Сегодняшний фильм об удивительной женщине Альме Марии Малер-Верфель (1879-1964). За ней, 17-летней, ухаживал Густав Климт. Затем у неё был роман с композитором Александром фон Цемлинским. Но замуж она вышла за Густава Малера, после смерти которого стала женой Вальтера Гропиуса, пережив между двумя браками страстный роман с Оскаром Кокошкой. После развода с Гропиусом стала супругой писателя Франца Верфеля. Итак,

Alma Mahler-Werfel (Austrian, 1879-1964)



Альма родилась в Вене в 1879 году и была единственной дочерью художника Эмиля Якоба Шиндлера.

К семнадцати годам Альма выросла в одну из красивейших дебютанток Вены, и давний друг семьи художник Густав Климт, признанный эротоман, не мог не обратить на нее внимания. Он и обратил... Климт вызвался сопровождать семейство в поездке по Италии, всю дорогу украдкой намекал девушке на свои чувства и в конце концов добился... нет-нет, всего лишь романтического поцелуя, но для молоденькой впечатлительной Альмы это оказалось равносильно полноценной сексуальной близости. В таком ключе она и расписала эпизод в своем дневнике – а дневник, как тут же выяснилось, тайком почитывала матушка...

Скандала удалось избежать, Климт клятвенно пообещал оставить Альму в покое. Вот только сама она своего Густава в покое не оставила. Ее облик до самой смерти художника то и дело всплывал в его картинах, и даже на самом известном полотне Климта с красноречивым названием «Поцелуй» – значит, тоже помнил! – явственно проглядывают черты юной Альмы Шиндлер. В жизни же они так и остались добрыми друзьями, Густав частенько сопровождал Альму в обществе и время от времени пафосно предлагал уединиться в его мастерской, на что она отвечала понимающей улыбкой.


В двадцать лет Альма влюбилась – по-своему, конечно, – в композитора-экспрессиониста и дирижера Александра Цемлинского. Она была отличной пианисткой, сама сочиняла песни, а у Цемлинского решила брать уроки композиции – после случайной встречи, когда обнаружилось удивительное сходство их вкусов и предпочтений. В мемуарах Альма, сильно греша против истины, изображает своего учителя уродливым, прямо-таки карикатурным коротышкой, усиленно подчеркивая, что полюбила не внешность, а ум и талант – и, кстати, обогнала в этом свое время, потому что талант Цемлинского вспомнили и смогли оценить в полной мере только через полвека после его смерти. Ну, а сам педагог в страстных объятиях прекрасной ученицы даже не пытался выяснять, что же именно вызвало в ней эту страсть – он, что называется, «ловил момент», наслаждаясь неизведанной ранее силой чувства и набираясь экспрессии для своих произведений.

Два года занятий композицией Альма позже называла самыми счастливыми в своей жизни, и действительно, ей больше никогда не удавалось так органично сочетать увлечение музыкой и мужчиной... Следуя собственным представлениям о добропорядочности, она позволяла любовнику все, кроме главного, честно намереваясь когда-нибудь выйти за него замуж. Планы эти, однако, не нашли понимания в семье – мать над ними просто посмеялась, а отчим категорически запретил падчерице продолжать встречи с «расово неполноценным» преподавателем. Запрет Альма проигнорировала и хотя с Цемлинским вскоре рассталась, но совершенно по другой причине.


У причины этой было имя – Густав Малер, была должность – директор Венской оперы, была известность – европейская и мировая, но Альму интересовал только громадный дирижерский талант, за который она боготворила Малера, еще не встретившись с ним. Композиторские же способности одного из ведущих симфонистов мира Альма ставила невысоко – так и объявила ему, когда их знакомили на званом ужине в доме ее подруги. Потом искренне извинилась, наговорила комплиментов и намекнула, что не прочь встретиться снова. Расчет был точен: всего три недели спустя сорокалетний Малер, убежденный холостяк, всю жизнь сторонившийся женщин, сделал Альме предложение, и она не стала отказываться.

Первым делом Густав потребовал от молодой жены, чтобы она бросила писать музыку: два композитора в доме – это же никуда не годится! А если Альма хочет, то пусть считает его, Малера, симфонии своими... Хороша муза, отлученная от творчества! При этом Малер не отрицал, что супруга прекрасно разбирается в музыке, ценил ее мнение, любил вести с ней профессиональные беседы, и большую часть писем с гастролей посвящал разбору своих выступлений, не сомневаясь, что ей будет интересно. Но все это было лишь частью благодатной творческой атмосферы, необходимой Малеру для вдохновения, а от Альмы требовалось эту атмосферу создавать и поддерживать.

Гений явно не понимал, каково это: в двадцать два года отказаться от светской жизни и стать затворницей-домохозяйкой. Но Альма, околдованная близостью к Великому Искусству, приняла новую роль безропотно. Она вела дом, воспитывала двух маленьких дочерей – Марию и Анну, обеспечивала обед по часам и гармонию в постели, переписывала нотные черновики мужа, заботилась о тысяче мелочей, – а он принимал ее жертву как должное, был совершенно счастлив и несокрушимо уверен, что и Альме вполне достаточно для счастья его регулярных признаний в неослабевающей любви.

Эта односторонняя идиллия закончилась в 1907 году, когда Малеру пришлось-таки столкнуться с жизнью во всей ее неприглядности. Началось с того, что умерла от дифтерита пятилетняя Мария, и Альма впервые смертельно рассорилась с мужем – ведь это он, несмотря на ее возражения, сразу после рождения девочки написал цикл песен об умерших детях... Тогда же у Густава обнаружился порок сердца, и врачи объявили, что жить ему остается несколько лет. В довершение всего на музыку Малера ополчились критики, и газетная травля заставила его уйти с директорской должности, да и вообще уехать из Вены. Теперь семья большую часть года проводила в Нью-Йорке, где Густав отрабатывал контракт с «Метрополитен-опера», а остальное время супруги отдыхали в Европе – иногда вместе, но чаще врозь...


Летом 1910 года на водном курорте Тобельбад Альма впервые за много лет позволила себе легкий флирт – вернее разрешила флиртовать с собой молодому красавцу Вальтеру Гропиусу, начинающему архитектору. Оставаться в рамках флирта им удавалось ровно два дня... Чутье не обмануло Альму – свой талант Гропиус блестяще подтвердил много лет спустя, – но в то время единственным, что она могла оценить в Вальтере, было чисто германское происхождение. Поэтому любовнику госпожа Малер уделяла не так уж много времени, давая ему понять, что муж – горячо любимый, к тому же смертельно больной и требующий неустанной заботы, – всегда будет у нее на первом месте.

Предприимчивый Гропиус недолго мирился с таким положением вещей. Он написал Альме провокационное письмо с ласковыми упреками, что она не хочет частых встреч, – и якобы по рассеянности адресовал конверт не «фрау Малер», а «герру Малеру»... Но если хитроумный Вальтер рассчитывал на скандал и разрыв, то у него ничего не вышло: Малер слишком привык считать Альму единственной женщиной в мире, жизни без нее себе не представлял, а потому испытал не столько ревность, сколько боль и ужас от самой мысли, что она может его покинуть. В ее измене он винил только себя и в отчаянии обратился за помощью к самому Зигмунду Фрейду.

Фрейд аккуратно разложил ситуацию по своим любимым полочкам. Браку ничего не угрожает, заявил он, ведь Альма, рано потерявшая отца, должна тяготеть к мужчинам гораздо старше себя – примерно малеровского возраста. Сам же Малер видит в ней отражение собственной не слишком любимой матери, а потому бессознательно заставляет ее страдать... В авторитет Фрейда Малер верил безоговорочно, и после этого анализа совесть его буквально замучила. Его веселая и добродушная любовь к «милой Альмшли» преобразилась в болезненную нервную страсть. «Жить и умереть для тебя, моя Альма!» – писал Малер на полях своей последней партитуры...

Он изо всех сил стремился искупить свой прошлый эгоизм: посвятил Альме симфонию, выпустил сборник ее песен, которые раньше и музыкой-то не считал, а в личной жизни предоставил полную свободу. Было даже смешно, когда он спрашивал, не хочет ли она снова заняться композицией с Цемлинским (Альма-то была не против, но Цемлинский категорически отказался). И Малер добился своего – ушел из жизни со спокойной совестью, ибо Альма до последней минуты сидела рядом с ним, держа за руку и шепча ласковые слова. Похоронили его рядом с могилой дочери; во время церемонии шел проливной дождь, но как только гроб опустили в землю, ливень перестал, в небе вспыхнула радуга и послышалась соловьиная трель..




В жизни Альмы тоже закончился дождливый период, красота и женственность бывшей отшельницы расцвели, подобно радуге, а вокруг зазвучали соблазнительные трели женихов, среди которых оказался даже врач, лечивший Малера. Всем претендентам она ответила отказом, Гропиусу тоже дала отставку, а сама, пресытившись художественными гениями, решила попробовать, каковы на вкус гении научные. Но биолог Пауль Каммерер, автор нескольких научных сенсаций и один из известнейших ученых того времени, увлек ее ненадолго. Божьей искры она в нем так и не обнаружила и оказалась права: несколько лет спустя открытия Каммерера в области генетики были опровергнуты и отвергнуты наукой, а сам он застрелился.





Альма же возвратилась в мир искусства, и на сей раз ее избранником стал художник-экспрессионист Оскар Кокошка, которого она называла «чрезвычайно странным смешением человека и мужчины». Странности Оскара и вправду были заметны невооруженным глазом: он ничего не делал просто так, усердно поддерживая свою репутацию «необузданного дикаря». Альму «дикарь» тоже решил не разочаровывать: на следующий день после знакомства прислал любовное письмо (а всего она получила их от Оскара несколько сотен), вызвался писать ее портрет, на первом же сеансе набросился с поцелуями, но получил достойный отпор. Оскорбленная Альма покинула мастерскую, потом подумала... и вернулась.

Кокошка, написавший десяток портретов Альмы, оказался единственным из ее списка, для кого она действительно стала музой-вдохновителльницей. Вернее сказать, антимузой – так искажен ее облик на некоторых картинах. Впрочем, это не относится к гениальной «Невесте ветра», где они с Альмой изображены затерянными в океане после кораблекрушения. Кстати, самой Альме картина не понравилась, что не мешает современным жизнеописателям Альмы Шиндлер называть свою героиню именно «Невестой ветра»...

Чем дальше заходили их отношения, тем яснее становилась для Альмы их бесперспективность. С одной стороны, Оскар, как и все ее гении, был большим дитём, нуждавшимся в материнской опеке, с другой – дитя это было совершенно неуправляемо и слушаться «мамочку» отказывалось. Он излагал ей какие-то кошмарные планы убийств и самоубийств, донимал безумной ревностью ко всем ее знакомым и даже к покойному Малеру, требовал, чтобы она никогда не отводила от него глаз, караулил ночами под ее окнами, подстерегая мифических соперников. Он не мог простить ей аборта, сделанного в первый же год их встреч, а окровавленную тряпку, оставшуюся после операции, хранил всю жизнь, называя своим единственным ребенком. Выйти замуж за такого неадеквата (а он предлагал ей это чуть ли не ежедневно) Альма, конечно же, не могла, но и покинуть его не решалась – и не только опасаясь непредсказуемых последствий, но и потому, что понимала: никто и никогда больше не полюбит ее так отчаянно и необратимо...

Выручила Альму только Первая мировая война, на которую Оскар ушел добровольцем. Ну как добровольцем – на фронт он совсем не рвался, но любимая женщина долго подзуживала его, называя трусом и ненастоящим мужчиной, пока не добилась своего. Оскар продал отвергнутую Альмой «Невесту ветра», на вырученные деньги купил коня и снаряжение и записался в элитный драгунский полк. Полгода спустя газеты написали о гибели гениального Кокошки где-то в Галичине...

Oskar Kokoschka (Austrian, 1886-1980) «Bride of the Wind» 1914

Это известие пробудило в Альме угрызения совести и заставило вспомнить о Вальтере Гропиусе, который тоже воевал и, как ей удалось узнать, лежал в берлинском госпитале. Она помчалась в Берлин, оставалась там до выздоровления Вальтера, а когда ему дали отпуск по ранению, отправилась с ним в его родной Ганновер. Летом 1915 года они поженились. А когда фрау Малер-Гропиус уже готовилась стать матерью, к ней в гости явился... Оскар Кокошка собственной персоной! Оказалось, что он был всего лишь ранен и больше года провел в русском плену.


Оскар был еще очень слаб и, наверное, поэтому без особых протестов смирился с неизбежным. Но все же сумел вознаградить себя за потерю, причем так, как это могло прийти в голову только ему. В лучшей кукольной мастерской Вены он заказал подвижный манекен с лицом и телом Альмы – пропорции, прекрасно знакомые художнику, были соблюдены до сантиметра. На ощупь кукла должна была напоминать человеческую кожу, но тут мастера схалтурили, покрыв ее плотным белым мехом. Кокошка наряжал свою эрзац-Альму в дорогие парижские платья и белье, часами разговаривал с ней, фотографировал в соблазнительных позах, писал автопортреты с куклой и даже «водил» ее в гости к друзьям. Года три спустя, сочтя, наконец, месть совершившейся, Оскар торжественно обезглавил куклу у себя в саду, полив обрубок шеи красным вином...

Тем временем Альма откровенно скучала с Гропиусом – он явно не нуждался в ее опеке и на полноценного гения, как и раньше, не тянул. Выгодные строительные заказы у него были, но известность не приходила, а вдове великого Малера как-то не пристало соединять свою жизнь с рядовым архитектором. Если бы не дочь Манон – единственная отрада их брака – расстались бы они гораздо раньше. Но и причиной разрыва послужил ребенок – узнав, что умерший в младенчестве сын Мартин, которого он считал своим, рожден на самом деле от другого, Вальтер понял, что пора заканчивать. Он нарочно «засветился» в отеле с проституткой, благородно дав возможность Альме самой начать бракоразводный процесс, и уехал в Германию, где наконец-то прославился на весь двадцатый век как основатель знаменитой архитектурной академии Баухауз.

Замена Гропиусу нашлась в лице писателя и поэта-экспрессиониста (ну, любила Альма экспрессионистов!) Франца Верфеля. Он-то и был отцом ребенка, а также последним гением в списке Альмы Шиндлер. Ей было уже под сорок, ему – двадцать семь, он носил очки, был невысок ростом и склонен к полноте. Глядя на фотографии Франца рядом с монументальной Альмой, невольно вспоминаешь классическое «Муля, не нервируй меня!» Тем не менее, жили они в полной гармонии – если считать гармонией отношения строгой мамаши и своенравного, но в целом послушного и любящего сына. Когда у Альмы закончились деньги (солидное состояние Малера пошло прахом из-за послевоенной инфляции), она сделала источником дохода безответного Верфеля: запирала его в комнате и не выпускала, пока не напишет очередной рассказ на продажу...

Зато много позже, уже в 1938 году, когда еврею Верфелю пришлось бежать из Австрии, стопроцентная арийка Альма, не раз шокировавшая мужа антисемитскими высказываниями, без колебаний последовала за ним – сначала во Францию, потом пешком через горы в Испанию и наконец в Соединенные Штаты. Самым опасным моментом бегства было ожидание проводника в знаменитом Лурде на юге Франции, когда их вот-вот могла обнаружить петеновская полиция. Именно тогда Верфель поклялся: если они с Альмой когда-нибудь достигнут Америки, он напишет роман о покровительнице Лурда святой Бернадетте Субиру. Так и случилось: изданный в Штатах роман «Песнь о Бернадетте» стал бестселлером и лучшей книгой Верфеля. Но опасное путешествие не прошло даром: в августе 1945 года Верфель умер от последствий сердечного приступа, случившегося годом раньше...

Альма Малер-Верфель больше не воспитывала гениев. Она добилась главного – прочного места в мировой культуре. Вдова Густава Малера, столько сделавшая для сохранения его наследия, вдова Франца Верфеля, фактически спасшая его как писателя, легендарная «невеста ветра»...

На свое семидесятилетие она получила удивительный подарок: книгу, составленную из 77 автографов-поздравлений от знавших ее знаменитостей; открывался фолиант теплыми словами Кокошки и Гропиуса. Но Альма не была бы Альмой, если бы не наскандалила и теперь: незадолго до смерти она выпустила книгу мемуаров, повергнув читателей в шок расистскими высказываниями в духе Ницше, сочувствием нацизму и откровенными (что делало их довольно-таки оскорбительными) описаниями всех своих возлюбленных.

Но гении не обиделись – ни живые, ни мертвые. Разве можно обижаться на кормилицу?


фото отсюда


Ну, а теперь фильм Брюса Бересфорда 2001 года «Невеста ветра/Bride of the Wind»
с Сарой Уайнтер, Джонатаном Прайсом и Венсаном Пересом в главных ролях:

Серия сообщений "Фильмы о художниках":
Часть 1 - Андрей Рублёв (около 1360 - 1428)
Часть 2 - «Искусство Германии/The Art of Germany» 1-я серия
...
Часть 29 - Ла Гулю / La Goulue (Frence, 1966-1929) часть первая
Часть 30 - Ла Гулю / La Goulue (Frence, 1966-1929) часть вторая
Часть 31 - №57. Кинозал по пятницам. «Невеста ветра» - муза девяти творцов.

http://www.liveinternet.ru/users/kykolnik/post327073662/