Для Альтернативного мира ролевых игр

Предупреждение. Яой, ангст, экшен. Рейтинг: R.

Предыстория. Маленький городок Австрии - Блуденц - известен не только миру туризма горно-лыжными курортами, но и миру образования Академией (бывшей школой) для детей мировой элиты (политикой, ученых, деятелей искусства). Школой управляет директор Людвиг Стронгхольд, весьма оригинальный человек с нестандартным подходом к воспитанию и обучению. Он мнителен, предприимчив, любит экстравагантно пошутить (причем смешно обычно только ему) и своих холоднокровных питомцев (удава, ящеров, пираний), не заморачивается моралью, если та мешает, и вообще приобрел в городе авторитет непредсказуемого типа, с которым лучше не связываться. Тем не менее, группа хулиганов с претенциозным названием "Вольные" посмела действовать против Академии и его дирекции. Впрочем, им за это заплатили, и раскрывать Стронгхольду имена исполнителей Ткач (Игэль Снорк), глава группировки, не собирался. Он действовал по заказу давнего врага Людвига - Фридриха Шульца (история отыграна на форуме SchooltimeS): пронести на территорию Академии и спрятать в условленном месте партию кокаина, чтобы утром полиция, осведомленная "анонимным" звонком, явилась искать наркотики и арестовала Стронгхольда по обвинению в распространении наркотиков.
Так получилось, что Ткач и один из четырех его побратимов Гийан отбились от группы и вынуждены были скрыться в самом, как они слышали, тихом месте любой школы - библиотеке. Но откуда им было знать, что именно в этих стенах работает самый не-покладистый библиотекарь в мире?

Действующие лица:
Курт Хайниш был принят в Академию не иначе, как с полного попустительства директора, потому как такому типажу не место в приличном вузе. Собственно, его нигде и не брали за вспыльчивый нрав, неуступчивость и свободолюбие. За словом он, видите ли, в карман не лезет, зла не таит – бьет сразу. Вот из-за всех этих замечательных качеств ему и пришлось однажды в скором порядке собирать вещи и линять из родного города, к тетке в Блуденц. В общем, сплошная черная полоса была у Курта. Но, кажется, она закончилась в тот момент, когда порог его библиотеки переступил такой же чокнутый на всю голову Ткач…
Игэль Снорк родился и вырос в Блуденце, мало куда выбирался, мало чего добился, если не считать связи в преступном мире и собственную группировку достижением. Беспринципный интриган, без зазрения совести использующий данную природой красоту и харизматичность, чтобы обманывать людей и добиваться своих целей. В своей жизни он мало что знал, кроме цинизма общества и опасностей уличной жизни. Дают – бери, бьют – давай сдачи. Так он считал и не видел для себя иной жизни, кроме упертого противостояния системе путем воровства и грабежа. До тех пор, пока не переступил порог школьной библиотеки…

Часть 1.

Солнце, тепло, тихо. Учебный год начался недавно, и в библиотеке было пусто. Никому не надо было получать дополнительную литературу в воскресенье, никто еще не успел попасть в черный список должников, никого не надо было выгонять.
Именно так и выглядела идеальная библиотека в представлении Курта. Он, книги, пылинки, танцующие в воздухе - и все. Можно было заниматься, чем хочешь. Например, листать исторический справочник, с перечнем всех президентов Австрийской республики от момента ее основания. Ничего особо нового, но оформление интересное.
До конца рабочего дня оставалось еще добрых два часа. Есть не хотелось совершенно. К тому же еще оставалась работа. Обед - он никуда не денется, ну и что, если он будет не таким горячим, как хотелось бы. Тепло, солнце, тишина.

Ткач вошел первым, привычно оглядываясь и запоминая возможные пути отступления. Его знания о библиотеках говорили, что здесь тихое место, заполненное шкафами с книгами, где можно изобразить занятость и никто тебя трогать не станет. О библиотекарях он был невысокого мнения: что хорошего может быть в книжных червях? Пусть себе копошатся и брюзжат на неаккуратных читателей. Но то, что сидело за столом, заставило серые глаза Ткача расшириться в удивлении. Вот это мужик! Взгляд хищника, черные волосы, мускулистое телосложение, - он излучал опасность и будоражил воображение. Мозг Ткача мгновенно переклинило на вожделении: этот зверь должен принадлежать ему! И как такое сокровище попало в столь глупую обстановку? Нет, эта клетка пантере не идет. Ткачу было легче представить его в темном переулке с кастетом в руке и наглой ухмылкой, запугивающей врагов. Захлопнув отвисшую челюсть, главарь бандитов ненавязчиво пропихнул Гийана к книжным полкам, а сам, слегка покачивая бедрами и развратно-оценивающе оглядывая фигуру мужчины, приблизился к столу, вальяжно на него опираясь рукой и заслоняя собой субтильную фигурку Гийана, пока тот не спрятался за стеллажом.
- Добрый день, уважаемый. Представляете, какой казус: я шел сюда за какой-то книгой, но, увидев вас, забыл, за чем шел, - промурлыкал он сладким голосом. Обошел стол, присел на его край, улыбаясь столь великолепному исключению из рядов библиотекарей. - И что вы предложите мне с этим делать?

Оставшись незамеченным, Гийан лишь мысленно покрутил пальцем у виска, наблюдая в просвет полки за Ткачом, который вероятно где-то хорошенько приложился головой, забыв об осторожности и о том, что им бы поменьше к себе привлекать внимания, особенно взрослых. «Дурак озабоченный», - хмыкнув, близнец убрал палец, позволив книгам расползтись по полке и полностью отрезать видимость того, что творилось у стойки с регистрацией. Подсматривать он не собирался, пользы от этого мало, интереса вообще никакого, и так ясно: ничего умного почерпнуть не удастся. Поправив сползшие с переносицы очки указательным пальцем, парень повертел головой, дабы осмотреться, и только тут осознал, в какое место судьба привела его. Библиотека! Сердце усиленно застучало, не веря глазам: шкафы, шкафы и еще раз они, родимые, а в них гора книг, а как тесно они там впиханы, а вон виднеется что-то яркое, небось современная литературка, ее в последнее время модно печатать по принципу: чем экстравагантнее обложка, тем больше шансов раскупаемости. Двинувшись вперед, полностью забыв про их «небольшие» неприятности, Гийан заворожено взирал на горы книг, которые, благодаря Ткачу, оккупировавшему, по-видимому, местного надзирателя, были теперь полностью предоставлены ему одному, так как кроме них троих в помещении больше никого и не было. «Хочу, все хочу, очень хочу. Я вижу английскую классику!» - прибавив темпа, близнец мастерски обогнул препятствия в виде нестандартных стеллажей и напольных горшков с цветами, лишь на долю секунды подумав, что, может, рациональнее сначала было б взглянуть на картотеку, но вспомнив на каких они здесь правах, сразу выкинул из головы подобные любезности.

"Это библиотека или проходной двор?" - с досадой подумал Курт, услышав легкий скрип двери. В поле зрения мелькнула форма академии. Библиотекарь успел даже понадеяться, что кому-то из студентов просто понадобился читальный зал. Сейчас тихо возьмет нужную книгу, уйдет к столу и не будет приставать ни с дурацкими вопросами, ни с идиотскими просьбами.
Надеждам не суждено было сбыться. К столу библиотекаря плавно шествовало Это. Да еще и покачивало бедрами. "Ну вот, пр-риехали", - подумал Курт, откидываясь на спинку стула.
Красивый парень, тут надо отдать должное, высокий, наблюдать приятно. И почему-то жутко хотелось, чтобы как раз вот Это рта не раскрывало вовсе. Ну, ведь по глазам читается, что из того, что Оно скажет, ничего хорошего не выйдет. Форма нацеплена кое-как, ни броши, ни бейджа с пропуском, волосы взлохмачены, как будто из чьей-то постели только что выбрался.
"За какой интересно талант попал сюда? За то, о чем я подумал, в эту академию точно не зачисляют", - библиотекарь с интересом наблюдал за приближающимся парнем.
А потом рухнула последняя надежда: Это все-таки заговорило.
- Я со студентами не трахаюсь, - раздраженно ответил Курт, выдергивая из-под пришедшего папку с бумагами.

И - какое совпадение! - челюсть пришлось снова отскребать от пола. Второй раз за несколько минут. Ткач обалдело таращился на черноволосого наглеца, который его так нелюбезно отшил. Как он в принципе посмел отшить Ткача? За свою жизнь главарь банды мало к кому так откровенно навязывался, чаще всего снисходил к чужим мольбам, а тут... Такой достойный противник! Восхищение невольно тронуло его душу и не спешило уходить. "Я добьюсь тебя, даже если это будет рискованнее всего, что я делал в жизни!" - пообещал себе Ткач. Поднял руки и провел по волосам, пригладив их.
- О, какая досада! А что если я сниму эту форму? - он сбросил на стол пиджак и принялся расстегивать пуговицы рубашки. Пальцы будто нечаянно проскальзывали под ткань после того, как пуговка покидала петлю, разводя полы рубашки и поглаживая золотистую кожу на груди, лицо парня без всяких слов выражало все, чего желало его тело сейчас. - Я могу быть тем, с кем вы трахаетесь, кого целуете, о ком мечтаете, сидя в своей пыльной читалке... - воркующим низким и тихим голосом проговорил Ткач, откровенно наслаждаясь собственным представлением и зорко следя за лицом хмурого очаровашки.

- Я по два раза повторять не собираюсь, - сказал Курт, поднимаясь из-за стола. В первый раз за все время его работы кто-то из студентов обнаглел настолько, чтобы пропустить мимо ушей даже не намек, а заявление в лоб. Впрочем, столь явно домогались его вообще впервые в жизни.
Обычно любому человеку хватало одного мрачного взгляда, чтобы отвалить раз и навсегда со всеми своими дурацкими вопросами. Какая уж тут игра либидо, когда у собеседника на лице разве что не написано желание оторвать у тебя пару-другую ненужных конечностей. А еще лучше - голову. Потому что ты совсем ей не пользуешься, раз с такими людьми заговариваешь.
Рассевшийся на столе парень, похоже, был абсолютно не прошибаем. А повторять по два раза Курт действительно не любил. Он вообще не был склонен к лишним разговорам.
- То ли ты забираешь свои тряпки и выметаешься отсюда, то ли я тебя выкину самостоятельно, - с мертвенным спокойствием в голосе сказал библиотекарь.
Сказал абсолютно ровно, несмотря на то, что в голове билось одно-единственное желание - вышвырнуть пришельца вон. Желательно - из окна. И клал он на запрет рукоприкладства в стенах академии.

Взгляд Ткача потемнел до цвета грозового неба, да и улыбка стала походить на оскал. Он перестал расстегивать рубашку, оставив дело на полпути, отвел руки назад и уперся ими в столешницу, демонстрируя частично обнаженный торс.
- Ууу, как страшно, - еще более низким тоном с глумливым оттенком бросил он. - Боишься подать плохой пример студентикам? Или так стремает работу потерять? С такой мордашкой, небось, все шарахаются, - не мытьем так катанием, Ткач сменил тактику на откровенные издевательства.

Отвечать Курт не стал, а просто коротко, без пафосного замаха, ударил нахала в челюсть, сметая его со стола. Вслед за студентом на пол полетели какие-то листки и злополучный геологический справочник.
- Пошел вон, - библиотекарь поднял со стола пиджак, небрежно скомкал его и отправил вслед несостоявшемуся стриптизеру.
Правую руку неприятно саднило, похоже, удар вышел сильнее, чем хотелось.

"Них**я себе!"
Ошалевший Ткач опомнился уже на полу, помотал головой, гудевшей от удара, перед глазами слегка двоилось. Какие знакомые ощущения, они сопровождали его по жизни. Он провел языком по разбитой губе, сглатывая вкус крови. Не привыкать. Сверху на голову свесился пиджак, закрывая видимость. Ткач стянул его, поднялся, слегка покачиваясь.
- Уф, - снова провел по волосам, разворачиваясь лицом к противнику.
Улыбаться было больно, кровь пачкала подбородок, пришлось вытереть ее рукавом белой рубашки. Ткач глянул на пол, наклонился и поднял фолиант, повернул к себе корешком. Надо же. Ценная, наверно, книженция. А главное... тяжелая.
- Думаешь, ты так силен, книголюб?
И запустил фолиантом в голову обидчика, не слишком стараясь попасть. Главное - раздразнить.
- Давай, малыш, выходи, - от доброго и милого Ткача ничего не осталось. Серые глаза излучали гнев, мышцы напряглись, он был готов к драке, как всегда, завелся с пол-оборота, сексуальное желание плавно перетекло в агрессию. Ткач сплюнул на пол кровавую пенку, пристально следя за движениями противника. И плевать, что за дверью их, возможно, ищут, а если найдут - отправят в изолятор, а затем и в колонию. Необузданный Ткач в который раз вступил на тонкий, как лезвие бритвы, путь.

Вот этого Курт не ожидал. Ни книги, от которой он еле успел увернуться, поплатившись за невнимательность длинной царапиной на щеке, ни того, что парень окажется способным не только на слащавые улыбки. И это открытие оказалось самым неприятным за день.
Постоять за себя блондин умел. И даже более того, весьма преуспел в этом занятии. Причем, никакими боевыми искусствами тут и не пахло. Ни популярными восточными, ни патриотически-отечественными. В боевых искусствах ведь основное слово - "искусство". Красивые стойки, эффектные удары, бой, превратившийся в философию.
Здесь же этого не было и в помине. Парню явно было плевать на всякие пафосные высказывания, запретные зоны и понятия "подлых" ударов. Его целью было не "упоение боя", не моральная победа над противником. Да он, черт возьми, вообще побеждать не хотел. Он хотел просто его, Курта, вырубить. А потом, скорее всего, банально избить. И лучше всего ногами, вот, как например, сейчас, когда библиотекарь потерял равновесие, сбитый особо удачным ударом.
«Ну уж нет», - подумал он, качнувшись в сторону противника, обрушиваясь на него всем весом. И даже в тот краткий миг полета гад ухитрился съездить ему по ребрам. Упал Курт удачно – сверху, прижимая парня к полу. И только оседлав и надежно зафиксировав руки блондина, библиотекарь наконец-то смог почувствовать себя в относительной безопасности.
- И откуда же ты такой умелый на мою голову выискался? – дыхание вырывалось из груди с сипом, сильно болел бок. Курт поморщился и понадеялся на то, что хотя бы ребра на этот раз уцелели.

Ткач же наоборот, очень надеялся, что успел достать подонка и тот дооолго его не забудет. Он сам не понимал, что на него нашло, никакая страсть не могла заставить его потерять голову и броситься в драку без всякого контроля за чужими и собственными ударами. Нет, Ткач всегда был расчетливым сукиным сыном и дрался с холодной головой. А сейчас адреналин зашкалил, даже боль от ударов едва фиксировалась. Лицо его раскраснелось, глаза сияли яростью, дикой, животной яростью. Он хотел избить мерзавца так же сильно, как трахнуться с ним.
Хотя трахнуться хотелось больше.
Тяжело дыша, он попытался выкрутиться из унизительной позы, но книгочервь оказался еще и тяжелым. На миг блондин задохнулся от распирающего гнева и бессилия. А затем замер и обманчиво расслабился, ожидая шанса неожиданным рывком освободиться, словно кот, попавший в нежеланную хватку человека. Двусмысленность их положения постепенно вернула Ткачу привычное состояние иронии.
- Ну? - голос его слегка дрожал, как струна, плохо скрывая ярость. - Ты меня завалил, так делай хоть что-нибудь, кобелина. Или слезь нахрен, - он снова облизнул припухшую губу, собирая языком выступающую кровь.

Странно, но прижатый к полу и обездвиженный парень больше агрессии не вызывал. Даже наоборот, теперь, когда его можно было безопасно разглядывать, он вызывал смутный интерес. С неподдельной яростью в глазах, со свежей кровью на губах, он больше не походил на дорогую шлюху, а был таким... Живым. Настоящим. Красивым.
Курт заинтересованно проследил за языком, слизнувшим набухшую каплю крови, перевел взгляд на рубашку, от которой они поотрывали часть пуговиц. Наверное, неплохо было бы еще приложить блондина головой об шкаф, чтобы отучился хамить, когда не в том положении, но для этого надо было, во-первых, освободить одну из рук, а во-вторых, сломанный нос это лицо бы не украсил. Библиотекарь ухмыльнулся своим мыслям и довольно миролюбиво сказал:
- Я, кажется, тебе вопрос задал.

Хм... А чего там за вопрос был? Кажется, что-то про "откуда". "Из задницы" не казалось оригинальным ответом, всегда ведь можно туда и быть посланным. А желание-то никуда не делось, вот оно, чуть пониже живота, уже слегка распирает ширинку. Длинно и прерывисто выдохнув, Ткач спешно обдумал ответ.
- Издалека, отсюда не видно, - и слегка дернул губой в попытке оскалиться в усмешке. Попытка провалилась, а по лицу пронеслась рябь болезненного выражения. - Я без рюмки текилы о себе не рассказываю, - Ткач поерзал под брюнетом, прищурился. - Так и будешь на мне сидеть или пригласишь в бар?

- Да с тобой, похоже, по-другому разговаривать просто нельзя, - фыркнул Курт, не спеша менять позицию. Даже, несмотря на то, что сидеть стало слегка неудобно. А парень-то, кажется, не шутил. Вот тебе еще одно "впервые", герр библиотекарь. Ты впервые встретил кого-то, кто может называться ненормальным с большим правом, чем ты. Слава Богу, что хоть на звание психа озабоченного ты никогда не претендовал.
Отпускать блондина Курт пока не собирался. Мало ли что тот вздумает выкинуть, когда обретет свободу движений. Даже одну руку ему освобождать не хотелось. Несмотря на то, что дико чесалась щека, на которой начала подсыхать кровь.
- Кстати, не хочешь ли ты мне свою карту предъявить, а? Так сказать, для проверки задолженности по книгам.

"Ну да, конечно, прям щас суну руку в задницу и достану ему сраную карту! Б**я, да что мысли только о задницах?" К добру или худу, Ткач начал сознавать, что незнакомый парень задел его куда глубже, чем хотелось бы. А еще говорят этого-самого с первого взгляда не бывает.
- А родинку на моей попе тебе не предъявить? - буркнул Ткач, слегка охладевая к продолжению. Книгочервя что-то понесло не в ту степь, лучше б они вернулись к мордобою. - Слезь с меня, бюрократ хренов! - Ткач снова заерзал, активно выкручиваясь из хватки брюнета, которая начинала раздражать. В какой-то момент он ткнулся пахом прямо в натянутый шов джин в промежности библиотекаря, невольно охнул и вздрогнул всем телом, кровь резко прилила к лицу, золотистая кожа заблестела от испарины. Вот тогда-то он и ощутил себя совершенно беспомощным и слабым - в серых глазах появился легкий испуг. Кто-то оказался сильнее и властнее Ткача? Пофиг, не первый раз. Этот кто-то волей судьбы оказался сверху? Караул, снимите извращенца!
- Пусти, - напряженно выдавил из себя Ткач, напуганный собственным возбуждением. Он вдруг перестал понимать, куда его может завести такой поворот.

Пересчитав на небольшом столике отобранные книжки, Гийан задумчиво и алчно уставился на шкаф с французской классикой, манившей его широким спектром авторов. Тяжело вздохнув, парень вдруг неожиданно вздрогнул, от шума донесшегося с места, где до сих пор главарь тусовался... видимо тому тоже было чем заняться - это плюс, по крайней мере есть время для решения насущного вопроса: «Бодлер или Гюго?»
Последующая возня, которая с каждым разом становилась все громче, постепенно начала напрягать. Вдруг этот мужик возьмет да вызовет охрану? О чем Ткач вообще думает, он тут не один, чтоб так безответственно себя вести. У него, Гийана, еще брат Франц есть, за которым надо присматривать, так что попадаться в руки правосудия он особливо не желал. Хмурясь от нехороших мыслей, парень таки решился в пользу более толстого Гюго, так как ощутил, что всеми фибрами души желает смыться отсюда, успев вынести хоть часть отобранного.
Быстро соскладировав книжки в стопку, парень оперативно обхватил ее руками, упершись подбородком в самую верхнюю, по весу добыча была просто неподъемной, вот когда бы брат, леший его за ногу, пригодился. Осторожно выглянув из-за шкафа, Гийан чертыхнулся, когда чуть ли не выронил все на пол. Лишь чудом успев сообразить, что сейчас должно случиться, он вовремя отклонился назад, чтобы одной стороной академический раритет опирался на его "могучую" грудь. Вот так-то, а вообще чего он, собственно говоря, нервничает? Форма на нем, очки при себе, вид, ну может и не шибко аристократический, но весьма умный, особенно взгляд, дело за малым - побыстрее выскочить. Подбодрив себя такими мыслями, парень, пыхтя от тяжести, двинулся вперед. И лишь тогда остановился, когда пред глазами предстала весьма занимательная картина. Подумать только, на главаре банды сидит мужик, а тот даже не рыпается. Гаденькая усмешка скользнула по губам Гийана, книжки опасливо накренились, придав всей стопке схожесть с буквой «С».
- Прошу прощения, здесь что-то плохо читается, шумно, - остановившись перед народом, произнес он, кинув спокойный взгляд на мужика, и полностью игнорируя Ткача: «Не знаю такого в упор» - красовалось на лице выразительная гримаса. Помогать главарю он не собирался, Гийан всегда был мальчиком злопамятным и об их утренней ссоре помнил прекрасно, так что решил, что сейчас именно тот самый звездный час для отмщения заносчивому недругу, который все равно был к полу прижат. А вообще Гийана брали в банду, как источник знаний, а не для кулачно-прикладной работенки, для этого имелись Качок с Францем, вот он им скажет, если не забудет, а сам где-нибудь засядет для прочтения этого всего, что он сейчас любовно держал в своих ручках.
- Ну, я пошел, а то тяжело, - шевеля затекшими пальцами, выдавил Гийан и, пошатываясь из стороны в сторону, лавируя в пространстве, направился прямиком к двери, которую умудрился-таки толкнуть ногой, чтоб оставить после себя хороший "Б-А-Х!" - и смылся.

- Какого... - Курт ошалело посмотрел на хлопнувшую дверь.
Он не помнил ни студента, ни того, как тот зашел. А что еще более интересно, не регистрировал на него ни одну из забранных им книг. Похоже, в академии действительно начинало твориться черт знает что. Мало им слухов о привидениях и проклятиях, так еще с некоторых пор из воздуха повадились появляться студенты, а потом испаряться в неизвестном направлении. И ладно бы сами, так ведь они еще книги прихватывают.
Библиотекарь поднялся с твердым намерением догнать парня и выяснить, какого черта он здесь делал. Тем более что унесенных книг было явно больше положенных шести.

За следующие секунды Ткач успел узнать голос Гийана и сообразить, чего мог учудить товарищ, еще до того, как увидел стопку книг на руках субтильного юноши. Ах ты ж шкодник! Но проблема была не в книжной клептомании Культуриста, а в реакции библиотекаря, которая не замедлила проявиться. Естественно, позволить ему догнать воришку было нельзя.
- Куда? - рявкнул Ткач, извернулся и, не вставая на ноги, ухватил брюнета за коленки, повалил на пол и шустренько взобрался сверху, пригвоздив почти в той же позе весом своего неслабого тела. Ликующе ухмыльнулся. - Лежать, мой славный! Ты так лучше смотришься, - тяжело дыша, заявил он. Шаги в коридоре затихли, и Ткач искренне понадеялся, что Гийан не станет терять времени и смоется куда подальше вместе с наворованным. Но и сам он терять времени не собирался. Не пробыв в новой позе и пары секунд, он облизнул губы и порывисто наклонился к лицу очаровательно-опасного брюнета, присосавшись к его губам. Всего на миг, а потом отпрянул, болезненно скривившись от того, как стрельнула боль в разбитой губе. - Сссука! Больно ведь! - прорычал он, невольно вскинув руку к лицу - и отпустив лапищу противника. Зря...

Самоуправства над своей персоной Курт не любил, поэтому с радостью воспользовался предоставившейся возможностью повторно заехать хаму в челюсть. Вряд ли это прибавило бы студенту ума, но хоть стряхнуть с себя его тело получилось. Библиотекарь выпрямился и с досадой вытер с губ чужую кровь.
- Как же ты меня достал... в-вундеркинд хренов.
Теперь к больному боку добавилось еще мерзопакостное ощущение где-то в районе затылка. Похоже, этот психованный ухитрился приложить его головой об пол. Причем душевно так. И какого рожна надо было устраивать весь этот цирк? Мало того, что тот очкарик смотался с книгами в неизвестном направлении, так еще и голова трещать начинает.

На сей раз огребла правая сторона, но Ткач хотя бы вовремя мотнул головой назад, поэтому его скорее отбросило в сторону, оставив вместо кровавого следа синяк. Красавчиком какое-то время он не будет. Хотя... заживет, как на собаке, всегда так было. У Качка где-то мазь припрятана, сводит синяки в несколько дней. Все это пронеслось в голове, пока он приходил в себя на полу, лежа навзничь и рассматривая потолок. Затем перевел взгляд на книгочервя, забросил руку себе за голову, словно валялся не на полу, а на мягкой кровати.
- Так что, ты согласен на свиданку или мне продолжить тебя доставать? - деловито осведомился он, словно они не дрались только что, как черти, а беседы беседовали за чаем с плюшками.

Курт невозмутимо поднял с пола несчастный справочник и разочарованно качнул головой. Ничего смертельного не случилось, но пару часов придется посидеть в обществе пергаментной бумаги и клея, чтобы привести книгу в приличный вид. А еще лучше - припахать к этому благому делу кого-нибудь из должников. Или, например, вот этого красавца, развалившегося на полу, как кошка в марте. Библиотекарь задумчиво взвесил на руке книгу: "Тяжелая, зараза. Попала бы в голову, больничный обеспечен".
А потом, он, ухмыльнувшись, опустился рядом с блондином на корточки: - Ты глухой или идиот? Я же сказал, что со студентами не сплю.

Хотя Ткач не мог ухмыляться из-за разбитой губы, все его лицо выражало сплошную насмешку.
- Ох, парень, - выдохнул он, усаживаясь на полу, чтобы не смотреть на брюнета снизу вверх. Снова промокнул манжетой рубашки губу, на ткани совсем крошечные пятнышки остались, значит, кровь свернулась. Говорить было трудновато, губа начала опухать. Пора было сваливать, пока перекошенная харя не оттолкнула красавчика-библиотекаря совсем.
- Я пока что прошу о свидании. И кто тут глухой идиот? - он хмыкнул, проводя рукой по волосам.

Библиотекарь фыркнул и склонил голову набок: "Ты мне еще баки позабивай про платонические отношения. Вдруг я возьму и поверю". А вслух сказал другое:
- У кого-то время некуда девать? Могу помочь. В общем, только что в библиотеке открылся кружок "Умелые ручки". И ты волей произвола назначен его почетным членом.
Курт аккуратно, но сильно бросил справочник на колени студенту. В конце концов, пусть сам устраняет причиненный ущерб. Чтобы в следующий раз не использовал имущество академии в качестве метательных снарядов.
- Клей, бумагу и ножницы возьмешь у меня во втором ящике стола. И это, - библиотекарь поднялся, взял со стола носовой платок и бросил его к книге, - Сделай что-нибудь со своей губой, не то книгу зальешь.

Ткач поднялся, слегка покачнувшись, голова еще немножко кружилась после драки: тяжелая рука у сукиного сына! Машинально сжимая фолиант в одной руке, он поднял к лицу чужой платок, зажатый в другой. Понюхал, смешливо глядя на брюнета. Ну да, конечно, отработка. Ткач подошел к столу, небрежно бросил на него том. Никто в его жизни не мог заставить Игэля Снорка делать что-либо против его воли. Исключений не будет однозначно.
- К сожалению, дел навалом. Но тебе удачи с кружком, - Ткач подобрал пиджак и направился к выходу. У двери оглянулся. - Ах да! Украденные книги... захочешь их вернуть, приходи в кафе "Золотое руно". Вечером. Буду ждать, красавчик, - он подмигнул, взмахнул платочком в прощальном жесте и поспешил закрыть за собой дверь.

***
/Три дня спустя/

Кафе Курту не понравилось прочно и сразу. В нем все было «слишком». Слишком вычурное название, слишком тесно, слишком застарелый запах сигаретного дыма. Список он мог продолжить… не до бесконечности, но пунктов до ста точно.
Спросивший библиотекаря о том, за каким чертом он сюда пришел, рисковал получить легкое сотрясение мозга. Ибо того белобрысого черта герр Хайниш помнил слишком хорошо. Ведь виделись они совсем недавно. И заживающая ссадина на щеке безумно зудела, вообще не позволяя забыть о той встрече ни на минуту.
Курт выбрал самый дальний столик, так, чтобы видеть входную дверь и большую часть помещения. Ему крайне не хотелось, чтобы кто-нибудь смог подойти к нему незамеченным. Пункт первый, самый главный. Слишком бандитские рожи у местных.
Библиотекарь откинулся на спинку стула и принялся ждать.

Едва вернувшись с того задания в Академии, Ткач и думать забыл о красавчике библиотекаре, важные дела захватили его. План Шульца сорвался, и пришлось отсиживаться в укрытии, пока Стронгхольд и его шавки разбирались со старым врагом. Шайка Ткача временно рассредоточилась по городу и приняла вид "Моя хата с краю, ничего не знаю". И когда он, наконец, решился заявиться в любимое злачное местечко, то не ждал никого там увидеть. На входе его отловил знакомый, Скотти Сол, пожилой мужичок, скупавший краденые часы и побрякушки, а заодно продававший информацию. В этот раз он, видимо, решил удариться в благотворительность и, сжав локоть Ткача, заговорщически пробормотал:
- Там какой-то циркач сидит, не из наших. Вы ж засветились, мож, за тобой.
- Будем квиты, Сол, - Ткач разжал его жилистые пальцы и высвободил локоть. В тот момент он и подумать не мог, кого увидит. Стоило бы уйти, но Ткач рассудил: если у полиции что-то есть на него, скрыться не получится, а если нет - тем более надо вести себя, как обычно. Поэтому он вошел смело, взмахом руки и язвительными фразочками ответил на приветствия завсегдатаев, незаметно оглядываясь вокруг. И замер в удивлении. Вот это сюрприз! На лице Ткача, где все еще виднелись следы от крепких ударов, расцвела улыбка. Он даже забыл о том, что шел сюда напиваться, резко сменил курс и подошел к столу, за которым сидел тот, кто, собственно, и оставил следы на мордахе блондина.
- А ты рисковый, - развернув стул к себе сидением, Ткач залихватски оседлал его, свесив со спинки руки и с любопытством и восхищением уставившись на брюнета. - Неужели так по мне соскучился?

Итак, он все-таки пришел. Такой же, как и тогда: самоуверенный, язвительный и наглый. Курт не без удовольствия отметил, что губа у блондина так до конца и не зажила.
- Книгу верни, - коротко, без приветствия ответил библиотекарь.
Конечно, он уже успел написать заявление об ограблении и даже нагло предъявить полисмену следы побоев. Да и какая разница, кто именно их нанес, не пропадать же добру. Тем более, что, выслушав героическое сказание об обороне библиотеки: «Я же к вам не вышибалой, а сотрудником архивного отдела нанимался!» - с него сняли материальную ответственность за пропавшую «Божественную комедию». Раритетную, кстати. Хотя не настолько, чтобы в заварившейся каше вспоминать о книгах. Кому есть дело до пожелтевшей стопки бумаги, если под угрозой закрытия была целая академия?
Найти же книгу самостоятельно было бы еще лучше. Забрать – как минимум неплохая премия. А если не возвращать вовсе… Курт выбросил из головы эту мысль. Рано еще. Сначала книгу надо получить.

- КнигУ? - Ткач приподнял бровь. Разве Культурист одну книжку спер? Там как минимум пять или шесть было. Пацан теперь запоем читает, сидя в их убежище. Жжет фонарик почем зря вечерами. Видимо, во всей той стопке бесполезной макулатуры нашлась-таки одна единственная, настолько дорогая брюнету книжка, ради которой стоило явиться в это святилище отбросов. А раз так - поиграем.
- А где же волшебное слово? - Ткач поставил локти на стол и положил подбородок на сложенные ладони. Этот мужлан вообще не реагирует на недвусмысленные сигналы, активно посылаемые Ткачом. Другой бы уже слюнями изошел, стояком замучился, а этот... поганец! Может, ему надо прямым текстом?

- У тебя склероз, парень? – мрачно осведомился Курт. - Два дня назад вы сперли у меня восемь книг. Семью можешь хоть подавиться, хоть в сортире положить. Мне нужна только одна. «Божественная комедия», Данте Алигьери. Короче, самая толстая и самая старая из всех.
Библиотекарь смотрел на собеседника прямо, почти не мигая, и окончательно понимал, что традиционными средствами тут не обойтись. Белобрысый хам был абсолютно иммунен и к мрачным взглядам, и к правым хукам, и к магическим словам типа «быстро».

- Хмм, - Ткач изобразил задумчивость. Затем покачал головой, наслаждаясь выражением злости, что рождалась в светлых глазах библиотекаря, а затем невинно так произнес. - Нет, это не то волшебное слово. Попробуешь еще раз?
"Ну давай, подорвись и попробуй дать мне в морду еще разок, чудовище", - насмешливо думал Ткач. Вокруг - его соратники, которые чуть что - с радостью намнут бока чужаку.

- Хорошо, - Курт нагнулся через стол у собеседнику. - Внимание, волшебное слово. Полиция. Сейчас у них лежат фотороботы двух среднестатистических парней, под которые попадает половина Австрии. А завтра могут лежать два других. Подробных. У меня хорошая зрительная память.
Он откинулся назад, на спинку стула. Того, что блондин тут явно свой, библиотекарь не боялся. Чуть что, ближайшему бандиту бежать до него гораздо дальше, чем Курту до окна. Там – выбить раму и дело сделано. Пусть попробуют догнать, если считают, что хорошо бегают. А самых быстрых всегда можно подстеречь в подворотне потемнее.

Ткач неверяще моргнул, а затем расхохотался, привлекая внимание пьяных дружков. Так весело ему не было уже давно. Даже слезы на глазах выступили.
- Ооох, дорогой, спасибо, это было весело! - простонал он наконец. Успокоился, лишь изредка посмеиваясь, но так же пристально глядя на брюнета. - Ты правда считаешь, что полиции есть дело до бродяг, когда в их сети почти попала крупная рыбка? Мииилый мой, если бы они хотели, я давно сидел бы в колонии. Но им нужны такие, как я, - Ткач передернул плечами. - И не делай вид, что знаешь законы улицы лучше, чем я. Итак, - он снова принял ту же позу, с подбородком на ладонях. - Что ты можешь предложить мне за возврат лично тебе того захудалого томика?
Интересно, а Гийан отдаст книгу добровольно? Еще одна проблема. И Ткач не собирался тратить силы на ее решение (и рисковать жизнью, поскольку речь шла о Культуристе и его книгах, однако), если ему не достанется за это кусочек вкусного.

- Да, ты прав, кражей книг как таковых они не сильно заинтересовались. А ведь, если подумать, подозрительные личности, явно пытающиеся прикинуться студентами, да накануне всего этого бедлама с наркотой. Которую нам, вроде бы, подбросили. Ты все еще думаешь, что никого это не заинтересует?
Курт задумчиво склонил голову чуть вбок, все еще оставаясь предельно серьезным. Эта книга была ему нужна. И довольно сильно. Ведь когда еще так легко отмахнутся от пропажи раритета семнадцатого века. Проклятье, да реакция и начальства, и полиции только подтверждала, насколько все серьезно.
- Ведь в таком деле мелких рыбок не бывает. Совсем.

- Какая наркота? - насквозь невинным голосом с нотками недоумения произнес Ткач. И сделал паузу, прежде чем продолжить, чтобы парень сам сообразил, какую чушь сморозил. Конечно, он захочет шантажировать Ткача, чтобы вернуть свою невесть какую драгоценность. - Та, которую искала полиция в Академии, но не нашла? Наслышан, да-да. Так что, там все-таки БЫЛА наркота? - в знак удивления Ткач приподнял брови. Интересно, это развод? Может, где-то в одежде брюнета микрофончик припрятан. Хотя... если полиция узнает, что наркотики все же были, подозрение все равно ляжет в первую очередь на Стронгхольда, а уж потом начнут искать поставщиков. В число последних Ткач по базе полиции не входит. Конечно, брюнетик может пролить свет на это гнусное дело, но и тогда Ткач - лишь исполнитель. А за выдачу главного зачинщика ему скостят все. Или почти все. Блефовать Ткач тоже умел.

- Та самая, которая вроде бы у нас была, - качнул головой библиотекарь. - И почему ты так уверен, что эта информация заинтересует только полицию? Допустим, господину Стронгхольду тоже будет интересно послушать.
Насколько Курт знал, герр директор был абсолютно непредсказуем. И то, что он предпримет, узнав о личностях, которые, скорее всего, кокаин в школу и подбросили, предсказать было очень сложно. Но ничего хорошего – это точно.
- И не играй в святую невинность. Тебе это совсем не идет.

- Почему же не идет? - машинально ответил Ткач, поддерживая игру, хотя думал сейчас совсем о другом. Лицо его слегка утратило сияние и напряглось, отражая внутреннюю тревогу. Полиция - ерунда. Но Стронгхольд... сталкивались, знаем. Этот мужик - как обезьяна с гранатой, никогда не знаешь, куда его занесет на пути отстаивания справедливости, о которой у него тоже собственное представление. Пожалуй, единственный, кого в этой истории стоило бы опасаться - так это Людвиг. Ему мораль и закон не помеха.
- И почему же ты до сих пор не поведал герру Стронгхольду сию чудную историю? - спросил Ткач, найдя, наконец, нестыковку. - Такому, как Людвиг, пофиг на книжки, значит, ты здесь по своей воле. Один. И требуешь вернуть одну книгу, - Ткач улыбнулся и откинулся на спинку стула, тот угрожающе скрипнул. - Мне кажется, или тут запахло умыслом?

«Да потому что ты и невинность в одном предложении можете существовать только разделенные частицей «не»», - зло подумал Курт, а вслух сказал:
- Не. Твое. Дело. Мне нужна только одна книга – и все. Остальные меня не интересуют. Хочешь – продавай, хочешь – возвращай.
Даже оставшиеся книги, хоть и были более новыми, но все равно составляли немалую сумму. Немалую – для Курта или этого блондина. А для академии, в которой учатся дети наибогатейших людей Европы… Не смешите, господа.

Наверное, предложение было выгодным. И Ткач попытался забыть о дьявольском притяжении брюнета, даже глаза закрыл, чтобы не видеть его опасную красоту. Если согласиться сейчас, они могут стать компаньонами, продать книгу, поделить деньги... "И потерять шанс когда-либо попасть в его постель", - Ткач на миг скривился. Ну что он нашел в этом парне? Вокруг множество таких же. А затем открыл глаза и посмотрел на мужчину. Нифига не множество. Один на миллион. И он оказался в одном городе с Ткачом. Какой шанс такого? Денег в мире много, всех не собрать. А шансов... очень мало. Ткач усмехнулся: играем ва-банк, потом будет, что вспомнить.
- Я отдам тебе книгу. За услугу, - улыбка стала сладкой-сладкой. Ну же, лови меседж, дубина.

Библиотекарь вздохнул, заметив улыбку собеседника, и медленно, раздельно произнес:
- Я не смешиваю работу и личную жизнь, учти это.
Хороший жизненный принцип, избавляющий от многих проблем. Особенно, когда дело серьезное и требует полного сосредоточения. В таких случаях надо думать головой. Той, которая на плечах. А разнообразные личные привязанности этому только мешают.
А ведь парень, как назло, был красив. Особенно, если не строил из себя то шлюху, то святую невинность. Как тогда, в библиотеке, когда даже сбитый с ног и прижатый к полу, смотрел зло и насмешливо, даже не думая бояться. Или же когда, воспользовавшись моментом, сбил с ног уже самого Курта.
«Исключений я не делаю. Даже для тебя, - подумал библиотекарь, - Даже если потом сам пожалею».

Ткач хмыкнул, отказы брюнета становились все менее категоричными. Того и гляди стенка даст трещинку, главное времени не терять.
- А я тебе предлагаю не личную жизнь, красавчик. Формы оплаты бывают разные. Трахнемся - и книга твоя. Сэкономишь бабло, - он пожал плечами и перевел взгляд на стойку бара. Бухать уже не хотелось, а хотелось вернуться домой, спрятаться от всех и как минимум подрочить. Как максимум - не один раз. Неужели этот упрямый козел с черными, как смоль, волосами и ошеломительными глазищами сам не понимает, насколько Ткач хочет его?

Курт фыркнул и почти весело посмотрел на собеседника:
- Хорошо, отвечу, как в первый раз. Я не трахаюсь с теми, с кем работаю.
Ибо ни к чему хорошему это не приводит. Ведь в тот раз все тоже начиналось просто. Ты молод и хорош, я молод и хорош. Почему бы нам не переспать? Тебе понравилось, мне понравилось. Почему бы не переспать во второй раз?
А потом… А потом ты собираешь манатки и уезжаешь в другой город. Заодно, навсегда позабыв о карьере инженера-механика. Потому что ни в одну приличную компанию тебе больше не устроиться. Несмотря ни на диплом, ни на опыт работы. Ни на то, что уволен Курт был вроде бы как по сокращению кадров.

Ткач пожал плечами.
- Твоя отговорка не от сильной воли, а от страха. Я таких немало слышал на своем веку. Со мной тебя ничего не связывает. Что ж, решай, - Ткач поднялся, обошел стол, встал за стулом брюнета и положил руки ему на плечи, склонившись к уху. - Если ты не трус, то придешь завтра в семь в мотель, что в Старом городе. Номер семь. Твоя книга будет ждать, и я тоже.
Слова касались кожи легким дыханием, а затем губы добавили тактиля, осторожно приласкав ушко. И прежде, чем ситуация накалилась добела, Ткач ушел, не оборачиваясь, покинул кафе.

Парень в очередной раз успел уйти как раз в тот момент, когда чаша терпения библиотекаря наполнилась до краев. И опять, не прощаясь.
«Ну уж нет, так просто ты от меня не уйдешь!», - промелькнула в голове мысль.
Библиотекарь лениво поднялся и вышел. Все в порядке, мы никуда не спешим… И только выйдя из кафе, он позволил себе резко крутануться на месте, ища взглядом знакомую спину. Библиотекарю повезло, парень далеко не ушел. Курт отправился вслед за ним, стараясь держаться в тени и попадать в такт шагам парня. Сейчас пока еще шум улицы заглушал шорох подошв об асфальт, у него был шанс не спалиться. Курт шел не так близко, чтобы его заметить, но и не так далеко, чтобы потерять единственную нить, ведущую к книге. В конце концов, глупо полагаться только на слова парня, о котором не знаешь ничего. Ни адреса, ни даже имени.

Ткач шагал легко, даже не думая, что за ним может быть слежка. То есть он всегда ожидал слежку, просто не от этого увальня, который, оказывается, просто не может решиться на секс. Обычный перепих с красивым парнем - с каких пор для здорового мужика это проблема? А может, он импотент? Ткач аж замедлился от такого ужасного предположения. Да ну, не может быть. Импотенты слабеют духом, становятся истеричны и глупы, а этот - зверь. Брррр! Аж мурашки по коже при одном воспоминании. Нет, не может быть так, чтобы брюнет не обладал стойким большим членом. Уффф... и снова те же мурашки, плечи передернуло, из-под сердца растеклась горячая волна предвкушения, Ткач облизнул губы. Давно с ним такого не было. Настоящая охота на хищника. "Он того стоит, он стоит того!"
В переулках темно, но блондин знал тут каждую выбоинку, впитал в память паутину переходов с детства, поэтому шел, не задумываясь, пока навстречу из темноты не вынырнули тени.
- Эй, Ткач.
Грубый голос, в памяти шевельнулось узнавание. Блондин остановился, вытащил руки из карманов и приготовился драться. Глаза привыкли к темноте, но все равно видели лишь силуэты.
- Сморкач? Что надо? - привычно томным голосом отозвался Ткач, готовый к чему угодно. С этим типом его связывала конкуренция, когда они оба торговали наркотой на улицах. Мелкий дилер, Сморкач им и остался, а вот Ткач сошел со скользкого пути больше года назад. Встреча была неожиданна и необъяснима.
- Кажись, ты снова наркотой занялся.
- Креститься надо, если кажется.
- Очетток сказал, ты купил товара пять кусков.
- И что?
- А то! Ты ж божился не торговать. - Я не торгую, Сморкач.
- И не будешь?
- Не твое дело.
- Сука продажная...
- Заткни пасть!
Три тени ринулись вперед, шансов у блондина было немного. Это не драка с холеным библиотекарем в школе, посерьезнее беда. И Качка рядом нет. Стараясь не паниковать, он увернулся от первого кулака и ринулся в сторону. Времени достать "бабочку" не было, придется руками... Бум! - один мудила лежит, но второй достал ударом в живот. Ткач согнулся, утратив дыхание, и его скрутили, вывернув руки за спину. Сморкач оказался рядом, прижал острие ножа к боку, Ткач ощутил болезненный укол сквозь тонкую ткань рубашки. В печень метит, подонок.
- Никто по тебе плакать не будет?
- Пошел ты!
Ну, вот и все... Добегался.

Увидев, как три человека окружили блондина, у Курта пропала последняя надежда на то, что это может быть хоть сколько-нибудь дружеская беседа. Этим ребятам даже не хватит просто повалить жертву на землю и от души попинать ногами. Тот, кого назвали Сморкачом, был крепко обижен. И, к сожалению, он был обижен именно на того человека, который был крайне нужен Курту живым. И здоровым. До той степени, чтобы внятно сказать, где книга.
А дальше все было относительно просто. Теперь темнота и внезапность были только на его стороне. Сморкача Курт просто и незатейливо приголубил подобранной невдалеке бутылкой. И пока второй еще не успел понять, почему это главарь осел на землю в середине фразы, библиотекарь успел ударить в солнечное сплетение и, пока тот еще не пришел в себя, от души приложил об ближайшую стену. Пусть полежит, отдохнет и не мешает остальным гражданам гулять по ночам. В это время зашевелился первый, тот, кого вырубили еще в самом начале. Не вовремя он решил прийти в себя, поэтому получил почти ласковый пинок в голову. Не настолько сильный, чтобы проломить череп, но достаточный, для того чтобы надолго потерять сознание. За сотрясенные мозги наркоторговца Курт не переживал. Вряд ли этот кадр вообще ими когда либо пользовался.
Библиотекарь оглянулся на тяжело дышащего блондина и задумчиво качнул головой.
- Значит, Ткач. Давай уже, поднимайся, спящая красавица.

Кто-то вмешался в драку, на секунду сердце Ткача радостно екнуло: Качок? Рука Сморкача дернулась, Ткач зашипел от боли - нож оставил длинную царапину, рубашку тут же пропиталась кровью. Руки ныли в суставах, едва не вывихнутые, в последний момент урод, державший в захвате, швырнул блондина на землю, чтобы помочь главарю. Откашливаясь и мысленно ругаясь матом, Ткач поднял глаза на силуэт спасителя, с удивлением узнавая голос библиотекаря.
- Ты? - изумленно выдавил он. Затем хмыкнул. - Следил. Что, так невтерпеж стало? - ехидно заметил Ткач, неловко поднимаясь на ноги и прижимая ладонь к ране. Вроде не опасная, только перевязать надо, кровь что-то не останавливается.

- Нет, я зубная фея! – фыркнул Курт, с интересом наблюдая, за поднимающимся парнем. - Давай, перебирай ногами побыстрее, пока свои феи-крестные не нашлись еще и у этих.
Библиотекарь поддел ногой ближайшее безвольное тело. И на всякий случай, метким пинком отбросил подальше нож. Полоска хорошей стали жалобно звякнула, исчезая где-то во тьме. «Пусть поищет, когда очухается, - злорадно подумал он. - Если ему вообще будет до этого дело». Курт на практике знал, насколько крепкие головы бывают у ночных обитателей вот таких переулков. Так что нож он отбросил не только, чтобы досадить очнувшимся бандитам, но и чтобы не облегчать задачу по убиению своей ценной библиотекарской персоны очередному не вовремя очнувшемуся мордовороту. А то видели мы и таких, которых даже дубовым табуретом не свалишь с ног.

- Какая милая фея, - пробормотал Ткач, оглядывая поле боя. К восхищению внешними данными брюнета прибавилось еще и уважение: как он их положил... живописно. - Всем бы таких. Идем.
Стараясь не перекашиваться от неприятного ощущения в боку, Ткач пошел в темноту, то и дело оглядываясь и тихо подавая голос: "Сюда". Переулками они вышли на Сучар-стрейб, хорошо освещенную улицу, где ездили автомобили и ходили местные.
- Ты в безопасности, фея. Порхай отсюда и не вздумай снова идти за мной, - прищурился Ткач. Он все так же зажимал рану и слегка скособоченно двигался.

- Дурак, - беззлобно сказал Курт, посмотрев на сгорбленного спутника. - Во-первых, я еще не получил свою книгу, а во-вторых, твой бок надо промыть и зашить.
«А не то мои шансы получить «Божественную комедию» становятся слишком мизерными, - подумал библиотекарь. - Продолжишь прыгать с этой царапиной – потеряешь сознание от кровопотери. Или просто не уйдешь дальше следующего переулка. Я думаю, там тоже вполне могут найтись желающие с тобой поквитаться».
С места Курт двигаться не собирался. Тем более что предупреждение Ткача его очень заинтересовало. Интересно, чем бы ему пригрозили? Сам блондин находился не в том состоянии, чтобы всерьез чем-то помешать. В любом случае, библиотекарь не любил, когда им командовали. И делал лишь то, что сам считал нужным.

Ткач оскалился в ухмылке, выпрямился, усилием воли подавляя болевые рефлексы.
- Ты получишь книгу завтра, если захочешь...
"Меня", - мысленно закончил он реплику.
- Не переживай, у меня есть кому обо мне позаботиться. Иди. Я хочу видеть, как твоя задница удаляется от меня, - и снова похабная ухмылка. Но брюнет упрямо оставался на месте, и ухмылка Ткача гасла на глазах, на долгую комедию сил не хватало. Он начал злиться.
- Какого хрена? Куда ты поведешь меня? К себе в библиотеку? Сам ты дурак тогда!

Курт задумчиво посмотрел на парня, принимая какое-то решение. Трясти блондина за грудки, требуя книгу, сейчас бессмысленно. Во-первых, ему как минимум нужно доплестись до того места, где она находится. А во-вторых, еще полчаса – и трясти придется безвольное тело. Царапина-царапиной, но по животу его неплохо чиркнули. А в этой области довольно много сосудов. Вон – кровь все еще сочится.
Везти в больницу Ткача тоже не имело смысла. Нет, помощь-то там окажут. Врачи ведь не слепые, а ножевое ранение не то, что можно списать на «упал с лестницы» или «сам порезался». И о таких случаях, как и об огнестрелах, положено уведомлять полицию. Где этому кадру вообще не желательно светиться.
Без первой медицинской помощи оставлять свою единственную нить к книге библиотекарю не хотелось тем более. Загнуться блондин не должен, с виду, вроде, крепкий. Но проверять на практике этого не хотелось.
И Курт принял решение. Снял куртку и накинул ее на плечи парня. Ткань толстая, быстро промокнуть не должна.
- Надень, чтобы боком своим не светить, - сказал он, беря Ткача за плечо и вскидывая руку, чтобы поймать такси, - Поедешь со мной, тут недалеко.
Мысленно библиотекарь благодарил Бога за то, что тетка так удачно уехала на неделю, оставив непутевому племяннику ключи, чтобы поливал цветы и кормил кошку.

Глаза Ткача расширились, он не знал, чего сейчас в нем больше: изумления или злости на упертого осла библиотекаря. Но, уже открыв рот, чтобы повторно и гораздо грубее послать того подальше, блондин выдохнул и отвернулся, поправил куртку на том плече, где не лежала чужая широкая ладонь. Черт, приятно, когда о тебе заботятся. Обычно это делал Качок, остальным ребятам из группы такое не позволялось, перед ними Ткачу приходилось изображать лидера, которому слабости не позволены. С этим же чертякой не нужно изображать сильную личность, главным образом потому, что ему пофиг.
- В больницу я не поеду, - буркнул он, дернув головой, чтобы вьющиеся патлы перестали лезть в глаза. Сказать-то он сказал, но вряд ли сумеет отстоять себя, силы убывали, и Ткач вообще не знал, в каком состоянии он доберется в... ну, куда там его везет брюнет.

- Никто тебя в больницу и не тянет, - в том же тоне ответил библиотекарь, упорно продолжающий голосовать.
Машина нашлась не сразу и далеко не первая. Похоже, этот район пользовался настолько дурной славой, что даже жадные таксисты не торопились подбирать двух парней у обочины. Но, наконец-то, ярко-желтая машина затормозила, призывно мигнув «шашечками».
Курт аккуратно, но настойчиво, погрузил блондина на заднее сиденье и сам устроился рядом. Назвал водителю адрес и пообещал заплатить полтора тарифа, если они доберутся на место меньше, чем за пятнадцать минут. Потом, недолго подумав, спокойно предупредил, что открутит таксисту голову, если поездка займет больше двадцати. И с чувством выполненного долга откинулся на спинку сиденья.

Все время с момента посадки в авто Ткач пытался подавить улыбку и комментарий, но тот прорвался, не продержавшись и пары секунд после того, как библиотекарь выдал последнюю фразу водителю:
- Суровый... но справедливый, - с интонацией персонажа одного известного фильма выдал Ткач и расплылся-таки в ухмылке. Блондин съехал на сидении чуть ниже, положил голову на мягкую спинку и покосился на соседа.
- Если ты везешь меня к себе, то знай - я буду приставать. Нагло. Тебе захочется дать мне по морде. Снова. Но нельзя, я ранен. И выкинуть нельзя. Может, одумаешься и высадишь?

Курт с легким удивлением покосился на блондина: «Если он и сейчас еще ухитряется думать о сексе, то жить точно будет. Хотя, насколько я успел узнать этого маньяка…». Библиотекарь улыбнулся уголками губ:
- Ничего, я что-нибудь придумаю.
Во-первых, ранен-то блондин был в живот и никаких препятствий для легкой оплеухи Курт не видел. А во-вторых, мебельный скотч еще никто не отменял. Хорошая, кстати, вещь, прочная. И, в отличие от веревки, его гораздо тяжелее перетереть. В этом парень в свое время успел уже пару раз убедиться.

Ткач не верил своим ушам: его провокация была встречена не мрачным бурканьем, как обычно, а чем-то совершенно новым в арсенале брюнета. А парень уже начал думать, что тот и в постели будет хмуро пялиться и молча сопеть.
- Неужели? - Ткач вздохнул с облегчением, боль в боку заставляла кособочиться даже сидя, и очень удачно, что в стороне, куда сполз Ткач, находился брюнет. Удобно устроив голову на его плече и демонстративно прикрыв глаза, парень застыл в ожидании, что его скинут нафиг и сопроводят это нелестным выражением.

Прикосновение к плечу было настолько неожиданным, что Курт чуть было не дернулся, но потом разглядел склонившуюся золотистую голову и успокоился. Первым желанием было стряхнуть хама, попутно объяснив, кого и почему нельзя использовать в качестве подушки. Впрочем, этого библиотекарь делать тоже не стал.
Во-первых, над раненными и похмельными он старался не издеваться. А во-вторых, молчание блондина делало его общество вполне терпимым. А для этого можно было бы и потерпеть несколько минут. Курт тихо вздохнул и принялся смотреть в окно, на проносящиеся мимо огни.
Не известно, кнут или пряник подействовал на таксиста больше, но доехал он точно в премиальный срок. Библиотекарь, как и обещал, заплатил по полуторному тарифу и слегка тряхнул лежащего на его плече парня:
- Подъем, спящая красавица. Мы приехали.

- Ммм? - Ткач не понял, как задремал. Тепло, уютно, огни в окнах мелькают, гипнотизируют. И сейчас он корил себя за что, что расслабился, надо же было следить за дорогой, а вдруг завезли бы его... в полицию хотя бы. Но вокруг были жилые дома, да и райончик знакомый. Ладно, типа свезло на сей раз.
Но разморило его неслабо, на выходе Ткач покачнулся, голова закружилась. Неужели так много крови потерял? Он ухватился за дверцу машины, на лице - глупое выражение, сейчас он совсем не контролировал себя, все мысли сосредоточились вокруг острой боли, вспыхнувшей в боку, едва он снова начал двигаться. Зрение расфокусировалось, Ткач начал глубоко и ровно дышать, ожидая, пока состояние снова станет терпимым.
- Минуту, ладно? - осипшим голосом попросил он.

- И к кому ты еще в таком состоянии приставать собирался? - хмыкнул Курт, глядя на посеревшее лицо блондина.
«Да он не то, что приставать, он до квартиры самостоятельно не доползет», - мысленно вздохнул библиотекарь. С этим надо было что-то делать, и чем скорее, тем лучше. «Минутой» дело вряд ли обойдется.Значит, выход был только один. Курт мысленно прикинул расстояние до подъезда, потом в лифт, пятый этаж. Плюс квартира и коридор. В принципе, не так уж и много. Так, значит, в его спутнике где-то килограмм семьдесят пять, может, чуть больше, парень высокий. Тяжеловато будет, особенно если учесть, что из-за этого пореза на спину его не посадить.
«Ладно, уж как-нибудь не загнусь, - подумал Курт, поднимая блондина на руки, - Только бы сознание не потерял. Я ж его бесчувственное тело просто не донесу». Хотя, обморочных очень удобно было тащить волоком.
- За шею возьмись, - он старался говорить короткими фразами, чтобы беречь дыхание.

Сказать, что Ткач охренел, это вообще ничего не сказать. На минуту он вообще дар речи потерял, и за эту минуту брюнет успел затащить его в подъезд.
- Я тебе что, баба? Отпусти меня! - Ткач рванулся, взбрыкнул, оттолкнувшись от плеч библиотекаря и впечатался в стенку возле лифта. Перед глазами потемнело, дыхание стало частым и поверхностным. Но Ткач не собирался сдаваться, пока сознание было при нем. Пусть ноги-руки дрожат, но он доберется сам! Это не первая рана в его жизни, бывало и хуже, бывало так, что никто не помогал ему добираться до дома, однажды он долго валялся в подворотне, как бомж, прикрывшись картонками, пока не пришел в себя достаточно, чтобы топать домой.
Лифт звякнул и открылся. Хорошее изобретение эти лифты. Никакой тебе лестницы. Ткач кисло посмотрел на кабинку и перевел глаза на брюнета.
- Ладно, хочешь помочь, делай это, как мужик мужику, - и поднял руку, потянувшись к плечу библиотекаря. Второй он зажимал рану, так она словно бы болела меньше.

- Знал бы, что ты такой живчик, поволок бы за ноги, головой по ступеням, - сообщил библиотекарь, прислоняя Ткача к стенке. Судя по прыткости блондина, за его здоровье можно было вообще не переживать.
Нужный ключ нашелся сразу и дверь привычно скрипнула, пропуская гостей внутрь квартиры. Под ноги тут же кинулась пятнистая кошка, надеющаяся, что ее покормят. Курт аккуратно отодвинул ее в сторону носком ботинка и завел раненного внутрь.
Это была маленькая, однокомнатная квартира, довольно скромно обставленная. Хотя много ли надо одинокой женщине, у которой из всех родных только оболтус-племянник да старенькая кошка.
- Сейчас пожрать дам, подожди, - буркнул Курт пушистому зверьку, отиравшемуся у его ног.

Ткач только фыркнул в ответ на очередное хамство. Так ведь и привыкнуть можно совсем. Блондин улыбнулся: всего вторая встреча, а чувство - будто они старая женатая пара. Бррр... вот придумал же! Наверное, это все влияние среды. Старая квартирка, уютная и обжитая, запах нафталина и булочек, да еще кошка - все это всколыхнуло подавленные воспоминания о таком понятии, как "родной дом".
Ткач позволил усадить себя на кровать, выдохнул, расслабляясь и сутулясь. Улыбнулся, окинув взглядом стены и мебель.
- Это не твой дом, верно? - он указал взглядом на кружевные салфетки на телевизоре, тумбочке и столе. - И пахнет по-другому. Киса, кс-кс-кс, - последнее обращалось к кошке, которая запрыгнула на кровать и обнюхала гостя, привлеченная запахом крови. Ткач почесал ее за ушком: - Звиняй, нет у меня лишнего кусочка. Пытались меня разделать, да не успели, вот этот помешал, - он развернул пушистую мордочку в сторону библиотекаря.

- Не ешь его, Кошка, отравишься еще на старости лет, - фыркнул Курт, копаясь где-то в шкафах. - А мне потом перед тетей оправдываться.
Конечно, у зверушки было какое-то свое имя, данное хозяйкой. Но библиотекарь всю жизнь называл ее просто Кошкой. Она жила здесь столько, сколько он себя помнил. И являлась неотделимой частью крохотной квартирки. Поэтому, когда Курт говорил Кошка, он имел в виду только ту, одну-единственную. Которая помнила его еще ребенком и к которой он, недолюбливавший людей, испытывал какое-то подобие уважения.
Наконец-то библиотекарь нашел то, что искал: большой кусок не очень новой, но чистой клеенки в смешной мелкий цветочек и средних размеров коробку. Подойдя к кровати, он застелил цветастым лоскутом большую часть и кивнул Ткачу:
- Ложись.

Ткач слушал отповедь библиотекаря с улыбкой, следя за ним во все глаза. Что-то подозрительно нравится ему это приключение, какое-то прямо-таки ликование просыпается при виде заботливого мужчины.
- Красавчик, силач, еще и душка, - прокомментировал Ткач ехидно. Затем скинул куртку, расстегнул рубашку, кривясь от боли, отлепил промокший потемневший край от бока. Хорошая была рубашка, теперь тряпкой шмякнулась на пол. Кошка тут же всунула в нее нос. Людоедка в потенциале.
Предстояло самое суровое. На лице библиотекаря не было растерянности, только сосредоточенность, значит, не в первый раз ему человека шить.
- И что, библиотекарей на спецкурсах этому обучают? - лучше всего было разговаривать, отвлекаться, а Ткач умел только подначивать.

- Нет, на курсах кройки и шитья, - Курт аккуратно вытащил из коробки пару изогнутых иголок, тонкую нить и зажим с пинцетом. Старушка слишком хорошо знала своего племянника и припасла кое-что из инструментов, когда еще работала медсестрой. Она же в свое время и научила с ними обращаться маленького Курта. Наверное, по нему уже тогда было заметно, что эти знания ему ой как в жизни пригодятся.
На звание врача библиотекарь даже не претендовал, но что делать с легкими и средними ранами знал. Например, с такой, как эта. Блондину повезло, нож у нападавшего был отточен до бритвенной остроты и разрез вышел ровным и чистым.
Курт пошарил в коробке еще и нахмурился. Обезболивающего не было. Неужели он с прошлого раза так и не озаботился купить? Плохо.
Он дотянулся до шкафа, достал оттуда кружку и щедро плеснул в нее того же спирта, в котором замочил нить с иглой. Потом, подумал и долил немного водой.
- Ну что, не подавишься? – спросил Курт у «пациента», протягивая ему емкость.

- Тебе на радость? - сострил Ткач, его ухмылка сменилась гримасой отвращения, стоило понюхать содержимое. Спирт. В пиве или вине он не так противен. Или там нет спирта? В голове все путалось. Вздохнув, Ткач отпил несколько глотков.
- Споить меня хочешь? - не оставлял он попыток шутить. Голова ощутимо кружилась, а спирт всосался пустым желудком в шесть секунд. - А потом воспс...пользоваться беспомощным положением? - стараясь четко выговаривать слова, договорил Ткач, язык стал вялым, как и все тело. Сейчас полежать казалось отличной мыслью. Только засыпать не стоит. Зашьют его и можно домой. А то Качок волноваться будет, пойдет искать.
- Мне надо к братве потом, - не открывая глаз, пробормотал Ткач. - Им нельзя выходить, понимаешь?

- И как ты туда попрешься, я бы хотел знать? – спросил Курт, вдевая в иглу нить.
«Кожу к коже, мясо к мясу, авось ладно выйдет», - как любила приговаривать тетя. Хорошая женщина, только племянник у нее дурак.
Шить было не сложно. Ткач лежал тихо, почти не шевелясь, и стежки ложились быстро и ровно. Пожалуй, если он в ближайшую неделю не будет активно бегать, то через пару лет от такого шва останется только тонкий, нитевидный след.

В какой-то момент Ткач справился с накатывавшим сном, открыл глаза и начал наблюдать за лицом библиотекаря. Несколько лет назад, заполучи он такого в личное пользование, оставил бы улицу и столь трудно завоеванный, хоть и сомнительный авторитет, чтобы окунуться в обывательщину. Может, и протест его против общества был от недостатка вот такого человека, за которым не стыдно в огонь и в воду. А может, только кажется, что он такой, этот брюнет с горящим взглядом. Жизнь щедра на подначки, еще щедрее, чем сам Ткач. Библиотекарь. Какая ирония. Ткач никогда не любил читать. Пульс бился в висках, тупая боль разливалась по телу, мозг слабо фиксировал все, что происходило ниже шеи.
- Я хочу тебя, - глухо проговорил блондин, губы сохли, пришлось облизываться. - Не отступлюсь. Хоть убей.

- Я так и сделаю, если ты не заткнешься, - усмехнулся Курт, накладывая на рану повязку. - Между прочим, из-за тебя я вместо книги получаю одни проблемы.
Он аккуратно придавил лейкопластырь по краям, чтобы надежнее удерживал на шве пухлую подушечку из бинта. А блондин все продолжал смотреть своими шалыми, хоть и затуманенными алкоголем глазами. Библиотекарь его не понимал. Но еще больше он не понимал себя.
Полезть в чужую драку, притащить незнакомого человека в дом… Это было слишком на него не похоже. И нечего было отгораживаться книгой, выгодой, деньгами. Вспоминал ли он о них хоть раз, с тех пор как они сели в такси? Нет. Почему-то он помнил только слепящие глаза огни полуночного города и пряди золотистых волос, мягко щекотавшие шею и щеку. Ну не дурак ли?
Сделав такой неутешительный для себя вывод, он, вдруг, неожиданно для самого себя, сказал:
- Курт.
И встретив непонимающий взгляд, пояснил:
- Это мое имя.

- Ужасное, - не раздумывая, вынес вердикт Ткач. Еще подумал, глядя в потолок. - У меня не лучше. Игэль, - хмыкнул, вздохнул. - Вот и познакомились.
Ткач закрыл глаза. Интересно, вспомнит ли он завтра имя брюнета? А взгляд его странно-заботливый и сильные руки, ловкие пальцы, спасающие шкурку Ткача от лишних пробоин? Мудреный вечер, а утро грядет и того мудренее. Мысли запутались, смешались со сновидениями.

«Игэль.. И правда, на ежа похож. Чуть что – сразу сворачивается в клубок. Попробуй подступись – везде иглы», - библиотекарь поднял с пола куртку и набросил ее на спящего парня. Того и так от потери крови скоро должен был пробрать сильный озноб, даром что на улице тепло.
Курт поднялся было, чтобы хоть чем-то накормить трущуюся у ног Кошку, как попал ногой в нечто мокрое, холодное и противно-липкое. И еле удержался, чтобы не выругаться во весь голос. Рубашка. Пропитанная кровью, грязная, с шикарным разрезом от ножа. Библиотекарь поднял ее двумя пальцами и, чтобы не запачкаться, на вытянутой руке понес на кухню. Этой тряпке уже не помогла бы никакая стирка или штопка.
Со спокойной душой спровадив бывшую одежду в мусорник, парень принялся разыскивать ведро и швабру, пока кровь еще свежая и ее еще можно оттереть от пола. Почему-то из всех известных библиотекарю жидкостей, именно она имела привычку присохнув, оставаться на любой поверхности. Будь то одежда, обивка дивана или линолеум.
Покончив с уборкой, Курт вернулся в комнату и смерил взглядом спящего блондина. «Спровадить его, что ли с кровати?» - он задумчиво потер подбородок. - «А, черт с ним, пусть спит!». Вроде тетя еще не успела выбросить старую раскладушку, на которой племянник спал, когда жил у нее.