонта. Желания,
усеченные в аранжировке настроений:
хрупкая башка лошади наперевес насильственной смерти. Ты чувствуешь
в это мгновение в тебе
высекает искру утраты это мгновение навсегда.


* * *

понятные вещи для нас берегут очертания твои
из неуклюжих фраз вырастают следом
дело не в том, что, где ты, крики и шум
и прощается всё, что некстати
когда мы с тобой, это бесконечное счастье
утонуть в воспоминаниях, где никто из нас не был
на крыше сарая с щенками, которых ты спасаешь
сначала за них боишься, а после радуешь всех
и как они туда попали, не догадаться никогда
их кошка уволокла подальше от человеческих рук
то ли с котятами перепутала, а может просто хорошая сама по себе
когда рассказываешь такое, ты красивая особенно светишься вся
для кого это важно, от благодарностей отмахиваешься, эту историю для кого не забыла
предположить любое можно, что это твой способ не расставаться с собою, что ты так мечтаешь
дело просто в тебе
ты даже если молчишь, то вся из таких историй
прошу тебя, для тех, что рядом, о них продолжай помнить


* * *

Очень хотелось, чтобы книга закончилась на жёлтом платье
Залитое вином на утреннем сеансе
Тянется к потолку за титрами это навязчивое пятно
На тебе нет ничего, ни тревоги, ни боли
А только строчки из песни курсивом на коже
И сейчас закричат разноцветные рты, как на рисунках швейцарского художника
Буду всегда тебя моложе
Буду дольше тебя жить
Пью за твою красоту пакетированную жижу
На отдалении видно, как зерно с простыни-экрана сыплется на предплечья
И только рефлексы на линзах крупного плана актрисы из твоего молчания делают мысли
Кто ты в последний раз
Какой эфемерный герой для тебя это ты сейчас

С надорванной пожелтевшей страницы не получится убежать, по тесьме не взобраться
Где давно уже нет острого края, чтобы им защитится от жалкого страха жизни
Под мягкой обложкой в историях о съехавшем таксисте или о психе на манер новеллы позапрошлого века
Что теперь тобой движет, ищешь, перелистывая, дневник медицинской карты, но зачем, и зачем на память приходит затемнённый коридор из фильма с Патрисией Аркетт
Может быть, тебе стать волонтёром
Может, помощь нужна тем, от кого ты держишь себя на расстоянии двери
Сложно сказать, начинается с малого
И любовь, и тоска одиночества на стене подъездного граффити

На последних процентах зарядки так приятно выйти из кинотеатра под песню Морфин и прогуляться вокруг Садового кольца
В многозальных колодцах скручивая в сигареты недочитанный роман и образы полусна

https://polutona.ru/?show=0622132345