При встрече с Михаилом Э., ученым и редактором, я рассказал ему такую историю.
Ф.И. Тютчев, как известно, имел две параллельные семьи. Дополнительная жена его Елена Денисьева была женщина, как говорится, фантастическая. Чтобы примирить свое сожительство с престарелым поэтом и страстную религиозность, которой она была подвержена, Елена убедила себя в том, что она и есть настоящая жена Тютчева. Поэтому обоих общих детей она записала на его фамилию, что, согласно законам Российской империи, никак не меняло их статуса (они были незаконнорожденные и не могли наследовать дворянства).
Однажды, встретившись у Денисьевой с мужем ее сестры А. Георгиевским, Тютчев указал ему на отбитый изразец печи и пообещал попозже рассказать историю об этом изразце.
История была вот какая: когда на подходе был третий ребенок Тютчева и Денисьевой, поэт начал убеждать возлюбленную не валять дурака (отдельный вопрос: какое решение он мог предложить взамен, мне на ум ничего кроме фиктивного брака с условным Ганей Иволгиным не приходит).
В ответ героиня взяла со стола бронзовую лошадку на малахитовой подставке и со всей дури зафигачила изящной безделушкой в дипломата и поэта. Но промахнулась, и удар пришелся на печь.
А если бы не промахнулась? Мы бы лишились нескольких прекрасных стихотворений (в том числе - цикла памяти Денисьевой и четверостишия о непостижной уму России).
За русской литературой значилась бы в мировых летописях самая феерическая смерть поэта (хотя родня и пыталась бы скрыть этот факт, но он бы непременно всплыл и наверняка отразился бы в сюжете "Идиота").
"А мы, - добавил я, обращаясь к редактору Михаилу Э., - уже сдали бы вам сегодня статью для словаря".

http://r-l.livejournal.com/2570181.html