Пол МэйсонЭкономический обозреватель программы Би-би-си Newsnight
Империя Мердока дала трещину. Букмекеры принимают ставки на скорую отставку премьера-консерватора. Политическая элита в смятении. И все это случилось само собой за одну неделю.
В четверг к полуночи стало ясно, что скандал с газетой News of the World — это не просто очередной институциональный кризис в ряду других: банковского, как в 2008 году, или связанного с денежными махинациями членов парламента, как в 2009.
Этот кризис по масштабу больше предыдущих, он делегитимизирует британскую политическую систему в том виде, как она функционировала все последние десятилетия, как при консерваторах, так и при лейбористах.
Это кошмар, словно сошедший со страниц политических трактатов Наума Хомского или Славоя Жижека.
Телевизионно-газетная империя Руперта Мердока занимала командные высоты в журналистике: его СМИ давали политикам власть, оказывали на них влияние, а подчас и прямо запугивали, в конечном итоге определяя политические решения, принимаемые в стране.
Конкурирующим полюсом власти был Daily Mail and General Trust Джонатана Хармондсуорта — он определяет повестку дня для всех остальных медиа в Британии, но не имеет глобального влияния, подобного СМИ Мердока.
Третьим центром влияния в свое время была газета Daily Telegraph Конрада Блэка –, но она уже не та, что прежде: старый владелец оказался в тюрьме, а при новых сама газета поучаствовала в разрушении системы, разоблачив скандал вокруг служебных расходов парламентариев.
Одобрение или неодобрение журналистов этих средств массовой информации для британских политиков имело решающее значение.
Так, один из журналистов мердоковской News International мог сказать лидеру Лейбористской партии Эду Милибэнду: «Раз ты наезжаешь лично на Ребеку [Брукс, бывшего главного редактора News of the World], то мы наедем лично на тебя».
Вот каким было влияние, которым примерно до 15:00 минувшего четверга обладали журналисты этого круга.
Утрата влияния
Теперь это влияние исчезло. У Дэвида Кэмерона хватает проблем — ему приходится оправдываться за то, что он взял на работу Энди Коулсона, объяснять, какие вопросы он в этой связи задавал и когда –, но теперь он ясно дал понять, что решил порвать с медиамагнатами. Лидер оппозиции Эд Милибэнд, со своей стороны, тоже сжег все мосты.
Комментатор Financial Times Джиллиан Тетт придумала термин «социальное молчание» — то, о чем не принято говорить на коктейль-вечеринках высшего общества.
Например, пока не рухнул банк Lehman Brothers, никто вслух не задавал вопрос о том, у кого на балансе находятся невозвратные ипотечные кредиты.
В политической сфере до минувших выходных никто не спрашивал, почему британские политики столь старательно угождали Мердоку.
Ответ на этот вопрос в подробностях знает только окружение Мердока, но я подозреваю, что он довольно прозаичен. Политики испытывали иррациональный страх перед эпизодическими атаками его таблоидов. Они просто верили в могущество Мердока и верили, что у Брукс или Коулсона на них есть какой-то компромат.
У Эдварда Хермана и Наума Хомского есть теория «производства согласия»: владельцы СМИ и политики сговариваются между собой и превращают медиа в машину пропаганды.
То, что вскрылось в результате скандала с NoW, на первый взгляд подтверждает эту теорию.
Но с другой стороны, сам факт того, что эта система рухнула, противоречит теории.
Социальные сети и бойкот рекламодателей
Систему погубили социальные сети. Крупные корпорации начали отказываться от рекламы в дискредитированной газете, поскольку масштаб реакции в социальных сетях наглядно продемонстрировал им то, что они так хотели знать — степень репутационной угрозы для их брендов.
Размах кампании в Facebook и Twitter за отказ от рекламы в NOW еще предстоит оценить. Некоторое представление об этом дает тот факт, что регулятор Ofcom получил 150 тыс. возражений против планов News International приобрести спутниковую вещательную компанию BSkyB.
Те, кто говорит, что никакой необходимости закрывать NOW не было, не понимают логики рынка. Если бы дело дошло до суда, рекламная выручка в газете могла бы сократиться до нуля. Ребека Брукс сама признала это на встрече с журналистами NoW.
Бренд NoW оказался скомпрометирован. От него нужно было избавиться как можно скорее, дабы не допустить распространения гангрены на всю группу News International.
Например, инвестиционный фонд англиканской церкви уже требовал увольнения менеджмента корпорации Мердока под угрозой немедленной продажи всех имевшихся у него акций.
Впрочем, Twitter сыграл свою роль, но так же, как в Египте, решающим оказалось сложение сил социальных сетей и традиционных телеканалов.
Если бы Би-би-си, Ай-ти-эн и Sky, подобно египетскому государственному телевидению, просто игнорировали фурор, кто знает, возможно Брукс и Кэмерон и сейчас бы не стеснялись разделить трапезу где-нибудь в Оксфордшире.
Однако британские вещатели регулируются эффективно и обязаны быть беспристрастными. В них существуют сдержки и противовесы (для работников этих СМИ казавшиеся чудовищными). Помимо «саморегулирования», есть еще и внешний регулятор.
Поколением Facebook телевидение воспринимается как нечто более живое и непосредственное, чем механическая проза таблоидов. Я лично убежден, что блогеры, если и читают бульварные газеты, то с иронией, так же как они смотрят реалити-шоу. Поэтому продавать бумажные страницы с новостям о скандалах вокруг знаменитостей еще можно, но производить общественное согласие с их помощью уже нельзя.
К тому же, тема всепроникающей коррупции постоянно разрабатывается в массовой культуре.
Как следствие, люди моложе 50 лет не удивляются, когда человек, которому доверили руководить пиаром правительства, оказывается под арестом. Или когда полиция Лондона признает, что «небольшая группа офицеров» брала деньги у газетчиков.
Агенты влияния Мердока
Мердока подвело еще и то, что в какой-то момент его и агентов его влияния перестали слушать.
Говорят, что Тони Блэр умолял Гордона Брауна приструнить парламентария Тома Уотсона, который разоблачал прослушку. Не помогло.
Том Болдуин — политтехнолог Эда Милибэнда, засланный империей Мердока, — требовал «не смешивать вопросы взлома телефонов и BSkyB». В пятницу Милибэнд выступил с речью, идущей прямо вразрез с его рекомендациями.
Хомский утверждает, что газеты, которые пишут правду, теряют деньги. Guardian, которая упорно распутывала историю с прослушкой не один год, действительно может обанкротиться года через три.
Однако Guardian, Twitter и телеканалы, в том числе Sky, объединившись, пересилили Мердока, а теперь уже все газеты с наслаждением набросились на него.
(Тут нелишне вспомнить, что первопроходцем в деле разоблачения большой части политической элиты была Daily Telegraph — ее публикации о расходах депутатов доказали, что элиту, уверенную в своей безнаказанности, можно победить).
Новый скандал дискредитировал не только Мердока, но и Консервативную партию, и полицию Лондона. Но из этих трех институтов Мердок слабее всех.
Полгода назад в связи с событиями в Тунисе и Египте я написал, что социальные сети моментально превращают любую пропаганду в дым. Я несколько недооценивал ситуацию: в дым превращается не просто пропаганда, но сложные, многогранные медийные структуры, пользовавшиеся уважением и лояльностью миллионов людей.
Прав или не прав Хомский, судить читателям.
Но уже не в первый раз за этот год сеть побеждает иерархию.
Новость на сайте «BBCRussian.com»
