Перед вручением литературной премии "Дебют" в 2012 году состоялся один занимательный вечер в Москве, ужин в компании с американскими журналистками, помню, заранее мне позвонила Ольга Славникова и спросила, как у меня с разговорным английским, я сказал что-то вроде "ну... (well...)", она объяснила, что прилетают из Нью-Йорка на торжественную церемонию американские журналистки, хотят познакомиться с молодыми русскими писателями, в неформальной, так сказать, обстановке, поесть и выпить, я сказал "хорошо, это очень интересно", было действительно интересно пообщаться с американскими журналистками, помню, с нами была переводчица, она заранее предупредила, что могут возникнуть щекотливые темы, вот, например, насчет "pussy riot", среди американцев эта тема была тогда очень популярна, переводчица советовала отнестись к ней, несмотря на всю ее анекдотичность, серьезно, не шутить и так далее, потому что мало ли, эти американцы такие наивные, забегая вперед скажу, что о "pussy riot" никто так и не вспомнил, так и представляю, как американским журналисткам тоже заранее говорят: могут возникнуть щекотливые темы, та же "pussy riot", эти русские относятся к чересчур серьезно к такому, постарайтесь обойти стороной, впрочем, может ничего подобного и не было, конечно.

Помню, нас на лифте подняли на самый высокий этаж фешенебельной гостиницы, там был ресторан в богатейшем убранстве, и из панорамного окна открывались виды золоченой Москвы, а я заглянул в меню и подумал "Ну офигеть теперь" (скорее я подумал "охуеть", но мой фейсбук могут читать дети, поэтому пусть будет "офигеть"), цены были, конечно, как бы помягче, а денег у меня было не то чтоб, в общем в результате я заказал только пиво; впрочем, как позже выяснилось, волновался я зря, платить мне не пришлось. Завязалась беседа, журналисток было три, нас чуть больше, одна журналистка была такая довольно крупная женщина с громким голосом, мне почему-то казалась, что она хорошо бы смотрелась где-нибудь в Одессе или, может быть, у нас в Ростове на центральном рынке, в самом хорошем смысле, конечно, она довольно прилично говорила на русском, хотя и сбивалась иногда на английский, и вся наша беседа свелась к тому, что она рассказывала мне о своей жизни и работе, я поддакивал, а в конце беседы она пожелала мне победы и вручила мне свою визитную карточку, наверно, ожидала, что я вручу ей визитную карточку в ответ, но никакой визитной карточки у меня не было.

Вторая журналистка была такая симпатичная и милая, ну знаете, как обычно показывают в американских романтических комедиях, по крайней мере раньше показывали, ну вроде как из "Как отделаться от парня за 10 дней", она судя по всему русского не понимала совсем и только всем улыбалась, если встретиться с ней глазами, я, например, смотрю ей в глаза, а она - раз! - и улыбается, а я - раз! - и улыбаюсь в ответ, это, впрочем, не выглядело искусственно, даже довольно мило и душевно, наверно, надо долго тренироваться, чтоб твоя улыбка выглядела милой и душевной. В любом случае русского от нее я так и не услышал, да и английского, кажется, мало, она больше молчала.

Третья журналистка была невысокая, мне по плечо, пожалуй, самая юркая, "tomboy", как называют американцы, она успела пообщаться с каждым из нас кроме меня, потому что я угрюмо хлебал свое пиво, помню, кто-то спросил, а почему вы не едите, я тут же изобразил на лице улыбку, и сказал, что не голоден, но от пива никогда не откажусь, пусть думают, что мы, русские, все алкоголики, надо ведь хоть как-то поддерживать стереотипы о себе, так вот tomboy со мной за столом поговорить не успела, но когда народ, поужинав, подошел к панорамному окну, чтоб любоваться видами Москвы, а я стоял немного в стороне, она протолкалась сквозь любующихся видами и подошла ко мне, по-русски она говорила, пожалуй, лучше всех и как-то по-свойски, словно мы друг друга давно знали, с ней было легко, как с девчонкой из нашего двора, она объяснила, что работает в России давно и раньше ей часто приходилось работать, как это по-русски, с русскими бандитами, я сказал "ничего себе", она смотрела на меня с какой-то странной внутренней надеждой, потом игриво толкнула меня локтем и сказала "вот, честное слово, мне всегда нравились эти русские бандиты, есть в них крепкий внутренний стержень, а вы сами к бандитам никак не относитесь случайно, ха-ха?" Я тогда, помню, с обидой подумал, ну как же так, почему у меня внешность такая, что никто даже не подумает, что я писатель, зато вот бандитом посчитали сразу, может, и правда я выбрал не тот путь, надо было становиться бандитом, да или хотя бы слесарем, почему бы и нет, слесари - те еще бандиты, но вслух я, впрочем, ничего такого не сказал, только пошутил что-то в ответ, она тоже что-то пошутила, пожелала мне победы, но визитную карточку не дала, наверно, знала, что у русских бандитов это не принято, мы, кажется, на прощание чмокнули с ней друг друга в щеку, и на этом наша встреча с американскими журналистками закончилась.