«Достаточно знакомый по достоверным описаниям с внешней физиономией и внутренней жизнью большинства уездных городов нашего отечества, я был предубежден и против Ростова. Въезжая в уездный город, нам сейчас же мерещатся тупыя, кисло-ноющия лица мещанок, плутовато-хищническия улыбки мещан, надутое своей пустотой купечество, плачущие, скверно-одетые драчуны-ребятишки; а самый город представляется нам стоящим на аршин или в навозе, или в воде, или утонувшим в сугробах снега, с безпроездными от ухабов дорогами, с зловонными миазмами обывательскаго благополучия, обильно разлитаго и разбросаннаго по стогнам города. Очевидно, такое предубеждение мало вяжется с величавыми историческими эпизодами древности. С ним, с этим предубеждением, мы вступали и в Ростов. Но скоро нам пришлось приятно разубедиться».

«мы вошли в знаменитую Белую Палату. Это почти квадратная, довольно вместительная высокая комната с тремя наружными окнами, с потолком в виде свода, близко напоминающим Грановитую Палату в московском дворце. Взгляд посетителя поражается и чистотой, и отсутствием всяких признаков недавняго разрушения, и – всего больше,—обилием старинных предметов, принесенных в дар новорожденному музею или купленных на средства жертвователей. Трудно было бы верить если бы то не было очевидно, что в столь сравнительно короткое время деятели реставрации успели не только оживить мертвый труп но даже сделать его храмом, вместилищем исторической науки! Сердечное спасибо реставраторам от нынешняго поколения и славная память в потомстве!»

«Не безинтересно заметить, что жертвователь этих редкостей – сельский иерей – просил сохранить имя его в неизвестности.... страха ради иудейска; говорят, что он боится, как-бы не сделали ему строгое внушение за отдачу ничего не стоющих (с точки зрения материальной) и для употребления не удобных в настоящее время вещей. Конечно, подобное опасение не основательно, но самая возможность его существовать отняла-бы вероятно, у музея лишний случай иметь несколько любопытных в церковно-археологическом отношении предметов, если-бы Устав Братства св. Димитрия не поощрял подобных пожертвований».

Титов А.А. Восстановление древнего храма в Ростове // Исторический вестник. 1886. Т. XXIII. С. 76 – 86.

«В 1884 году, причтом собора переделывался старый чугунный пол. Войдя случайно в придел св. Леонтия, мы увидали на стене, под снятыми плитами, следы фресок; руками стали выбирать мусор на том месте, и фрески являлись все яснее и яснее. Тогда мы, не надеясь на сочувствие соборного причта, решились обратиться к г. начальнику губернии, В.Д. Левшину, который и употребил все усилия, чтобы сделать надлежащая исследования в этой части собора, тем более, что тут предполагалось отыскать склеп, или усыпальницу, с гробами ростовских князей погребенных, согласно летописи, под соборными сводами; о существовании же придела и гроба св. Леонтия никто из нас и не подозревал, да и записей о том никаких не сохранилось».

«Главным распорядителем всех работ по реставрации придела святого Леонтия был строитель Княжьих теремов, член-корреспондент московского археологического Общества И.А. Шляков, работавший неустанно в течение целого года. Во время производства работ в приделе св. Леонтия, 4-го июня, Ростов удостоился посещения великого князя Владимира Александровича. Обозревая возобновляемый комиссией древний храм св. Леонтия и осмотрев с полным вниманием каменный престол, старинную живопись над гробницей святителя и остатки других памятников священной старины в приделе, его высочество изволил высказать: «Мало таких древних памятников на Руси!».