1. Молоко в блюдце

- А вы по ночам на небо смотрите?
- Зачем? Разве там что-то изменилось?..


Сеанс первый

- Вообще-то суставами трещать нельзя – это небезопасно. Да и некрасиво. Ты
знаешь об этом?
- Наслышан.
Он весьма хорош в свои тридцать пять лет. У него неплохая спина. Красивая и сильная, но страшно искривленная внизу, у поясницы. Как будто аккуратно выбили один позвонок в сторону. Со временем организм сам все уровнял, но этот «шрам» оставил. На память. Однако его лучше не трогать.
А какие стоны издают его суставы… Так и просят смазки. Не могу слушать! Это невыносимо.
Разминая на ходу пальцы, я подошла к старому магнитофону и поставила в него кассету без наклейки. Нажала на play. Ненавязчиво и тихо вступила виолончель.
- Ты не против?
- Совсем нет. Говорят, классическая музыка помогает хорошо расслабиться.
- Да, – пусть верит найденному им самим оправданию, переубеждать его не имеет смысла. – Наклонись вперед.
- Угу. Нужно купить тебе проигрыватель. С дисками работать удобнее. Я позабочусь об этом.
- Ладно.
- У тебя сильные руки.
- Спасибо. Можешь разогнуться.
- Так сколько сеансов мне потребуется?
- Два. Включая этот.
- Жаль… – А вот мне ничуть. Не считая искривления и хруста, его спина в отличном состоянии. Никаких нарушений, никаких солей. Кожа грубая, усыпанная родинками. Ничего интересного, ничего приятного. Очередной симулянт.
- Ложись на кушетку.
Обильно нанеся сандаловое масло на руки, я приступила к работе. Первые две минуты мы молчали, вслушиваясь в приглушенный музыкой хруст.
- Ты знаешь, чьи это руки? – начала я, когда поняла, что он уже готов. – Это руки двадцатилетней женщины, которая все еще ждет от жизни чуда. Она давно стала реалисткой, давно потеряла азарт и веру. Она молчит на людях и не может закрыть своего рта, когда остается одна. А если и говорит в обществе – то только ложь и муть. Собственно иного от нее и не ждут, как и от других. Она не ценит общественных игр, правил и этикетов. Она – вне условностей. Она не работает, живет на подачки, на чужие деньги и подарки. Она никому не принадлежит, тем более мужчине. Время научило ее быть самой собой, зря не смотреть по сторонам, не копировать, не быть «как другие». Эта комната, как и соседняя с ней – ее детище, ее чистилище, ее земля обетованная. Каждый день эти голые, покрашенные в карамельный цвет стены слушают ее проповедь. Трижды в неделю – вот уже год как – эта кушетка напрягается под весом мужчины, приходящего сюда.
Пальцы бегут вниз по позвоночнику как по узкой стиральной доске. Этот отрезок – единственное, что не поддалось гнусному вирусу хруста. А его тридцатипятилетнему хозяину совершенно все равно. Можно переходить от общего к частному:
– И этот мужчина глух к моим речам. Этот мужчина нем к моим просьбам. Мы говорим на разных языках, мы думаем о разных вещах. Разница лишь в том, что я уже знаю, что произойдет дальше. Сценарий неизменен. День за днем, неделя за неделей мужчины, один за другим, приходят ко мне, снимают рубашки, ложатся на кушетку, неслушают меня, кладут деньги в папку на старом комоде и загадывают желание. Одно и то же желание. Изредка с некоторыми несущественными поправками. И как не прискорбно, но именно это желание кормит меня, одевает меня и платит по счетам за мою квартиру. Я холодна и беспринципна, изворотлива и бесчувственна к вам. И потому вы, мужчины, возвращаетесь ко мне вновь и вновь. Под мои руки… В мое тело… И платите мне за то, за что я обязана вам. За ваши спины. Все остальное меня мало касается, совершенно не волнует. Деньги? Да они бы не были нужны мне, если б за кров не нужно было платить, а еда – росла на деревьях (желательно уже готовая к потреблению). А вот желание – моя плата вам и этому миру. За мой порок, который я не согласна исправлять…

Сеанс второй

Первой в дверь вплыла коробка, обнятая двумя волосатыми руками. С растопыренными пальцами. Только потом вошел он.
- Это тебе мой маленький подарок.
- Не стоило…
- Конечно, стоило! На нем все, что угодно можно слушать. И никаких посторонних шумов. Гарантия на три года. Если что вдруг с ним не так, обращайся, я сохранил чек.
Он подмигнул, пришлось улыбнуться в ответ.
- Как твоя спина?
- О, неплохо, неплохо. Только вот покалывает что-то в пояснице. Я не хотел тебе об этом в прошлый раз говорить, думал, тебе и без того с моей спиной помучаться придется, а твои пальчики, оказывается, творят чудеса…
- Я рада. Снимай рубашку.
- Можно я приму душ? Я только с работы.
- Ты знаешь, где ванна.
- Ты просто чудо.
- Я знаю.
Он завернул в первую дверь в стене коридора. Секунд десять, и в ванной зашумела вода. Сначала ровно и отрепетировано – совершенство звука! – потом глухо и тяжко от столкновений с чужим рельефным телом.
Я подошла к пиджаку, который был столь небрежно брошен на коридорное кресло. Черный, строгий. Как и полагается иметь уважаемому господину в уважаемом обществе. Три кармана внешних, один внутренний. В последнем – бумажник с фотографией жены. Это надо же быть таким уродом, чтобы обманывать такую женщину: на ней белое платье с фиолетовым поясом, а глаза так стеснительно и робко смотрят исподлобья. Сама невинность! Ее муж, наверняка, в этом полностью уверен. Думаю, у нее всего два-три любовника, каждый из которых не сомневается в своей единственности и исключительности, ведь такая женщина просто не способна была бы изменить своему мужу, если бы он не был жутким деспотом и безумцем. Каким он уж точно не является. Но им об этом, естественно, никто не расскажет.
В первом же отделении кошелька – чек на хорошенькую сумму. То, что нужно! Убираю его себе в загиб рукава. Кошелек возвращаю на место. Отряхиваю пиджак и вешаю на крючок у входа. Иду к комоду. Две капли пачули на каждое из запястий. Обильно натираю руки сандаловым маслом. Жду возле кушетки.
Пропишу ему хорошее лекарство, насыщенное железом и кальцием. И горячую ванну. Если повезет, то этого человека в своей жизни я больше не увижу. Никогда.
А он тем временем выходит из ванной. Счастливый. Сегодня сбудется еще одно его заветное желание. Примитивное и пошлое, как и он сам.

Сеанс третий

Желтые вязаные колготки, черная юбка, черные сапоги. Желтые тени, черные стрелки, черные волосы. Не важно, какой длинны, не важно, какой толщины. Белая куртка, белая шапка, белые перчатки. Картонная коробка на коленях. И все мужчины в автобусе – твои. Дать бы им всем по лицу за это.
Сидящий передо мной парень нервно поводит спиной каждые две минуты. Может, защемило. Или просто затекает. Он молод – от силы лет 25, – пахнет от него приятно. Решено.
Я кладу руку ему на плечо. Парень оборачивается, я улыбаюсь ему. Робко и невинно. Ему это явно понравилось. Вряд ли у него есть собственная семья.
- Возможно, я лезу не в свое дело… Я массажистка, и мне кажется у вас проблемы со спиной. Вот моя визитка. – Бежевая бумага перекочевывает из моих пальцев в его ладонь. – Позвоните, если посчитаете нужным.
Он улыбается, не отрывая взгляда от моего лица. Сдержанно кивает. Что-то кроется в его глазах, что-то таинственное, живое. Они как будто лишние, выбиваются из общего вида. Такое случается, если человек носит маску повседневности, которая ему в действительности не свойственна. Неужели он…
Мою остановку объявляют следующей. Я встаю, крепко держа коробку с ценным вознаграждением за мои сандаловые старания и пачулевое терпение. Подхожу к раздвижным дверям транспорта. И оборачиваюсь к тому самому молодому человеку, все еще чувствуя его взгляд на себе. Нужно хотя бы попробовать. Я ничего не теряю.
- Когда вы в последний раз смотрели на ночное небо? – мужчина удивленно поднял брови. Он задумался на мгновение, зрачки его забегали, взгляд скользнул в сторону, куда-то под сидение водителя. Раскрылись двери. Но я ждала ответа. Дрогнувшим голосом, но абсолютно бесстрастно он произнес:
- А разве с тех пор там что-то изменилось?
Ошибка. Еще одна ошибка. Я не найду его, он не придет. Никогда.

- Здравствуйте, могу я вам чем-нибудь помочь?
- Да. Мой муж сегодня утром купил этот замечательный проигрыватель в вашем магазине. К сожалению, он не подходит по размерам к нашей полке под телевизором. Я хотела бы его вернуть обратно. Вот чек. Это возможно?
- Да, никаких проблем. Вы хотите подобрать другой или получить деньги?
- Желательно деньги. Я уже присмотрела кое-что подходящее в другом магазине. Ну, вы понимаете…
- Понимаю, – понуро промолвил консультант и исчез под стойкой вместе с картонной коробкой от проигрывателя и чеком. Как же все-таки легко обманывать.