Нагруженный автобус дрожал по дороге. Стандартный послерабочий маршрут. Каждый дышит одним желанием – как можно скорее оказаться на ровной поверхности пола собственной цитадели. И я горю от той же лихорадки. А как же не хотелось ровняться на послерабочую серость!
Ничего не поделаешь, любые желания когда-нибудь да совпадают с посторонними нежеланными. Се ля ви!
Волосы завязаны в тугой хвост на затылке, но многие выбились из графика и непослушно обволокли лицо. Это раздражает. Так же сильно, как и дешевый ободок, сжимающий голову по кривой окружности. Всегда удивлялась, отчего надавливание на область заушья отдается в висках и так бессовестно подрывает собственную удовлетворенность всем телом. Anyway, настроение сворачивается в трубочку, а раздражение собирается на языке слизкой желчью.
Сладкий запах духов кого-то сзади щекочет носоглотку. Это не запах, а настоящий приготовленный аромат. Впечатление, будто я во французском ресторане на завтраке. Все пространство салона заполнено воздушной сластью сливочных булок. И всем нутром, вкусовыми рецепторами и пищеварительным трактом я пожираю эту несчастную, которая додумалась сесть на мой послерабочий автобус.
Дразнящий мучной аромат колыхнулся и поплыл в моем направлении, поравнялся со мной и застыл. Сейчас уйдет. Захрустит пожелтевшей купюрой и, звякнув сдачей, уплывет в вечер улиц.
А в животе революционное шествие девятнадцатого века. Долой демократию, даешь булку! На лице проступает гримаса восторга от собственных глупостей в мыслительном процессе. С улыбкой я облизываю губы, причмокиваю и открываю глаза.
- Что?!
Два зеленых глаза на коричневом фоне удивления. Не ожидала. А я пялюсь на нее. Пялюсь заслоненными собственными воспоминаниями глазами.
- Вы пахнете как сливочный пирог.
Нагло с моей стороны, но что тут сделаешь. Тишина. Хруст и мягкий раскат смеха. Выдавила кривую улыбку.
Несчастная, наверно, она решила, что я ей польстила. Да с такими духами только голубей кормить… Или французов. После завтрака.